История Наташи Кампуш

Отношения, как и жизнь, никогда не бывают простыми. Под крышей дома номер 60 по Хейнештрассе происходили вещи, о которых знали лишь двое, и один из них унес тайну в могилу. В этой книге мы попытаемся дать ответы на те вопросы, на которые Наташа пока решила не отвечать. Книга не выносит ей приговора, однако делает попытку разрешить загадку того, что стало самой захватывающей историей десятилетия, — мы спрашиваем, почему он, отчего она и что именно превратило бессердечное похищение в нечто приближенно похожее на любовную историю.

Мы отследили прошлое с самого момента похищения Наташи Кампуш в 1998 году, поскольку обладали исключительным правом доступа к следователям, распутывающим сложные детали этого дела. Ни в коем случае не отрицая ни поразительной мощи собственного рассказа Наташи, ни ее действительно невероятного личного героизма, мы исследовали и продолжаем исследовать те области, что могли бы придать новое видение этой удивительнейшей драме.

Знала ли ее семья похитителя, пускай даже как случайного знакомого? Насколько несчастна была Наташа в детстве? Был ли подвал местом отдохновения, убежищем от дома, раздираемого ссорами и разлуками? Что это была за «нежность», расцветшая между Наташей и ее похитителем? Были ли у нее возможности для побега до того, как она наконец сделала это?

Другими словами, предпочитала ли она остаться?

Заключительные штрихи к этой истории, совершенно непохожей на какую-либо другую, известную миру, все еще предстоит нанести самой Наташе. Но эта книга попытается предоставить читателям достаточно информации, дабы они сами решили, стоит ли рассматривать это дело исключительно в черных и белых тонах или же во множестве оттенков серого, запутывающих чувства, естественным образом вызываемые произошедшим. Вещи редко бывают такими, какими они предстают в этой невероятной истории[2].

Глава 1

ТРУДНОЕ ДЕТСТВО

Вена. Город романтики, тревог, интриг, истории и славы. Имперское сердце Габсбургов, место действия великолепного послевоенного триллера Грэма Грина «Третий человек», город не такого уж и голубого Дуная, вальсов Штрауса и кремовых пирожных, от которых как будто толстеешь, просто глядя на них. Она притягивает гостей со всего мира в любое время года, здесь располагаются влиятельные мировые организации вроде Международного агентства по атомной энергии и различных структур ООН. Это то, о чем известно ее гостям; величественные здания минувших времен — это то, что они наблюдают; отварная говядина да торты Захера — это то, что они употребляют. Но раньше никогда ни у кого не возникало желания испортить отпуск прогулкой по угнетающему своим видом 22-му району, где Вена предстает перед вами скорее испещренной оспинами старой каргой, нежели благородной дамой.

Теперь район называется Донауштадт (Дунайский город): власти попытались очистить грязные жилые массивы и обветшалые промышленные зоны и изменить их прежнюю репутацию, но одно лишь переименование не может рассеять те миазмы отчаяния, что нависают над большей частью этого района. Высотные дома, где едва ли не четверть жителей являются безработными, места общественного пользования, где собираются наркоманы да скандалят, падают, дерутся и наконец выключаются пьяницы, зловещие сумрачные аллеи меж бедняцких домов, где хищники предлагают наркотики и секс или все вместе, — все это было отнюдь не тем, где желал бы оказаться обычный гость Вены. Но сегодня 22-й район входит в программу обязательных посещений, ему было предопределено судьбой стать магнитом для любителей отвратительного и преступного или просто любопытных. Как и травянистый холм в Далласе, где теоретики заговора разместили второго стрелка, причастного к убийству Джона Кеннеди, или тоннель в Париже, в котором погибла принцесса Диана, он создает свою ауру для мира, очарованного произошедшим с выросшей здесь маленькой девочкой. В округ Реннбанвег регулярно приезжают такси, останавливаясь у дома номер 38, где располагается квартира 18. Водитель опускает стекло и указывает, а пассажиры таращатся, следуя взглядом за его пальцем, пока он описывает дугу в небе к восьмому этажу. Иногда они лишь щелкают фотоаппаратом, иногда выходят из машины вдохнуть воздуху, забираются обратно и уезжают, удовлетворив таким образом свое любопытство. Теперь они могут сказать друзьям, демонстрируя снимки из отпуска: «Вот здесь, значит, она и жила».

Это пробный камень жертвенности, место, где Наташа Кампуш родилась 17 февраля 1988 года и выросла, дабы исполнить свое необычное и в чем-то уникальное назначение в истории.

Ее жилище располагалось в одном из тех огромных домов социального найма, что были воздвигнуты администрацией левого толка в годы послевоенного переустройства Вены. В здании более 2400 квартир и 12 000 жителей. В противоположность этому район, где она оказалась, был спроектирован как пригород-сад для зажиточных горожан.

Историю Наташи можно было бы начать с присказки братьев Гримм «жили-были», ибо жили-были когда-то ее отец да мать, не зная горя. Людвиг Кох, двадцатичетырехлетний пекарь — бережливый, работящий, серьезный и почтенный, — влюбился в привлекательную Бригитту Сирни, двадцати девяти лет, разведенную, мать двух девочек. То был 1980 год, и бизнес Людвига процветал.

Теперь все по-другому. Восемь с половиной лет преодоления ужаснейшей утраты дочери и бизнеса — одно время у него было несколько булочных — наложили на Людвига свой отпечаток.

Он слишком много пьет и, кажется, одновременно смущен и опечален событиями августа 2006 года: он вне себя от радости от исхода событий, о котором и мечтать не мог, и ожесточен тем, что ему представляется настоящей индустрией, возникшей вокруг его любимой Наташи, — нечто неподвластное ему, подобное силам, разлучившим его с дочерью и работой.

Его отношения с матерью Наташи разладились задолго до того, как из их жизни выкрали Наташу, но он испытывает приступы ностальгии, моменты нежности к женщине, которую когда-то любил. В эксклюзивном интервью он рассказал нам:

Я так и не женился на матери Наташи. Наши отношения продолжались почти тринадцать лет, из них вместе мы прожили лет семь-восемь. Точно не помню, но что-то вроде этого. Мы познакомились через общего друга, представившего нас, и с тех пор все и началось. Поначалу мы уживались очень хорошо, и у нас был совместный бизнес — она стала работать в булочной. Завести ребенка мы решили вместе. Наташа была запланированным и желанным малышом. Нашей мечтой было иметь семью, хотя у матери Наташи и так уже было двое своих детей.

Моя дочь родилась в больнице «Готтлишер Хайланд» на Херналзер-Хауптштрассе. Это был чудесный миг. Я не помню, сколько длились роды, наверное, четыре или пять часов. Помню, что до этого я очень радовался беременности, поскольку был уверен, что у меня будет сын. И я всем говорил, что у меня будет сын, даже заключал пари. Когда же оказалось, что это девочка, я был искренне потрясен, но мое сердце оттаяло, едва я взял ее на руки. Я знал, что не променяю ее и на весь мир. Она была совершенной во всем. Я присутствовал при родах, что, как мне кажется, нехарактерно для парней моего поколения.

Мы нарекли ее Наташей из-за моего отца, которого тоже звали Людвиг. Он провел пять лет в плену у русских, попав туда во время войны, и, когда вернулся, мы частенько шутили по поводу русских женщин, и я назвал ее Наташей ради него. Хотя мне и без того всегда нравилось это имя.

Он умер в 1988 году, но успел подержать Наташу на руках. Ему было восемьдесят, когда он скончался, так что он прожил долгую жизнь. Он тоже был пекарем, по-этому-то я и занялся этим бизнесом. Он не жаловался на здоровье до самой кончины и умер от сердечного приступа. Я счастлив, что они встретились перед его смертью. К сожалению, моя мать, Анна, умерла два года назад, так и не увидевшись с вернувшейся Наташей. Анна и Наташа были очень близки — она была ее любимой бабушкой.

2

Скрытая цитата из оперетты «Фрегат его величества „Пинафор“» А. Салливена по либретто У. Гилберта: «Things are seldom what they seem, / Skim milk masquerades as cream» («Вещи редко являются тем, чем кажутся, — снятое молоко притворяется сливками»).