Павлина

Павлина (смущенно). Семейные сложности.

Непочатый. Бывают несознательные мужья, конечно...

Павлина. Привыкнуть не может, что жена в председатели вышла.

Непочатый. Я б такую умную, красивую, общественную жену на руках носил. Примерно так...

Павлина. Ошибаетесь, товарищ Непочатый.

Непочатый. Не понял вас...

Павлина. Я не общественная жена, я жена Степана Казанца.

Непочатый. А-а, в этом смысле...

Павлина. Примерно так... Идемте делом заниматься. Прошу.

Непочатый уходит в дом. Входит отец Амвросий. Он в пиджачной паре, весьма гражданский на вид. С ним — Слива.

Слива. Вот, батюшка, наша председательница.

Амвросий. Я по делу к вам, заявление имею.

Павлина. Я, батюшка, неверующая.

Амвросий. Не исповедовать вас, гражданка председательница, я пришел... Младенцев обижаете.

Павлина. Да уж не вам о них беспокоиться!

Амвросий. Крестить в церкви перестали на территории вашего колхоза! Родителей подарками одариваете.

Павлина. Колхоз на то имеет средства.

Амвросий. И мы имеем, но не в том объеме.

Слива. Я так понимаю, батюшка, припекло?

Амвросий. Договориться б нам — пусть гражданским способом и пусть церковным. В купели младенец лишний раз выкупается... Что вам стоит?

Павлина. Вы, батюшка, с луны свалились? Забыли, что церковь отлучена?

Амвросий. Оно и жаль, что отлучена.

Слива. Религия, батюшка, — дурман... Она вроде алкоголя, даже хуже... Четвертинку примешь — веселые мысли в голове, истории всякие... У церковь к вам пойдешь — одни старухи «господи, благослови» тянут...

Амвросий. И по данному вопросу есть заявление. Против церкви развил агрессию ваш отрок Андрей.

Павлина. Это как же?

Амвросий. Отроковицы божественные псалмы пели, а ваша Пчелка запретила.

Павлина. У него такой власти нет — запретить.

Амвросий. Власти нет, а петь не хотят... Вот и приходится безголосовыми кадрами пользоваться. Нехудожественно.

Слива. Для вас, батюшка, самый подходящий кадр — старушки.

Амвросий. Не греши без надобности. Сам на возрасте, недолог час — преставишься.

Слива. У меня еще есть гарантия лет на тридцать.

Павлина. Что ж вы от меня хотите?

Амвросий. Договориться бы по-мирному и по-соседски жить.

Павлина. Не договоримся, батюшка. Воевали и будем воевать. Пока всех в сознательное состояние не приведем.

Амвросий. Плохой приход мне достался... Культуры много.

Павлина. А будет еще больше.

Амвросий. Думал через отдел кадров в другой приход проситься, да огородишко здесь разбил... Помогли бы хоть в этом деле.

Павлина. В каком еще деле?

Амвросий. Химизация у вас, касатка... Имею сведения. Завезли вам жидкие гербициды... Отпустила бы за наличные.

Павлина. Не торгуем. Так что извините. (Уходит.)

Слива. Подобьем итоги: отставка по всем статьям.

Амвросий. Господь учил: давай всем людям жить.

Слива. Господь твой устарел, батюшка. Остригся б ты.

Амвросий. Стригусь раз в месяц.

Слива. Напрочь постригся бы. Летом жарища, насекомая всякая наползает.

Амвросий. Сам, как насекомая, ползти не знаю куда.

Слива. У нас ваканция сторожа высвобождается. Чистая работа. Свежий воздух. Овощи и фрукты.

Амвросий. Овощи и фрукты и у меня имеются. Вот гербициды бы достать. Очищают, как слово господне. Служил я в одном приходе — с председателем договор, словесный, конечно, заключил: не мешай я тебе — ты мне. А с бабами трудно договариваться.

Слива. Да не со всякими. Есть такие, что и можно договориться! У тебя попадье какой десяток пошел?

Амвросий. Шестой.

Слива. Можешь жить спокойно... А то у меня в молодости с одной попадьей рехлекс случился. Я из себя видный был, при усах, силенка у мускулах водилась. Приглянулась мне попадья, молодая, белотелая, годков на двадцать пять, глаза медовые. Усе дело вроде готово. Я ей и то и се, и она мне и се и то. Говорит: «Приходи до меня». Отвечаю ей: «Долгогривый же тебя, как пес, оберегает». — «А ты, — говорит, — как колокола к вечерней службе ударят, ко мне — через сад. Я тебе калитку открою». Сказано — сделано. Колокола ударили — я к ней. Любовь, конечно, поцелуи всякие на полный ход. Таким манером мы с ней цельный сезон провели. Колокола ударят — я к ней. Рехлекс... Однажды батюшка дознался. Завел меня причищаться и заместо вина-кагора касторкой напоил... Но рехлекс еще долго работал... Уже у другой местности я проживал, а усе, как колокола ударят, я на ноги вскакиваю... Ноги в чоботы сую. Рехлекс. Наука. Обожаю науку. Про Ивана Павлова слыхал?

Амвросий. Зашел бы ко мне повечерять... Чарочку бы опрокинули. Настоечки какой...

Слива. Милай, ты меня в религиозные сети не вовлекай. Я — атеист. А религия — дурман. Я это уполне твердо знаю со дня моего младенчества, хотя я и крещеный. Бога нет.

Амвросий. Есть бог.

Слива. Нема бога.

Амвросий. Есть господь всевышний.

Слива. Нема всевышнего.

Амвросий. Есть.

Слива. Нема.

Амвросий. Есть.

Слива. Выясним этот вопрос в кооперации.

Уходят. Появляются Пчелка и Тамара. Пчелка с аккордеоном.

Тамара. И почему вы до сих пор не женаты?

Пчелка. Художник должен быть свободной личностью. Супружеские цепи связывают творческие порывы.

Тамара. И вы никого не любите?

Пчелка. Художник всегда должен быть влюблен, иначе в нем перестает звучать струна вдохновения.

Тамара. Струна — это, конечно, важно... Мой начальник должен быть здесь?

Пчелка. Серьезный по общему виду человек.

Тамара. Утюг он, а не человек!

Пчелка. Гладит, что ли?

Тамара. Как вы можете так говорить?

Пчелка. Я художник, должен мыслить оригинально.

Тамара. Значит, вы никогда не женитесь?

Пчелка. Никогда!

Тамара. Если даже полюбите сильно?

Пчелка. Я уже любил дважды безумной любовью.

Тамара. А где же они?

Пчелка. Одна сбежала учиться, а другая сбежала, пока я учился.

Тамара. Ученье — свет...

Пчелка. Именно... А вы любите музыку?

Тамара. Обожаю. Когда слышу хорошие песни, симфонии и увертюры всякие — голову теряю.

Пчелка. Сыграть вам? Только это мои личные сочинения.

Тамара. Сыграйте. У вас огромный дар мелодии.

Пчелка. Искра таланта. (Играет и поет.)