Страница 32 из 40
Кстати, то же самое чуть позже происходило и с Великим княжеством Литовским, в котором основное население было славянским, государственными языками официально считались литовский и славянский. Я говорю о великой Литве, которая простиралась от Балтики до Черного моря. Нет, здесь за веру головы не рубили, но все же наступление католической церкви и веры было очень и очень ощутимым. И потому православные витязи опять же бежали на Русь к единоверцам. Большинство дворянских фамилий на Руси — ордынские и литовские.
Мне могут возразить: а как же крещение Руси? Оно ведь прошло без разрушения, а, наоборот, сплотило ее в единое государство?
Во-первых, Русь изначальная была простой системой: однородной по языку и языческой по религии. И — что особенно важно — введение христианства происходило одновременно с построением государства. В простой системе произошла смена одного лишь знака — язычества на христианство. И то процесс был довольно долгий: с бунтами волхвов и прочим. И церковь, именно церковь смогла сплотить Русь в единое государство лишь к XIV веку, когда фактическим правителем Руси стал митрополит Алексий. А когда система на Руси усложнилась, то даже реформа внутри христианства вызвала многовековую бурю. Я имею в виду реформу Никона, породившую церковный раскол. Казалось бы, ну что тут такого переломного: креститься теперь надо не двуперстием, а щепотью, служить не так, как привыкли, а по книгам. На саму же веру, на христианство, никто не покушается — так чего ж бунтовать. Ан нет, на костер шли, тысячами бежали за пределы государства… И до сих пор ведь примирения как не было, так и нет. Староверы требуют от официальных православных иерархов официального покаяния, а те почему-то не соглашаются — в общем, конфликт тихо тлеет…
А в Орде же от людей требовали отказа от веры отцов и дедов. Так просто подобное пройти не могло. И не прошло.
После Узбека к власти в Золотой Орде пришел хан Джанибек — как в русских летописях пишут, «добрый царь Чанибек». Все успокоилось. Но после смерти Джанибека началась, как опять же пишут в летописях, «великая замятня». На власть там стал претендовать темник Мамай — узурпатор и мятежник. Началась мамаевщина, которая закончилась в 1380 году, когда Дмитрий Донской на Куликовом поле, а затем хан Тохтамыш на Калке разгромили и изгнали Мамая из страны.
Тохтамыш — последний великий степной властитель, он на несколько десятилетий остановил распад Золотой Орды. Но процесс уже пошел. После его смерти государство распалось как бы само собой.
Я понимаю, что распад Золотой Орды был неизбежен. Просто время пришло другое. Заканчивалась эпоха конно-степной цивилизации, и приходила другая — земледельческая и городская. На севере и западе вырастала могучая городская и земледельческая Русь, на востоке — возникла мощная городская и земледельческая цивилизация Тимура. Он хоть и тоже родом степняк, выходец из ближайшего окружения чингизидов, но уже — городская мусульманская ветвь этого конгломерата. Но все же замечу, что надлом начался именно с насильственного навязывания ислама как государственной обязательной религии. Во-первых, вольным степным джигитам навязывать что-то — значит смертельно оскорбить их. Ведь из века в век там жизнь стояла на правиле: сабля острая, конь быстрый, а степь большая. Во-вторых — и это главное — жизнь Золотой Орды была устоявшейся сложной системой. И ее — разрушили. Ну, представим, что в сегодняшнюю многонациональную и многоконфессиональную Россию приходит хан-дурак и говорит: «Отныне все будут молиться Конфуцию!» Представляете, что тут начнется?!
Вот и тогда было то же. Во-первых, Узбек покусился на святая святых Орды — на закон Чингисхана. То есть сам же, своими руками порушил основы государства. Ну, разве не дурак, прости, Господи?! Во-вторых, власть своими руками разрушила незримый и неписаный общественный договор, по которому существовало это образование — Золотая Орда. Отныне никто никому и ничем не обязан, и никого ничто не связывает. Раз вы так — то и я так, и пошли вы все туда-то и туда-то…
С этого все и началось.
Кто живет лучше? И почему?
В американском русском журнале «Вестник» (Балтимор, США) прочитал размышления политолога Сая Фрумкина — «Политнекорректная статистика». Я уверен, что они многих задели за живое. Особенно в Америке, где политкорректность… ну, там, насколько могу судить по прессе, это священная корова общего жития. Нам бы в России хоть десятую долю такого сознания и осознания! А то ведь мы в открытую, через прессу, оскорбляем друг друга и по национальному, и по расовому, и по религиозному признаку. Мальчишки с арматурными прутьями ходят по улицам и так далее. Удивляюсь, как еще Россия не раскололась, но все, по-моему, к тому идет.
Однако вернусь к Фрумкину. Он приводит такую простую статистику: на 1,4 миллиарда мусульман приходится 3 Нобелевские премии за научные достижения! При этом Фрумкин пишет, что во времена Средневековья ученые из мусульманских стран были самыми образованными в мире. Во-первых, поправлю: во времена раннего Средневековья. Во-вторых, дополню конкретными примерами. Когда арабские послы во время крестовых войн приезжали в Париж на переговоры, они смотрели на все вокруг широко раскрытыми глазами и думали: это ж дикари, варвары… Конечно, тут, в Париже — коровы в домах дворян живут, а они, арабы — дети утонченной арабской цивилизации, университет в Эль-Кахире (Каир) — древнейший в мире…
И куда все это делось? И что из этого следует? А то, что ислам, став государством, правом, культурой, наукой, задавил тем самым науку, культуру, право… — одним словом, естественное развитие светской, общественно-политической и научно-культурной жизни.
А самое, быть может, главное — ислам подавил женщину. Напрочь исключил ее из жизни общества. Да, многие мужчины в мире до сих пор считают, что женщина — друг человека, у нее другие мозги, к большому творчеству и научно-техническому мышлению, не способные. Допускаю, что это так. Ведь никуда не уйдешь от факта: точные науки — прерогатива мужчин. Но мало кто задавался вопросом: а почему все свои замечательные открытия в науке и технике все мужчины делали только в тех странах, где женщина была более или менее свободна? И вообще — жизнь лучше там, где женщина свободна. Оставим в стороне исламские страны. Возьмем для пущей наглядности русских и украинцев. Уж куда ближе и наглядней! Правда, на Украине крепостного права не было, что весьма существенно, но в остальном хуже истории не придумать: Украина раздиралась со всех сторон — Турция, Россия, Польша. Известна украинская же поговорка: где два хохла — там три гетмана… Но жили — лучше. Потом Украина стала колонией России, союзной республикой в СССР — но жили все равно лучше.
Почему? Для ответа на вопрос прибегну к литературе. Какой образ женщины встает перед нами в русской литературе? Волос долог — ум короток. Бабья дорога — от печи до порога. Раз бьет — значит любит… И даже некрасовское «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет» можно расценивать по-разному. Ведь лошадей останавливать и пожары тушить должны-то мужики!
А теперь окинем взглядом украинскую литературу. Ничего подобного там нет. С ее страниц перед нами встает некая обобщенная Одарка со скалкой, которая гоняет своего мужика как сидорову козу, если он мало или плохо работает. Вот и весь секрет. С одной стороны, самый что ни на есть житейский. С другой стороны — глобальный, общечеловеческий, высокий. То ли женщины вдохновляют, подвигают нас совершать открытия, делать мир лучше, то ли заставляют со скалкой в руках — точно сказать не могу. Но результат — известен. Факты — очевидны.
Конечно, Фрумкин со своей неполиткорректной статистикой ступил на опасную почву. А вслед за ним и я. Но ведь есть цифры и факты, которые существуют помимо нас и независимо от нас. Так что вопрос уже переходит в другую плоскость: говорить о том, что есть, или не говорить? Мне скажут: важно, как говорить. Это верно. Но также верно и другое: кто очень хочет, тот и в Нагорной проповеди вычитает инструкцию к погрому.