Страница 12 из 39
— Да, Артур. Анализируя заметки на iPad-e, и телефонные переговоры буфетчиц и официантов ресторана российского Белого Дома была отмечена информация об открытии в сфере усиления традиционных и паранормальных возможностей человека. Информация обсуждалась в аппарате министра здравоохранения. Открытие было сделано, в некоем закрытом исследовательском институте, который специализируется на исследованиях в области полимеров. Якобы, неким ученым Ильиным был открыт материал, который превращает простого обывателя в супермена. Сверхсила, феноменальные лингвистические способности, телепортация и многое другое. Вам это ничего не напоминает? Эти суперспособности были вызваны присутствием некоего полимерного материала. Да, да, Артур, именно, полимера! Так писал в своих сообщениях молодой помощник министра своей пассии, которая увлекается всякой паранормальной чушью. Из его переписки мы выяснили, что материалы исследований были переправлены в аппарат вице-премьера, который курирует российский ОПК. Дальнейшая судьба открытия нам не известна, кроме того, что Ильин был на приеме у вице-премьера, это выявило оперативное наблюдение за ученым. Эту исключительную меру мы применили сразу, как только получили информацию об открытии. К несчастью, современными гаджетами, которые находятся у лиц, окружающих вице-премьера пользуются более ответственные сотрудники — в них нет и намека на интересующую нас новость.
Гарри Баркер забыл о своем образе веселого нахального ковбоя. Он мерил шагами нетвердую палубу катера, лицо его было сосредоточено, он нервно потирал руки.
— Что Вы так волнуетесь? Имея возможность столь плотного и глубокого контроля, я думаю, все данные по русским исследованиям не сегодня-завтра будут у Вас, — Уинсли отломил кусок хлеба, примял на него кусок жирной брынзы, откусил, отпил пива и с деланным равнодушием откинулся в кресле. «Ох, неспроста янки так заволновались, но почему?».
Своими телодвижениями он вывел из себя Баркера: — Артур, не делайте вида, что Вас это не заинтересовало! Как Вам кусок лезет в горло? Ильин исчез сразу после своего визита к вице-премьеру! Исчезли материалы исследований! Исчез предмет! Люди, окружавшие этого русского, или исчезли, или не помнят ничего! Такое ощущение, что его вычеркнули из жизни, стерли, позабыв об этом сообщить нам. У него была назначена новая встреча с вице-премьером, но запись о встрече сохранилась только в архивах ЦРУ. Дома Ильина ждет жена, в свою лабораторию он не возвращался.
— Гарри, может быть, проанализировать съемки камер наблюдения на улицах, неужели вы не можете их получить от русских? — возбужденное состояние американца передалось и Уинсли.
В этот момент экран планшета засветился, на нем появилось изображение Санта Клауса. — Мистер Смит, прочитайте сообщение, пожалуйста, — раздался из устройства приятный женский голос под звуки рождественской мелодии. Баркер схватил планшет и, отвернувшись от Артура, стал быстро дергать пальцем по экрану.
— Артур, он в больнице, — лицо американца выражало крайнюю степень изумления. — У Ильина полная амнезия. Якобы, он попал под машину, сотрясение мозга.
— Что Вы бормочите, Гарри? Я ничего не понимаю. Объясните, в чем дело?
Баркер отбросил iPad в сторону, сел в кресло.
— Все начинает проясняться — русского ученого сбила машина. Сильный удар головой об асфальт. Амнезия. Сегодня его жене сообщили из больницы.
— Через неделю? — Англичанин удивленно уставился на Баркера.
— Вчера подкинули документы в приемный покой больницы.
Глава 3
17:40. 7 мая 1913 года. Москва. Мясницкая улица.
Сегодня, Кирилл Гаврилович Ильин, старший телеграфист телеграфного департамента Московского почтамта, был отпущен начальством на час раньше. Начальник департамента, сам, будучи примерным семьянином и отцом четверых детей весьма поощрял в своих подчиненных стремление к семейному очагу и рассудительности. А в этот день, в семье Кирилла Гавриловича собирались отмечать именины старшего сына Ильиных — Валентина.
Кирилл Гаврилович вышел из нового здания почтамта на Мясницкую. Несмотря на то, что день клонился к вечеру, майская Москва купалась в лучах все еще яркого весеннего солнца, по пронзительно синему небу бежали облака, отражаясь в лужах. Недавняя гроза очистила воздух и «помыла» мостовую. Пропитанный влагой прохладный ветер был наполнен ароматами свежей листвы и черемухи, распустившейся на бульваре. В сторону Лубянки с криками «Поберегись!» в радужном ореоле брызг полетела пара пролеток с подвыпившими купцами. «Только бы новую форму не забрызгали, басурманы», — подумал старший телеграфист, едва отскочив в арку ближайшей подворотни.
Праздничное убранство города придавало особую приподнятость сегодняшнему дню. Российская империя вступила в юбилейный год. Трехсотлетие царствующего дома страна ожидала давно и к празднованиям готовились по всей стране. В Первопрестольной к торжествам готовились особо. В прошлом месяце торжественно заложили памятный обелиск в память 300-летия царствования дома Романовых, состоялся крестный ход на Красной площади. В митрополичьих покоях в Кремле открылась «Романовская выставка», посвящённая московскому периоду царствования Романовых, а к концу мая в Москву все с нетерпением ожидали приезда императорского поезда. Большинство торговых людей и домовладельцев не поскупились на убранство домов и витрин.
Дома были украшены российскими бело-сине-красными триколорами, в витринах магазинов и модных салонов были выставлены украшенные цветами, пестрыми лентами в красивых рамах портреты Его и Ея Императорских величеств, наследника и цесаревен.
Вернувшись из подворотни на Мясницкую, Кирилл Гаврилович хотел было направиться к дому, но вспомнил о поручении супруги, вздохнул и направился в обратную сторону. Утром Софьюшка просила его лично прикупить плиточного чая, пару фунтов фруктового сахара, марципановых и миндальных пирожных детям — Валентину и Любочке. Остальные продукты к праздничному столу должна была закупить кухарка еще утром. Самой Софье Ивановне муж строго-настрого запретил далеко отходить от дома, так как в ближайшее время ей предстояло разрешиться третьим ребенком, и дальше их, по-московски уютного заросшего кустами сирени и черемухи двора, она не выходила.
В Чайный дом[57] Кирилл Гаврилович решил зайти на обратном пути. С начала надо было прикупить сладостей. Сам он был невероятный сладкоежка и всегда с нетерпением ждал окончания поста и прихода Пасхи.
По случаю праздника приказчик завязал бело-сине-красной лентой коробку с пирожными, а от себя послал имениннику ярко-красного сахарного петушка и фунтик фундука в сахаре. Выйдя из кондитерской Кирилл Гаврилович не удержался и, засунув пару орешков за щеку, отправился за чаем.
Ветер стих, и майское солнце нежно согревало спину. Мясницкая была непривычно для этого времени, пустынна. Брусчатка сверкала на солнце, будто мостовая была вымощена не камнем, а полированными слитками какого-то благородного металла. Ничто не мешало старшему телеграфисту наслаждаться прогулкой по весенней нарядной Москве.
— Гаспадина, гаспадина! — китаец, уличный торговец мелким товаром с лотком на ремне будто из воздуха материализовался перед Ильиным, перегородив дорогу старшему телеграфисту. Одет торговец был живописно: черный шелковый халат, расшитый золотыми и красными драконами, из-под золотистой с красной оторочкой шапочки свисала огромная, в пару аршин, черная, как смоль коса. Лицо закрывала сверкающая лаком маска невообразимой раскраски — желтые, синие, красные полосы делали едва заметными отверстия для глаз и рта. Одним словом — ряженый. «Вот шельмы, приказчики у Перлова, до чего додумались! Настоящие китайцы торгуют в Первопрестольной[58] чаем!»
— Гаспадина! Купи маево сая, только что из Китая пиривез, не прагадаесь! — сюсюкающий голос китайца выражал слащавую умильность, — луцсий сай в Маскаве, самий вкусьний, самий крепький. Хазяика давольная будит-ся! Купи чая, не прагадаесь! — опять повторил торговец.
57
Чайный дом (Дом Перлова на Мясницкой, Чайный магазин Перлова) — жилой дом и чайный магазин в Москве, построенный в 1890–1893 годах Р. И. Клейном для основателя чайной компании «Перлов и сыновья» С. В. Перлова. В 1896 г. Оформлен К. К. Гиппиусом в традиционном китайском стиле.
58
«Первопрестольная» — почётный и торжественный титул города Москвы, начавший использоваться с 18 века, после переноса Петром I в 1712 году столицы русского государства из Москвы в Санкт-Петербург. Применяется для подчеркивания исторического старшинства Москвы, как города, в котором впервые появился престол русского царя.