Страница 45 из 97
Ведь смерть – это то, что находится в компетенции Бога, но никак не человека. Ненавидящий заходит за те пределы, за те границы, за которые заходить не следует.
В сущности, ненависть – это нарушение заповеди «не убий!», но в помыслах.
Мне кажется, ненависть чернит душу. Очевидно же, что желание смерти ближнего никак не сказаться на душе человека не может.
Тут бы надо написать, что, коль скоро ненависть – такое ужасное чувство, необходимо его в себе подавлять. И, в принципе, это будет верно.
Однако, если смотреть на жизнь реально, нужно признать: редкий человек может прожить на Земле, ни разу никого не возненавидев.
У Константина Михайловича Симонова – на мой взгляд, выдающегося поэта, – есть стихотворение, написанное в разгар войны, в июле 1942 года, заканчивается оно такими строками про фашистов:
Надо сказать, что в поздних сборниках Симонов эти стихи не перепечатывал.
Когда убили твоих родных, твоего ребенка, когда уничтожают твою Родину, когда идет война, ненависть вспыхивает как ответ на убийства. Мы желаем смерти убийце.
Наверное, с точки зрения христианской морали и это неверно. Но война тем и ужасна, что она создает собственную мораль, и у меня, человека не нюхавшего по-настоящему пороха, не поднимется рука осуждать тех, кто жил по законам военной морали.
Когда тебя предает любимый человек, он тем самым убивает тебя. Конечно, опять же с точки зрения христианского всепрощения, надо его простить, и по-настоящему будет мудр и велик тот, кому удастся это сделать. Однако, когда в этой ситуации возникает ненависть, она мне понятна.
Но когда ненависть возникает на кухне в коммунальной квартире или когда начинают желать смерти тому, кто сделал карьеру или прославился, мне лично это трудно понять.
Короче говоря, мне кажется, что любому из нас необходимо помнить: ненависть – это очень сильное чувство и, по возможности, нужно уметь контролировать его в себе.
Ненависть – это удар в собственную душу. Нужны очень серьезные обстоятельства, чтобы калечить собственную душу.
Мудрые люди считают, что таких обстоятельств вовсе быть не может... У меня, признаюсь, не всегда получается брать с них пример. Но, может быть, у вас получится?
А мы пока поговорим о том, что в бытовой жизни, увы, подчас предшествует ненависти. Побеседуем о неприязни.
НЕПРИЯЗНЬ
В психологии есть такое понятие, которое называется очень мудрено – межличностная аттракция. Означает оно следующее: никак не объяснимый и ничем не мотивированный процесс предпочтения одних людей другими. Вот приходим мы в незнакомую компанию и из десятка людей почему-то выбираем одного-двух, с кем и начинаем общаться.
Иногда с межличностной аттракции начинается любовь или большая дружба. А иногда ничего не начинается, пообщались да и разошлись.
Притяжение людей друг к другу объяснить невозможно. Казалось бы, нам нравится определенный человеческий тип – скажем условно – интеллигент. Но вдруг мы оказываемся рядом с, условно говоря, простаком и понимаем, что нам с этим человеком интересно, и мы испытываем к нему симпатию.
Поскольку невозможно объяснить приязнь, очевидно, что и неприязнь понять столь же затруднительно.
Неприязнь – это ничем не объяснимая и ничем не мотивированная отрицательная реакция на человека.
Дабы неприязнь не испортила жизнь, мне кажется, неплохо знать некоторые ее свойства.
В связи с тем, что неприязнь возникает непонятно почему, ее не стоит анализировать, разбираясь, какова причина ее возникновения.
Неприязнь, как и приязнь, надо принимать как данность. В конце концов, нас ведь не удивляет, что кого-то непонятно почему трогает картина заката. А другого она оставляет равнодушным. Кому-то нравится поле ромашек, а кому-то – урбанистический пейзаж. Стоит ли удивляться тому, что люди нам тоже нравятся или не нравятся беспричинно?
Ни в коем случае нельзя идти на поводу у неприязни.
Поскольку это чувство немотивированное, нелепо думать, что оно продиктовано, например, интуицией. Человек не нравится не потому, что вам так подсказывает интуиция, а не почему, просто так, беспричинно.
Если, скажем, вы устроились на работу и вам сразу не понравился начальник, глупо и неверно строить свои отношения, исходя из этого первого впечатления. Вы невольно начнете подыскивать в поведении шефа черты, которые будут подтверждать ваш негативный взгляд. Понятно, что ни к чему хорошему это не приведет.
Неприязнь – чувство кратковременное, оно непременно во что-нибудь да перерастет.
Вы увидели человека, и он вам не понравился, но обстоятельства вынуждают вас продолжать общение. В процессе общения или совместной работы первоначальная неприязнь может перерасти в приязнь, если человек докажет, что первое впечатление было неверным. К слову сказать, это излюбленный киношный сюжет: если в первом кадре мужчина и женщина друг другу не понравились, то будьте уверены, что в последнем – они непременно сольются в поцелуе.
А может случиться и так, что неприязнь перерастет в стойкое неприятие, если человек подтвердит верность первого взгляда.
Если же обстоятельства не заставляют вас продолжать общение, то неприязнь перерастает в равнодушие.
Неприязнь – это дождь посредине солнечного дня. Надо отнестись к нему спокойно, подождать, покуда он закончится, то есть перейдет в какое-то качественно иное отношение, замотивированное поступками. Дождь – это, конечно, неприятно. Но все же он не должен портить общую картину мира.
НЕПРИЯТНОСТИ
См. «Беда».
НРАВСТВЕННОСТЬ
Понятно, что нравственность – понятие относительное. Для племени каннибалов питаться людьми – дело совершенно нравственное, а для нас как-то не очень. Да что там далеко ходить! Шахид, который вместе с собой уносит в другой мир десятки, сотни ни в чем не повинных людей, с точки зрения его единоверцев поступает абсолютно нравственно.
Как же быть? Откуда брать критерии нравственности, чтобы не ошибиться? И существуют ли они вообще: общие для всех критерии нравственности?
Попробуем разобраться с теми, кто нам диктует понятия нравственности, откуда мы их, собственно, берем. Таких «диктаторов» несколько.
Нравственные законы диктует нам государство.
К государственной нравственности надо относиться с некоторой... скажем так – раздумчивостью. Потому что государственная нравственность всегда определяется задачами государства.
Например, большевики придумали по-своему гениальный лозунг: «Грабь награбленное!» Они объяснили, что грабить не только можно, но и нравственно! Гитлер четко разделил: мол, немцев убивать – преступление, а евреев и цыган – высоконравственная задача. В сталинские времена доносительство было нравственным, а в царской России оно считалось глубоко безнравственным преступлением.
Можно многое понять о сути любого государства, если просто разобраться с тем, что оно считает нравственным, а что – нет. Однако есть один общий закон: с точки зрения государства нравственным всегда считается то, что государству полезно.
Государственная нравственность способна объединить миллионы людей. Но непременно найдутся тысячи, если не миллионы, тех, кого постулаты государственной нравственности категорически не устраивают.
Значит, если законы нравственности диктует государство, то объединиться в понимании нравственности люди не смогут.
Нравственным законам учат нас наши родители.
Если семья была хорошей, если ребенок рос, что называется, в любви, то всю свою жизнь он будет основывать на тех нравственных постулатах, которые заложены в детстве. Если ребенок рос без любви и законы жизни его семьи ему не нравились, он и в вопросах нравственности будет поступать с точностью до наоборот. Это все равно как в семьях алкоголиков вырастают либо страшно пьющие люди, либо те, кто каплю в рот не берет.