Поэмы

II Жуя щавель, усталый Гила Глядел спокойно на быка. Его нимало не смутило, Что тот ревет издалека. Бороться не было желанья, Хотя когда-то, полный сил, Мой славный вол из состязанья Всегда героем выходил. Теперь не то: уж он не молод, Природа к старости сдала. И днем и ночью, в ной и в холод Была работа для вола. Родной земле он отдал силу, В ярме шагая средь полей… Но кто о том спросил бы Гилу? Уж не Квириса ли злодей? Шальные выпучив глазища, Дробя копытами тростник, Ополоумевший бычище Перед волом моим возник. И верно бог затмил мой разум, Коль я не вовремя смекнул, Чтоб обуз дать сумел бы разум Его воинственный разгул. Гляжу: уж он стоит над Гилой И роет землю, исступлен, Привычный к дракам, тупорылый, Рассвирепевший, как дракон. И Гила с ласковой мольбою Ему как будто говорил: Оставь, прошу, меня в покое, Во мне и так не много сил. Измученный ярмом дубовым, Я стар уже… > Но кто ж быка Утихомирит здравым словом? Ему ли жалко старика? Со вздохом Гила приподнялся, Рога столкнулись, грянул гром, И воздух вдруг заколебался, И горы вздрогнули кругом. Вопрос победы не впервые Решают кровные враги: Один из них поднимет выю, Другой согнется в три дуги. Один уйдет, гордясь победой, Другой признает свой позор. Так разрешится в битве этой Животной силы древний спор. Теснят противники друг друга, Не отступает ни один. Кого ж прославит здесь округа? Кто будет стаду господин? Пусть у бугая больше силы, Мой Гила опытом богат! И все же под напором Гилы Не отступает супостат. Едва успеет отдышаться, Его опять бросает в жар. Нет, с молодежью не тягаться Тому, кто немощен и стар! Эх, люди, чести мы не знаем! Уж не сума ли вы сошли? Когда же старые с бугаем Волы соперничать могли? Зачем быка вы не пугнули? Гоните прочь его тотчас! Так говорил нам Раибули, Старик, сидевший возле нас. Но тут взяла меня обида, Что уступает вол быку, И в злобе Гилу-инвалида Хватил я палкой по виску, И по сей день я вспоминаю Поступок этот со стыдом, И как ни тяжко мне, а знаю, Что я наказан по делом. Я возмечтал тогда, не скрою, Что победит мой бедный вол. Увы, сравнится ли с горою Покрытый сумерками дол! III И безграничную обиду С тех пор мой Гила затаил. Покинул стадо он, и с виду Стал неприветлив и уныл. Все смотрит в сторону куда-то, Не щиплет горную траву, И жизнь его, клонясь к закату, Оскудевает наяву. Не утолят его страданья Теперь ни солнце, ни луна, В печальный мир воспоминанья Его душа погружена. Он помнит ангельские речи, Когда по воле высших сил К его рогам большие свечи Посланец божий прилепил. И непостижен, и нечаян, Шепнул он на ухо тогда: Блажен, о Гила, твой хозяин, Тебя взрастивший для труда Эх, не узнать мне больше Гилу! И худ, и жалок, и сердит, Бедняга дышит через силу, В глаза мне больше не глядит. Уж он не лижет больше соли И не подходит под окно… Вола мне жалко поневоле, Да, видно, так уж суждено! Как утешать его я стану, Ведь он немое существо! Чем залечить сумею рану, Коль сердце ранено его? Когда он горестно вздыхает, Понурив голову свою, Слеза мне очи застилает, Тоска терзает грудь мою. Однажды я запряг бедняжку, Чтоб испытать его в труде, Но он не вытянул упряжку И лег, вздохнув, на борозде. Склонил на пахоту он выю, Сложил ярмо свое в пыли, И, как ни бился я, впервые Не встал мой труженик с земли. IV С тех пор лишился я покоя, И только стоит мне заснуть, Встает мой Гила пред о мною, Рога в мою уставив грудь. Бодает он меня рогами И говорит: "Хозяин мой, Зачем своими ты руками Навеки отнял мой покой? Тебе я отдал все здоровье, Перепахал твои поля, Всю жизнь трудился я с любовью, Чтоб расцвела твоя земля. Зажег я твой очаг домашний, Наполнил хлебом я гумно, А мне ведь впроголодь над пашней Работать было суждено. С утра до вечера, измаян, Я делал все, что только мог… За что же ты меня, хозяин, На старость горькую обрек?" И он не лжет, не лжет, бедняга, Он правду, люди, говорит. ля моего он отдал блага Все то, чем каждый дорожит. Напрасно Гилу я ласкаю, Напрасно я его молю Сдавили грудь мою, сверкая, Рога, подобны хрусталю. Я говорю: "Не думай, милый, Что только сильному почет. Теперь моим достойным Гилой В селе гордится весь народ. Надежда бедных и богатых, Кормилец малых и больших, Не плачь, мой Гила, об утратах, Забудь о глупостях моих" Но понапрасну я стараюсь: До сей поры во тьме ночной, Рогами в сердце упираясь, Стоит мой Гила предо мной!