Страница 10 из 15
Тем временем на поле, усеянное раздетыми и обобранными телами, опустились стервятники. Опустились, осторожно, бочком подступили к мертвецам и принялись за дело.
* * *
Союзные армии остановились лагерем примерно в миле от места, где лежали мертвые. Лагерь растянулся на равнине – мгновенно возникший город, в котором предстояло провести ночь пятидесяти тысячам солдат и несчитанным тысячам сопровождающих. Офицерские палатки поставили подальше от расположившегося на ночь огромного стада, подразделявшегося на три части: откормленных на убой телят; быков, несших на себе корзины с восемнадцати– и двадцатичетырехфунтовыми ядрами, необходимыми для обстрела крепостных стен Серингапатама; и волов, таскавших за собой повозки и осадные орудия – некоторые были настолько тяжелы, что в каждое впрягали до шестидесяти животных. Общее поголовье превышало двести тысяч, но состояние стада оставляло желать лучшего по той причине, что кавалерия Типу уничтожала фураж на пути следования британской и хайдарабадской армий.
У простых солдат палаток не было, и спать укладывались поближе к кострам. Впрочем, для 33-го полка вечер выдался особенный: они плотно поели, а собранные с убитых деньги позволяли растянуть удовольствие до глубокой ночи. Сопровождавшие армию бхинджарис, торговцы, которые для защиты своих товаров нанимали специальную стражу, предлагали широкий выбор: цыплята, рис, лепешки, овощи и, самое главное, обжигающий горло арак, от которого люди пьянели даже быстрее, чем от рома. Некоторые предоставляли к услугам и шлюх, так что парням 33-го было на что потратить честно заработанные денежки.
Капитан Моррис собирался посетить знаменитые зеленые шатры Найга, торговавшего самыми дорогими шлюхами Мадраса, но прежде следовало разобраться с делами, чем он и занимался, сидя за столиком в собственной палатке при зыбком свете свечи. Хотя, точнее будет сказать, делами занимался сержант Хейксвилл, тогда как капитан, расстегнув мундир и ослабив воротник, устроился на походном стуле. С лица его капал пот. Ветра почти не было, но вход в палатку закрывала муслиновая занавеска – препятствуя доступу свежего воздуха, она одновременно служила барьером для ненасытной мошкары. Моррис ненавидел мошкару, ненавидел жару и ненавидел Индию.
– Караульный список, сэр, – отрапортовал Хейксвилл, протягивая бумаги.
– Что-то такое, что мне надо знать?
– Нет, сэр, ничего особенного. Все, как на прошлой неделе. Тогда их составлял прапорщик Хикс, сэр. Хороший человек, прапорщик Хикс. Знает свое место, сэр.
– То есть делает то, что ты ему скажешь? – сухо спросил Моррис.
– Обучается ремеслу, сэр, обучается ремеслу. Как и положено хорошему прапорщику. В отличие от некоторых других.
Проигнорировав хитрый намек на Фицджеральда, капитан обмакнул перо в чернильницу и поставил свое имя в конце списков.
– Полагаю, прапорщику Фицджеральду и сержанту Грину достались ночные смены?
– Им обоим нужна практика, сэр.
– А тебе, сержант, нужен сон?
– Список наказанных, сэр. – Хейксвилл забрал подписанный лист и пододвинул капитану журнал в кожаном переплете, оставив последнюю реплику без комментариев.
– Неделя без поротых? – осведомился Моррис, листая страницы.
– Скоро будут, сэр, скоро будут.
– Рядовой Шарп перехитрил тебя сегодня, а? – Капитан рассмеялся. – Теряешь хватку, Обадайя.
В голосе офицера прозвучало легкое презрение, но Хейксвилл не обиделся. Офицеры есть офицеры, по крайней мере, те, что стоят выше прапорщика, и таким джентльменам свойственно и прилично относиться к низшему составу высокомерно и с презрением.
– Ничего я не теряю, сэр, – спокойно ответил сержант. – Коль крыса не сдохла сразу, пускай пса по второму разу. Вот как это делается, сэр. Так написано в скрижалях. Список больных, сэр. Новых нет, только у Сирза лихорадка. Долго не протянет, ну и потеря невелика, сэр. Пользы от него никакой, от Сирза. Так что уж лучше пусть помирает.
– Закончил? – устало спросил Моррис, подписав последний список, когда у входа кто-то тактично прочистил горло и в палатку, откинув муслиновый полог, вошел лейтенант Лоуфорд.
– Заняты, Чарльз?
– Всегда рад вас видеть, Уильям, – усмехнулся капитан. – Как раз собрался прогуляться.
– Там солдат, – объяснил Лоуфорд. – С просьбой по личному делу.
Моррис тяжело вздохнул, изображая человека слишком занятого, чтобы отвлекаться по пустякам, потом пожал плечами и махнул рукой, давая понять, что готов уделить минуту своего драгоценнейшего времени в силу необычайной щедрости и великодушия.
– Кто у вас там?
– Рядовой Шарп, сэр.
– Смутьян, сэр, – вставил Хейксвилл.
– Шарп хороший солдат, – горячо возразил Лоуфорд и тут же, вероятно рассудив, что скромный армейский опыт вряд ли дает ему право выносить такие суждения, более сдержанно добавил: – По крайней мере, мне так представляется.
– Пусть войдет.
Моррис отпил из кувшина арака и, подняв голову, посмотрел на вошедшего и вытянувшегося по струнке солдата.
– Голову долой! – бросил Хейксвилл. – Или не знаешь, что в присутствии офицера солдат должен снимать головной убор?
Шарп сдернул кивер.
– Ну? – спросил капитан.
Секунду-другую Шарп молчал, глядя поверх головы Морриса и словно не зная, что сказать, потом вдруг откашлялся и обрел голос.
– Прошу разрешения на брак, сэр.
Моррис хмыкнул.
– Вздумал жениться? Нашел себе бибби, а? – Он сделал еще глоток арака и взглянул на сержанта. – Сколько у нас жен на ротном обеспечении?
– Полный состав, сэр! Свободных мест не имеется! И не предвидится.
– Свободное место не требуется, – вмешался лейтенант Лоуфорд. – Девушка уже в списке. Это вдова сержанта Биккерстаффа.
– Биккерстафф, – медленно, как будто припоминая, где слышал это имя, повторил капитан. – Биккерстафф. Не тот ли, что умер на марше от лихорадки?
– Так точно, сэр. Тот самый, сэр, – подтвердил Хейксвилл.
– Я и не знал, что он был женат. Официальная жена?
– Так точно, сэр. Совершенно официальная. Брачное свидетельство подписано самолично полковником. Все по правилам, сэр, заключили союз перед Богом и армией.
Моррис хмыкнул и снова посмотрел на Шарпа.
– А с чего это тебе приспичило жениться?
Солдат замялся.
– Ну, просто так, сэр, – смущенно ответил он.
– Не могу сказать, что не одобряю брак, – продолжал капитан. – Мужчинам он придает степенности. Но ты-то, Шарп, мог бы найти и получше, чем солдатская вдова. Жуткие создания, эти солдатские вдовы. Пользованный товар. Толстые, грязные, как кусок сала, завернутый в белье. Найди себе молоденькую милашку, бибби, такую, которая еще не пробовала солдатского семени.
– Очень полезный совет, сэр, – подхватил сержант. – Мудрые слова, сэр. Ему можно идти?
– Мэри Биккерстафф хорошая женщина, сэр, – вмешался лейтенант Лоуфорд, горевший желанием помочь обратившемуся к нему за содействием солдату. – И Шарпу это пойдет на пользу, сэр.
Капитан обрезал сигару и прикурил ее от догорающей на столе свечи.
– Белая? – рассеянно спросил он.
– Наполовину, сэр, – пояснил Хейксвилл, – но муж у нее был хороший человек. – Он шмыгнул носом, изображая прилив чувств. – Джем Биккерстафф... Еще и месяца не прошло, как слег в могилу, и вот... Слишком рано этой попрыгунье снова проситься замуж. Неправильно это, сэр. В скрижалях...
Его остановил циничный взгляд Морриса.
– Прекратите, сержант. Что за чушь. Большинство армейских вдов выскакивают замуж на следующий день! Здесь у нас, знаете ли, не высшее общество.
– Но Джем Биккерстафф был моим другом, сэр. – Хейксвилл снова засопел и даже смахнул рукавом невидимую слезу. – Да, моим другом, – продолжал он, добавив прочувствованной хрипотцы, – и, пребывая на смертном ложе, сэр, умолял меня присмотреть за женушкой. Знаю, она не совсем белая, сказал он мне, но заслуживает того, чтобы за ней присмотрели. Его предсмертные слова, сэр.
– Да он вас терпеть не мог! – не стерпел Шарп.