Страница 153 из 199
Сатин , Актер – приблизительно одного возраста: лет под 40.
Лука , странник, 60 лет.
Алешка , сапожник, 20 лет.
Кривой Зоб, Татарин – крючники.
Несколько босяков без имен и речей.
Акт первый
Подвал, похожий на пещеру. Потолок – тяжелые, каменные своды, закопченные, с обвалившейся штукатуркой. Свет – от зрителя и, сверху вниз, – из квадратного окна с правой стороны. Правый угол занят отгороженной тонкими переборками комнатой Пепла, около двери в эту комнату – нары Бубнова. В левом углу – большая русская печь, в левой, каменной, стене – дверь в кухню, где живут Квашня, Барон, Настя. Между печью и дверью у стены – широкая кровать, закрытая грязным ситцевым пологом. Везде по стенам – нары. На переднем плане у левой стены – обрубок дерева с тисками и маленькой наковальней, прикрепленными к нему, и другой, пониже первого. На последнем – перед наковальней – сидит Клещ, примеряя ключи к старым замкам. У ног его – две большие связки разных ключей, надетых на кольца из проволоки, исковерканный самовар из жести, молоток, подпилки. Посредине ночлежки – большой стол, две скамьи, табурет, все – некрашеное и грязное. За столом, у самовара, Квашня– хозяйничает, Баронжует черный хлеб и Настя, на табурете, читает, облокотясь на стол, растрепанную книжку. На постели, закрытая пологом, кашляет Анна. Бубнов, сидя на нарах, примеряет на болванке для шапок, зажатой в коленях, старые, распоротые брюки, соображая, как нужно кроить. Около него – изодранная картонка из-под шляпы – для козырьков, куски клеенки, тряпье. Сатинтолько что проснулся, лежит на нарах и – рычит. На печке, невидимый, возится и кашляет Актер.
Начало весны. Утро.
Барон . Дальше!
Квашня . Не-ет, говорю, милый, с этим ты от меня поди прочь. Я, говорю, это испытала… и теперь уж – ни за сто печеных раков – под венец не пойду!
Бубнов (Сатину) . Ты чего хрюкаешь?Сатин рычит.
Квашня . Чтобы я, – говорю, – свободная женщина, сама себе хозяйка, да кому-нибудь в паспорт вписалась, чтобы я мужчине в крепость себя отдала – нет! Да будь он хоть принц американский – не подумаю замуж за него идти.
Клещ . Врешь!
Квашня . Чего-о?
Клещ . Врешь. Обвенчаешься с Абрамкой…
Барон (выхватив у Насти книжку, читает название) . «Роковая любовь»… (Хохочет.)
Настя (протягивая руку) . Дай… отдай! Ну… не балуй!Барон смотрит на нее, помахивая книжкой в воздухе.
Квашня (Клещу) . Козел ты рыжий! Туда же – врешь! Да как ты смеешь говорить мне такое дерзкое слово?
Барон (ударяя книгой по голове Настю) . Дура ты, Настька…
Настя (отнимает книгу) . Дай…
Клещ . Велика барыня!.. А с Абрамкой ты обвенчаешься… только того и ждешь…
Квашня . Конечно! Еще бы… как же! Ты вон заездил жену-то до полусмерти…
Клещ . Молчать, старая собака! Не твое это дело…
Квашня . А-а! Не терпишь правды!
Барон . Началось! Настька – ты где?
Настя (не поднимая головы) . А?.. Уйди!
Анна (высовывая голову из-за полога) . Начался день! Бога ради… не кричите… не ругайтесь вы!
Клещ . Заныла!
Анна . Каждый божий день! Дайте хоть умереть спокойно!..
Бубнов . Шум – смерти не помеха…
Квашня (подходя к Анне) . И как ты, мать моя, с таким злыднем жила?
Анна . Оставь… отстань…
Квашня . Ну-ну! Эх ты… терпеливица!.. Что, не легче в груди-то?
Барон . Квашня! На базар пора…
Квашня . Идем, сейчас! (Анне) . Хочешь – пельмешков горяченьких дам?
Анна . Не надо… спасибо! Зачем мне есть?
Квашня . А ты – поешь. Горячее – мягчит. Я тебе в чашку отложу и оставлю… захочешь когда, и покушай! Идем, барин… (Клещу.) У, нечистый дух… (Уходит в кухню.)
Анна (кашляя) . Господи…
Барон (тихонько толкает Настю в затылок) . Брось… дуреха!
Настя (бормочет) . Убирайся… я тебе не мешаю.Барон, насвистывая, уходит за Квашней.
Сатин (приподнимаясь на нарах) . Кто это бил меня вчера?
Бубнов . А тебе не все равно?..
Сатин . Положим – так… А за что били?
Бубнов . В карты играл?
Сатин . Играл…
Бубнов . За это и били…
Сатин . М-мерзавцы…
Актер (высовывая голову с печи) . Однажды тебя совсем убьют… до смерти…
Сатин . А ты – болван.
Актер . Почему?
Сатин . Потому что – дважды убить нельзя.
Актер (помолчав) . Не понимаю… почему – нельзя?
Клещ . А ты слезай с печи-то да убирай квартиру… чего нежишься?
Актер . Это дело не твое…
Клещ . А вот Василиса придет – она тебе покажет, чье дело…
Актер . К черту Василису! Сегодня баронова очередь убираться… Барон!
Барон (выходя из кухни) . Мне некогда убираться… я на базар иду с Квашней.
Актер . Это меня не касается… иди хоть на каторгу… а пол мести твоя очередь… я за других не стану работать…
Барон . Ну, черт с тобой! Настёнка подметет… Эй, ты, роковая любовь! Очнись! (Отнимает книгу у Насти.)
Настя (вставая) . Что тебе нужно? Дай сюда! Озорник! А еще – барин…
Барон (отдавая книгу) . Настя! Подмети пол за меня – ладно?
Настя (уходя в кухню) . Очень нужно… как же!
Квашня (в двери из кухни – Барону) . А ты – иди! Уберутся без тебя… Актер! тебя просят, – ты и сделай… не переломишься, чай!
Актер . Ну… всегда я… не понимаю…
Барон (выносит из кухни на коромысле корзины. В них – корчаги, покрытые тряпками) . Сегодня что-то тяжело…
Сатин . Стоило тебе родиться бароном…
Квашня (Актеру) . Ты смотри же, – подмети! (Выходит в сени, пропустив вперед себя Барона.)
Актер (слезая с печи) . Мне вредно дышать пылью. (С гордостью) . Мой организм отравлен алкоголем… (Задумывается, сидя на нарах.)
Сатин . Организм… органон…
Анна . Андрей Митрич…
Клещ . Что еще?
Анна . Там пельмени мне оставила Квашня… возьми, поешь.
Клещ (подходя к ней) . А ты – не будешь?
Анна . Не хочу… На что мне есть? Ты – работник… тебе – надо…
Клещ . Боишься? Не бойся… может, еще…
Анна . Иди, кушай! Тяжело мне… видно, скоро уж…
Клещ (отходя) . Ничего… может – встанешь… бывает! (Уходит в кухню.)
Актер (громко, как бы вдруг проснувшись) . Вчера, в лечебнице, доктор сказал мне: ваш, говорит, организм – совершенно отравлен алкоголем…
Сатин (улыбаясь) . Органон…
Актер (настойчиво) . Не органон, а ор-га-ни-зм…
Сатин . Сикамбр…
Актер (машет на него рукой) . Э, вздор! Я говорю – серьезно… да. Если организм – отравлен… значит – мне вредно мести пол… дышать пылью…
Сатин . Макробиотика… ха!
Бубнов . Ты чего бормочешь?
Сатин . Слова… А то еще есть – транс-сцедентальный…
Бубнов . Это что?
Сатин . Не знаю… забыл…
Бубнов . А к чему говоришь?
Сатин . Так… Надоели мне, брат, все человеческие слова… все наши слова – надоели! Каждое из них слышал я… наверное, тысячу раз…
Актер . В драме «Гамлет» говорится: «Слова, слова, слова!» Хорошая вещь… Я играл в ней могильщика…
Клещ (выходя из кухни) . Ты с метлой играть скоро будешь?
Актер . Не твое дело (Ударяет себя в грудь рукой.) «Офелия! О… помяни меня в твоих молитвах!..»За сценой, где-то далеко, – глухой шум, крики, свисток полицейского. Клещ садится за работу и скрипит подпилком.
Сатин . Люблю непонятные, редкие слова… Когда я был мальчишкой… служил на телеграфе… я много читал книг…
Бубнов . А ты был и телеграфистом?
Сатин . Был… (Усмехаясь.) Есть очень хорошие книги… и множество любопытных слов… Я был образованным человеком… знаешь?
Бубнов . Слыхал… сто раз! Ну и был… эка важность!.. Я вот – скорняк был… свое заведение имел… Руки у меня были такие желтые – от краски: меха подкрашивал я, – такие, брат, руки были желтые – по локоть! Я уж думал, что до самой смерти не отмою… так с желтыми руками и помру… А теперь вот они, руки… просто грязные… да!
Сатин . Ну и что же?
Бубнов . И больше ничего…
Сатин . Ты это к чему?
Бубнов . Так… для соображения… Выходит: снаружи как себя ни раскрашивай, все сотрется… все сотрется, да!