Удар иглы

Я расслабился и теперь смотрел на все как бы со стороны. Моим телом управлял кто-то другой. Раньше у меня это не получалось. Но сегодня получилось.

– Если у них в запасе еще что-то, мы можем не выдержать, – выдавил Адепт.

Де Брисак сдернул покрывало со второго подноса.

– Ох, – простонал Адепт, увидев, что там лежит.

Этого не ожидал никто из нас. В подобной ситуации это было самым страшным из всего, что можно придумать…

Тут произошло неслыханное. Ход магического ритуала был нарушен бесцеремонным вторжением. Дверь распахнулась, и на пороге появился чернобородый гигант в пропыленном походном платье, его рука лежала на эфесе длинного меча.

– Асгор! – воскликнул пораженный граф.

Одного взгляда на гостя было достаточно, чтобы понять: в его образе Хранитель настиг нас. В глазах пришельца горело неистовство, которое может дать лишь черная воля Робгура. А потом я вспомнил, что означает имя Асгор. Прославленный магистр Черного Ордена, немало потрудившийся во славу его.

– Не смей! Мы вызвали Силу! – крикнул граф.

– Мне плевать! Оставь в покое Куб Балмута! Это вещь, которой ты владеешь лишь случайно.

– Он мой! – крикнул де Брисак, вставший на колени и пытающийся собрать в ладони просачивающуюся сквозь пальцы силу.

– Брисак, ты глупец, ты попал в ловушку! Они обманули тебя! И они должны умереть!

Асгор выхватил меч и кинулся к нам. И замер, остановленный пронзительным, стальным взором Адепта Меч Асгора вдруг стал невероятно тяжелым, начал клониться к полу, но Магистр снова с трудом поднял его и сделал еще один шаг к нам. Шла нешуточная борьба. Адепт снова черпал у меня силы, и я снова смотрел на все будто со стороны. Асгора словно ударили кулаком в грудь, он отлетел на два шага, но быстро оправился и сумел вновь отвоевать это расстояние. Адепт боролся сейчас не столько с Магистром, сколько с перекинувшейся через века волей Хранителя.

Джакометти, не поднимаясь с колен, твердил заклинания, понимая, что выпущенный ими джинн может не возвратиться назад в бутылку. Граф де Брисак упрямо пытался овладеть вожделенной Силой. Они как могли отчаянно отстаивали нерушимость круга, на который ополчился мрак.

Асгор снова покачнулся. Еще раз. И рухнул на пол.

– Оставь ключ! – крикнул Адепт. – Он не для такой жалкой твари, как ты, де Брисак! Для этого нужно иметь волю и силу. Тебе даже не соединить части!

– Ах ты червяк! – Граф все-таки решился и, схватив со второго подноса то, что лежало на нем, зажал в пальцах обе половины ключа. Руки его стали вдруг настолько прозрачными, что в них проглядывали кости.

– Не смей! – Асгор поднялся на ноги и округлившимися глазами смотрел, как сближаются две половинки ключа, который они назвали Кубом Балмуга.

– Я смогу! Наконец я достиг…

– Глупец! – заорал Асгор так, что, казалось, завибрировали стены башни.

– Я смог! – Граф соединил две части ключа, и молния пронзила мое тело нечеловеческой болью. Смерть обняла меня своими жесткими крыльями…

Смерть схватила меня и снова отпустила. Я, Адепт и Генри сидели, все еще привязанные к стульям. Исчез и круг, и свечи. Через пробитую крышу и окна падал яркий солнечный свет. Плющ вился по стенам, соседствуя с рыжим мхом. В этом замке не жили уже несколько десятков, если не сотен, лет.

– Что это значит, тысяча чертей?! – крикнул Генри.

– По-моему, мы ушли из того времени, – ответил Адепт.

– И куда пришли?

– Может быть, вернулись домой.

– Каким образом?

– Ключ.

Ключ лежал на полу там же, где и столетия назад. Целый. Две соединенные половины.

– Когда в пирамиде мы взяли половину ключа, – продолжал Адепт, – сработала задумка тех, кто его создал и положил туда, и нас перенесло в то место, где находилась вторая половина. Когда граф де Бри-сак соединил половинки, ключом овладел не он, а я. И ключ перебросил нас туда, откуда мы пришли, – в наше время.

– Теперь понятно, – кивнул Генри. – Очень поучительная история. Особенно когда слушаешь ее связанный по рукам и ногам.

Связали нас со знанием дела, так что освободиться нам удалось не так скоро, как хотелось бы. Но все-таки мы освободились.

Замок действительно был давно заброшен. Часть стен обвалилась. Ворота были расколоты, мост разрушен, пришлось перелезать через поросший травой и кустарником ров. Если могучий замок хоть как-нибудь устоял перед временем, то от деревни не осталось и воспоминаний. Лес подступал к самому рву.

Двести сорок лет. Те, кого мы видели несколько часов назад, давным-давно мертвы. Страсти, бушевавшие тогда, давно перегорели, хотя отголоски иных из них докатились до наших времен. Умер и ужас, который внушал всем граф де Брисак. Умерли его честолюбие и алчность. Все мы ничто перед движением гигантского колеса времени. А может, не колеса, а глыбы, в которую вмурованы все прошедшие и будущие события.

К вечеру нам удалось добраться до глухой деревни. Положение у нас было неважное. Трое странников без оружия, без денег, правда, в чистой одежде, не приспособленной для путешествий, а больше годящейся для карнавала.

Нельзя сказать, что крестьяне сильно обрадовались нам, но все же у них нашлось немного еды и место для ночлега. Хозяева дома несколько подобрели, когда мне удалось дать им дельные советы, касающиеся здоровья их дочери и даже оказать ей помощь.

Путем осторожных расспросов нам удалось выяснить год и число. Похоже, мы действительно вернулись в тот день, из которого ушли. Значит, у нас есть впереди некоторое время до появления в пустыне Абраккара. Но мы не могли позволить себе расслабиться. Хранитель безусловно истратил немало сил. Его присутствие сейчас не ощущалось так явно, как раньше. Но он, конечно, не оставит нас в покое, а бороться с ним мы пока что могли лишь одним испытанным способом – бегством.

На следующий день мы отправились в путь. Нам везло – то ли судьба решила смилостивиться над нами, то ли Адепт сумел ее уговорить. На дороге мы встретили кортеж вдовствующей баронессы Анриетты д'Эрбле. Мы отрекомендовались ей бродячими учеными и лекарями. В который раз мое ремесло выручало нас. Баронесса страдала жестокими головными болями, мы с Адептом сумели наложением рук и снадобьями значительно их ослабить, чем вызвали косые, полные ненависти взоры ее личного врача. Но как бы то ни было, это дало нам возможность добраться до людных мест в большой компании и не заботиться о ночлеге и пропитании. Кроме того, мы получили в качестве вознаграждения некоторую сумму.

Удача улыбалась нам и дальше. Мы достигли города Дижон, славившегося производством бургундских вин. Правда, нас не столько интересовали вина и красивые виды на монастырь Шанмоль, сколько видный землевладелец из знатного рода барон де Валетт. Из окон его замка открывался вид на бескрайние виноградники, приносившие немалые доходы. Мы отдохнули два дня, восстановили свои силы и пополнили кошелек, взяв у барона сумму, достаточную для выполнения всех наших планов. Барон проводил нас с облегчением. Он всегда беспрекословно выполнял все, что требовал от него Орден Ахрона, это не только вводило его в расходы и создавало множество проблем, но и помогало, приносило блага и даже несколько раз спасало ему жизнь, но он терпеть не мог всю эту суету и рад был держаться от нее подальше.

Перед нами вновь лежала дорога. Мы оставили позади французские провинции и шли теперь через германские княжества, управляемые тщеславными правителями, которые изнуряли народ податями, пылая несбыточным желанием хоть немного размахом и роскошью походить на Людовика Четырнадцатого.

Но вот Германия осталась за нашей спиной. А затем и кантоны Швец, Ури, Унтервальден, город Женева, прозванный протестантским Римом, – оплот великого реформатора Жана Кальвина. Постоялые дворы, ночевки под открытым небом, увы, не такие приятные, как несколько месяцев назад в Испании, ведь на дворе уже была осень и заметно холодало. Неделя проходила за неделей, время неумолимо ползло вперед, приближая нас к развязке.