Страница 107 из 199
Бегриффенфельдт
Здесь всех их до единого найдете;
Их семьдесят числом сначала было;
Потом же прибыло сто шестьдесят.
(Кричит сторожам.)
Эй, Михель! Шафман! Шлингельберг и Фукс!
Живее в клетку!
Сторожа
Нам?
Бегриффенфельдт
А то кому же?
Ну, марш! Скорее! Вертится земля,
И будем мы вертеться вместе с нею!
(Вынуждает их войти в клетку.)
Пришел великий Пер! Об остальном
Судите сами, я же умолкаю.
(Запирает клетку и швыряет ключи в колодец.) Пер Гюнт
Но, доктор… уважаемый директор…
Бегриффенфельдт
Ни то и ни другое. Этим прежде
Я был… Умеете ли вы молчать,
Царь Пер? излить хочу пред вами душу…
Пер Гюнт (с беспокойством)
Но в чем же дело?
Бегриффенфельдт
Обещайте мне,
Что вы не содрогнетесь.
Пер Гюнт
Постараюсь…
Бегриффенфельдт (увлекает его в угол и шепчет)
Сегодня в ночь, в двенадцатом часу,
Скончался абсолютный разум!
Пер Гюнт
Боже!..
Бегриффенфельдт
Прискорбное до крайности событье.
Особенно же неприятно мне, —
Ведь это учрежденье до сих пор
Именовалось сумасшедшим домом…
Пер Гюнт
Так это – сумасшедший дом!
Бегриффенфельдт
Поймите,
Так было прежде, не теперь.
Пер Гюнт (бледный, про себя)
Теперь-то
Я понял, где я, с кем я говорю!
Он – сумасшедший, но никто не знает!..
(Пытается уйти от Бегриффенфельдта.) Бегриффенфельдт (следуя за ним)
И вообще, надеюсь, вы меня
Как должно поняли? Хоть и сказал я,
Что разум умер, это вздор, конечно.
Он вышел из себя, из кожи вылез,
Как та лиса из шкуры, о которой
Рассказывал Мюнхгаузен.
Пер Гюнт
Но простите…
Я на минутку…
Бегриффенфельдт (удерживая его)
Иль не, как угорь, —
Не как лиса. Гвоздь в глаз ему – и он
Задрыгал на столе…
Пер Гюнт
Куда деваться?
Бегриффенфельдт
Потом ножом вкруг головы – чик-чик,
И – он из кожи выскочил!
Пер Гюнт (в сторону)
Безумный!
Как есть безумный!
Бегриффенфельдт
Ну, так дело ясно,
Что этого события не скроешь, —
Ведь этот «выход из себя» ведет
К перевороту полному во всем.
Все личности, что за безумных слыли
До этой ночи, с этих пор – нормальны,
Согласны с разумом в его новейшей,
Последней фазе. А отсюда вывод
Дальнейший, правильный, что в тот же час
За умных слывшие – сошли с ума.
Пер Гюнт
Вы кстати мне напомнили о часе;
Я тороплюсь, не терпит время…
Бегриффенфельдт
Время?
Вы мысль мою пришпорили!
(Открывает одну из дверей и кричит.)
Сюда!
Грядущее, обещанное близко!
Скончался разум – да живет Пер Гюнт!
Пер Гюнт
Добрейший… но позвольте…
На дворе понемногу собираются умалишенные. Бегриффенфельдт
Все сюда!
Приветствуйте зарю освобожденья!
Пришел ваш царь!
Пер Гюнт
Я – царь? Да неужели?
Бегриффенфельдт
Ну да!
Пер Гюнт
Такая честь… превыше меры…
Бегриффенфельдт
Э, полно, ложной скромности не место
В такой великий миг.
Пер Гюнт
Хоть срок мне дайте…
Я, право, не способен… поглупел…
Бегриффенфельдт
И это говорит тот человек,
Который понял даже мысли сфинкса,
И стал «самим собой»?
Пер Гюнт
В том-то и дело!
«Самим собой» я вообще являюсь;
Но здесь, насколько понимаю я,
«Самим собой» быть – значит отрешиться
от собственного «я»?
Бегриффенфельдт
Ничуть! Ничуть!
Вы ошибаетесь. Напротив, каждый
Является «самим собою» здесь
И более ничем; с самим собою
Здесь каждый носится, в себя уходит,
Лишь собственного «я» броженьем полон.
Здесь герметическою втулкой «я»
Себя в себе самих все затыкают.
Здесь для беды чужой нет слез; вниманья,
Чутья к чужим идеям не ищите;
Мы сами по себе и для себя
Во всем – до мозга самого костей!
В разбеге собственного «я» – на самом
Краю трамплина мы, и если нужен
Нам царь, то это – вы, не кто иной!
Пер Гюнт
Ах, черт меня возьми!..
Бегриффенфельдт
Не падать духом!
На свете все почти вначале ново.
«Я – сам» вперед! Сейчас я вам образчик
Представлю, – первого, кто попадется…
(Мрачной личности.)
А, здравствуй, добрый мой Гугу! Ну что?
По-прежнему с печатью скорби бродишь?
Гугу
А как иначе, если целый род
За поколеньем поколенье мрет
Неистолкованным?
(Перу Гюнту.)
Ты, чужестранец,
Меня желаешь слушать?
Пер Гюнт
Да.
Гугу
Так слушай…
Там в сказочном востоке,
Малабар лежит далекий,
Погрузясь в морские дали.
Там культуру насаждали
Португальцы и голландцы.
Кроме этих чужестранцев,
Были толпы там своих,
Малабарцев коренных.
Но теперь язык их смешан,
К сожалению. А встарь
Там – могуч, свободен, бешен —
Сам орангутанг был царь.
Чужд всех тонкостей культуры,
Только свой язык он знал, —
Как свободный сын натуры,
Завывал лишь да рычал.
Горе! Пришлою ордою
Тот язык сведен на нет.
Ночь нависла над страною
На четыре сотни лет!
Результат же долгой ночи —
Всех природных сил застой.
Вот рычать не стало мочи,
Вот и смолк туземный вой.
Чтобы выразить идею,
К речи нужно прибегать!
Хуже гнета, думать смею,
В свете слыхом не слыхать.
Оставаться самобытным
Хочет, должен «всяк язык», —
Я и встал за первобытный
Наш природный рев и крик.
На него народа право
Отстоять я криком мнил;
Он ведь гордость наша, слава —
Я вопил, что было сил.
Но – увы! – мои страданья
Не сумели оценить.
Друг, ты зришь мои страданья,
Посоветуй, как мне быть?
Пер Гюнт (про себя)
С волками жить – по-волчьи выть, – недаром
Написано.
(Вслух.)
Насколько мне известно,
Мой друг, в лесах, на берегах Марокко,
Живут еще стада орангутангов —
Не истолкованы и не воспеты.
Язык их – малабарщина прямая;
Так вот прекрасный и примерный подвиг —
Туда вам эмигрировать, подобно
Другим великим людям, ради пользы
Туземцев-земляков…
Гугу
Благодарю!
Совет твой принимаю и исполню.
(С важной миной.)
Отверг певца-толковника восток,
Но есть на западе орангутанги!
(Уходит.) Бегриффенфельдт
Ну, не является ль он «сам собою»?
«Самим собой», одним собой он полон;
во всем он, с головы до пят, он сам.
Является «самим собою» в силу
Того, что – вне себя. Сюда подите!
Другого покажу я вам, который
Был тоже с разумом в конфликте прежде,
Но со вчерашней ночи с ним в ладу.
(Феллаху, таскающему за спиной мумию.)
Ну, как дела, царь Апис?
Феллах (дико Перу Гюнту)
Я – царь Апис?
Пер Гюнт (прячась за директора)
Я, к сожалению, не посвящен…
И положенье для меня неясно…
Насколько же могу судить по тону…
Феллах
Так лжешь и ты.
Бегриффенфельдт (феллаху)
Он разъясненья ждет
От вашего величества.
Феллах
Пусть внемлет!
(Обращаясь к Перу Гюнту.)
Ты видишь, кого я ношу за спиною?
«Царь Апис» – при жизни он имя носил,
а ныне он мумией просто зовется,
и мертв он мертвецки, хотя и не сгнил.
Он выстроил все пирамиды Египта,
И сфинкса великого вытесал он,
И с турками, как говорит наш директор,
Вел славные войны, за что был почтен
При жизни еще благодарным народом:
Владыку причислили к лику богов
И статуй ему понаставили в храмах —
Кумиров из золота, в виде быков.
Теперь же во мне возродился царь Апис,