Солнце в крови

Оксана закуталась с головой в одеяло и быстро уснула, только сон был ни сладким, ни ласковым, ни теплым. Он был слишком горячим и тревожным. Она металась по снегу, не знала, кто за ней гонится: волки или охотники. Она падала в кровь и видела мертвых зверей. А когда поднималась и хотела закричать, понимала с тоской, что он уходит. Он ее не спасет, этот человек с карими глазами, волной волос над широким лбом, пирсингом в ухе. Он уходил все дальше и дальше. Оксана проснулась, провела ладонью по мокрому лбу. Сердце колотилось. Может, Юра прав был, когда говорил, что после стресса, который она пережила при нападении, ей не помешал бы психотерапевт. Конечно, стресс быстро не проходит. Она еще ни разу сама никуда не ездила за время своей жизни здесь. Но психотерапевт… «Это лажа, – скептически подумала Оксана. – «Вы хотите об этом поговорить?» Вот все, что они умеют. А лицензии покупают у других мошенников». Нет, у нее все нормально. Эмоциональность все же лучше, чем тупость. Ей хочется уединения, ее не тянет к людям, но она может купить себе для души, например, котенка. Да, пушистого, ярко-рыжего котенка. Перса. Хотя у них нет носа. Лучше ангорский или сибирский.

– Я тебя не разбудил? – позвонил Юрий.

– Нет. Я только что проснулась.

– Просто я не сказал, что сегодня у нас могут быть вечером гости. Это семья – мои давние друзья, соседи. Ты не против?

– Нет, конечно. А что надеть?

– У тебя пока небольшой выбор. Надень синее платье. Оно тебе очень идет.

– Хорошо. Я спросить хотела: ты любишь кошек?

– Никогда об этом не задумывался. А что?

– Можно, я куплю себе котенка?

– Оксана, – отчетливо произнес Юрий. – Ты можешь делать то, что тебе хочется. Ты не должна по любому поводу спрашивать у меня разрешения. Я жду, когда ты станешь настоящей хозяйкой в доме.

– Да ты что!

– Не в этом смысле, не пугайся. В доме есть кому заниматься хозяйством. Просто ты еще не поняла, мне кажется, что у тебя есть дом… И муж.

– А. Ну, это как-нибудь… Мне хочется побыть в блаженном состоянии подобрашки. Нравится.

– Я же говорил, что тебе нужен психотерапевт.

Глава 4

Через сутки после гибели собак тети Тани и охоты на волков поселок все еще был пришибленным. Люди боялись надолго уходить из дома. Все с тревогой ждали результатов экспертизы на бешенство, мало кто понимал, что из этого вытекает, но на всякий случай позапирали в сараях даже уток и кур. Андреас утром зашел к соседке. Ее калитка закрывалась на простой засов, и он легко открывался снаружи. Постучал в дверь, услышал: «Заходи, Андрюша, я тебя видела в окно». В большой кухне, которая начиналась от входной двери, сильно пахло валериановыми каплями. Тетя Таня сидела за пустым столом и плакала.

– Ты понимаешь, – пожаловалась она, – я уснула буквально на пару часов. Вскочила… Вроде как головой повредилась. Подумала, что мне все приснилось. Разложила кашу по мискам, понесла Тузику и Дружку. А там… цепочки их, возле будок кровь еще видна, нашла кусочек белого хвостика. Это Тузика… Вот сижу, выйти во двор теперь не могу.

– Так и должно быть, – сказал Андреас. – Это пройдет. Пройдет, когда я вам привезу красивого веселого щенка. Только держите его в доме как положено. Водите гулять на поводке, во двор выпускайте под присмотром. Это страшный урок, но вы убедились, каковы охранники на цепи. Маленькие беспомощные собаки, которые убежать не смогли. И что вам вообще охранять? Если есть что, тогда большую собаку привезу, бордоса, к примеру. Он в дом грабителя не пустит, но жить должен как человек.

– Что тут охранять? Похоронные мои. Да три плошки. Деревенские мы. Из-под Рязани. Родители держали собак на цепи. А я Дружка и Тузика у станции щенками подобрала, выходила, днем они в дом заходили. Ночью цепляла… Вот дурная баба, ты подумай, Андрюша.

– В общем, капли правильно пьете. Я вечером зайду, попробую вам помочь. Сейчас мне некогда. Я еду по делу. Вы кому-то рассказывали, сколько было волков, какие?

– Да кому… Никто не приходил, корреспонденты у меня только про моих собак спрашивали.

– Это хорошо. Если спросят, говорите, что было три волка – серые. Про большого красного – не рассказывайте, пожалуйста, никому.

– Да ради бога. А что?

– Не волк это. Собака с примесью волка прибилась к стае после смерти своего хозяина. Этот кобель твоих не жрал, ты же видела. Тетя Таня, секрет у нас с тобой будет. Его не добили, он у меня. Хочу выходить, потом кому-нибудь отдам. Сейчас везу его в Москву на операцию, – пуля у него в суставе, вернусь – скажу всем, что подобрал сбитыша на дороге.

– Да ты что! А он не бешеный?

– Нет. Те тоже не бешеные. Я точно знаю. Так мы договорились?

– А то! Ну, ты даешь.

– Вот и хорошо. Вечером загляну. Думай, где щенка поселишь, я тебе его с приданым подарю. Так большого или маленького?

– Вот такого, – уверенно сказала тетя Таня, – про которого ты говорил!

– Бордосского дога то есть. Хорошо. У него самая большая голова среди собак. Тебе понравится.

– А зачем ему такая башка?

– Как обычно. Чтобы думать.

Андреас улыбнулся, встал и быстро вышел. Хлопот с этим красным волком у него теперь по горло. Лапу надо спасать, если это вообще возможно. Придется с карточки снять часть денег, что планировались на стройматериалы для достройки дома. Дела в своей частной спортивной школе для подростков он передал на несколько дней заму Кириллу. Собственно, они там и начальство, и тренеры по всем видам. Ребят немного, они с Кириллом – спортсмены широкого профиля. Есть еще приходящий бухгалтер – Ира. Предприятие их не просто не самое прибыльное, оно по нынешним меркам вообще убыточное, Андреас это прекрасно понимал, когда ему предложили встать во главе проекта. Он себя знает. У него все должно быть на уровне самых современных требований. А они с Кириллом экономили на всем: на рабочих, ремонтниках, компьютерных мастерах. Было время, когда сами полы мыли поздними вечерами. Со временем Андреас заключил договор с соседкой тетей Таней, чтобы она приходила убирать. Бюджет был скромный: небольшая плата с родителей, немного выделял поселок, было несколько официальных спонсоров-бизнесменов. Они, как правило, оплачивали какие-то приобретения по факту и чекам.

Он думал, это занятие временное, но как-то втянулся, стали возникать все новые идеи. Он говорил ребятам: «Самый страшный приговор мужчине – «сила есть, ума не надо». Я тупых не люблю. Вы можете косить под двоечников в школе. У меня все должны хорошо играть в шахматы, читать хотя бы электронные варианты тех книг, которые я посоветую, знать географию, быть в курсе мировых новостей. Ну, вы поняли: надо стать такими, чтобы нам с Кириллом было с вами интересно. Или быть другими, но в других местах». Он ровно ко всем относился, но внутренне себя контролировал. Не переживать, если у кого-то болезнь, серьезная травма или беда в семье. Или не признаваться себе, что переживаешь. Помочь, если это возможно… А там как получится. Не привязываться. Не думать, что сын, который растет без него, может тоже оказаться в беде, но он об этом не узнает.

Андреас вошел в свой двор, выкатил из гаража внедорожник, подогнал к крыльцу. Вошел в спальню. Пес беспокойно метался на одеяле у камина и тихо скулил. Андреас опустился на колени, дотронулся до горячего сухого носа. На него с мольбой посмотрели шоколадные глаза.

– Не бойся, – велел он собаке. – Все будет хорошо. Нам надо справиться. Потерпеть. Сказал бы ты, что ли, как тебя зовут… Будешь пока Урсус, ладно? Медведь. Ты на него больше похож, про волков вообще забываем. А потом… Потом тебе хозяева дадут собачье имя.

Он завернул Урсуса в одеяло, стал осторожно поднимать. Тот зарычал и даже оскалился прямо ему в лицо.

– Да что ты, – не отодвинулся Андреас. – Ничего плохого я тебе не сделаю. Я – твой друг.

Пес вздохнул и прикрыл глаза. Андреас умел снимать чужую тревогу и боль. Однажды, после того, как смерть в очередной раз поиграла с ним, у него появился дар. И не только это. Предчувствие опасности, сны о том, что будет, способность распознать чей-то диагноз без медицинского образования, увидеть прогноз. Он относился к своим способностям спокойно. Неплохое занятие будет, когда надоест отвечать за чужих детей. На этом месте он всегда над собой издевался: «Просто шарлатан, отличная профессия».