На острие иглы

Он прищурился и поглядел на меня. Его лицо было зловещим в мерцающем красном свете факелов. Он был олицетворением злобы, его лицо перекосила гримаса. Его глаза буравили меня, будто стремясь прожечь во мне дыру.

И мне показалось, что он поверил моим словам. Звериным чутьем он уловил, что я не лгу. И прошипел куда-то в пустоту, в Преисподнею где его слова отдадутся порывами ураганного, сметающего дома и города ветра:

– Тот, кто сделал это, будет молить о смерти и получит ее как избавление! Это слово Мудрого!…

Я еще раз посмотрел на убитого. И направился вперед. Мудрые расступились передо мной…

Остаток ночи я так и не сомкнул глаз.

Убит ближайший советник Лагута. Правая рука Мудрого. Знаток тайных сил и влияний планет. Личность, чрезвычайно важная для деятельности Ордена. Видно, что произошло нечто очень важное. Но, как ни гадал я, в чем смысл этого убийства, так и не смог понять.

Похоже, в этой тихой темной заводи по поверхности пошли волны, А кого они смоют – покажет самое ближайшее будущее. И я увижу это…

Пять свечей оплывали бесформенной черной массой на бронзовый подсвечник хитрой конструкции. Свечи были какие-то странные. Они почти не давали тепла, и свет отбрасывали не радостный, желтый с красным, а голубой, который делает теплое холодным, живое неживым. И эти свечи очень подходили к этому мрачному и величественному месту, которое являлось воплощением самых смелых моих душевных устремлений.

Я и представить себе не мог, что под монастырем таятся такие подземелья. Почва под замком была испещрена дырками, как голландский сыр. Некоторые ходы имели естественное происхождение и были пробиты водными потоками, но куда больше было рукотворных подземелий, залов, галерей. Кажется, внизу простора было даже больше, чем наверху. И здесь было пусто. Очень немногие имели сюда доступ.

Это было царство разума. Я с придыханием шел по галереям, заполненным свитками, рукописями, печатными книгами. Я побывал в просторных помещениях с низкими потолками, заставленных колбами, сосудами, странными приборами, назначение которых являлось для меня загадкой. Здесь все содержалось в идеальном порядке и сохранности,

Состояние у меня было возбужденное – смесь неприятия, отвращения перед темной стороной Знания и безумного восторга расширения горизонтов знания, какой-то противоестественной тяги к запретному плоду, которая, как известно, однажды уже погубила человечество.

Здесь явственно чувствовался запах времени. Именно запах, его тлен и вместе с тем какая-то незыблемость, как у уродливой скалы, которая уже стоит тысячи лет и простоит до конца времен, увидит крах царств и империй, а может быть, и конец злобного, тщеславного существа, именуемого человеком Мы сидели в центральном, круглом помещении с потолком-куполом, от него шестиконечной звездой расходились галереи. Аббат Карвен устроился в широком, удобном и мягком кресле, покрытом красным бархатом, и ноги его были укрыты горностаевым покрывалом. Рядом стоял треножник с венчающим его серебряным кубом. Горбун Робгур поглаживал пальцами череп с золотым обручем, лежащий на огромном круглом столе красного дерева на позолоченных львах-ножках, и зачарованно смотрел на голубой огонек свечи. Я сидел молча, понимая в ожидании серьезного разговора, ибо неспроста привел меня сюда Карвен, преодолев множество тайных ходов и хитроумных смертельных ловушек, подстерегающих глупца, решающего устремиться за тайным Знанием или скрытыми сокровищами прошлых миров.

– Я стар, Хаункас. Вся жизнь моя прошла в служении и преумножении славных дел Люциферовых. Моими богами были Сила и Тьма… Тьма и Свет, черное и белое – как все просто. Мы тешим себя кажущейся простотой, и нам кажется, что очень легко принять одну из сторон. Но ведь мир состоит из полутеней. И может быть, в каком-то крайнем звене событий и поступков, мыслей и чувств Тьма превращается в Свет, а Свет во Тьму, белое и черное меняются местами, все понятное и простое становится сложным, а все сложное – простым,

– Тогда-то и возникает или умирает мир, – поддакнул я, чтобы поддержать разговор. Когда еще мне удастся увидеть невиданное и услышать неслыханное – откровенничающего и философствующего Мудрого,

– Иногда мне приходит в голову, что все мы слепцы и бредем неизвестно куда. Даже мы, Мудрые, проникшие в суть вещей несравнимо глубже обычных представителей навеки проклятого и бесполезного рода человеческого, вряд ли можем похвастать тем, что знаем достаточно. И все эти книги, вся эта мудрость, – он махнул рукой, – знания сотен веков, разве могут дать они ответ на простой по сути вопрос: что заставляет нас играть давно надоевшие роли и продолжать бесконечный спектакль?

– У тебя есть какие-то сомнения по этому поводу? Ведь так можно и усомниться в существовании Его…

– Да что ты! Кто же может усомниться в существовании Его?! Вот только ЧТО есть Он, Трижды Проклятый и Трижды Вознесенный? Не игрушка ли Он сам, не потешная ли забава для Того, кто выше всякого разумения и применительно к кому ни одно из наших слов ничего не значит? Впрочем, довольно. Знаешь ли ты, брат Хаункас, куда я привел тебя?

– Это сокровищница знаний Ордена. Сокровенные книги, забытые всеми, утраченные в войнах, сожженные в пожарищах. Великие истины, растраченные человечеством так глупо и бездарно, оказавшиеся по невежеству людскому не нужными никому, кроме нас, хранителей тайного Слова. – Я говорил с неожиданным воодушевлением, и слова мои были вполне искренни.

– Так и есть, Хаункас… Ты ловок, коварен и жесток – эти качества угодны Ордену, ими должен обладать Мудрый. Но я рад видеть в тебе тягу и уважение к священному Знанию, ибо, если бы Мудрые славились всего лишь умением обращаться с Камнем, Орден давно бы выродился в дикую орду. Это сокровищница знаний. По большей части здесь искусные копии, ибо подлинники"манускрипты хранятся в таких местах, где они уцелеют в годину любых катастроф. Чего тут только нет! Чего только не было выдумано за десятки тысяч лет человеческой истории! Какая откровенная ерунда и какие потрясающие откровения1 Все, что претерпевала бумага, папирусы, глиняные и деревянные таблички!…

Аббат легко поднялся со своего кресла и кинул горностаевое покрывало Робгуру, который поймал его на лету.

Карвен подошел к полке, которая начиналась в правой галерее, и была одна из бесчисленных полок, заполненных облаченной в слова мудростью. Взял толстый фолиант, открыл его, вернулся и положил передо мной на стол. Моим глазам предстала гравюра, на которой были изображены бурные морские волны, гигантские камни, вздымающиеся из воды, корабль причудливой формы с косым треугольным парусом

– Как ты думаешь, о чем повествует эта книга? Длинная авантюрная история. Люди всегда любили обман и рассказы о том, чего не было и, по-видимому, быть не могло Она ничем не выделяется в ряду подобных историй, пожалуй, за исключением одного – написали ее двенадцать тысяч лет назад. А на гравюре ты видишь Великие Морские Ворота к Белому острову. Этот остров – центр цивилизации атлантов…

– Атлантида, – прошептал я.

– Атлантида. Слышал ли ты о ней?

– Об Атлантиде писал Платон.

– Да. И именно оттуда берет начало наш Орден. Именно на Белом острове впервые появились великие маги – слуги Трижды Проклятого и Трижды Вознесенного великого демона зла Люцифера. Именно там накапливались знания, выращивались кристаллы, которые давали людям мощь и ставили им на службу таинственные стихии и субстанции, о многих из которых мы давно позабыли и вряд ли когда-нибудь узнаем снова… Пройдемся, Магистр!

Карвен медленно шел мимо полок, кладя ладонь на золотые подставки под свитки, на кожаные переплеты старинных книг, на золотые пластины с незнакомыми мне значками, напоминающими египетские иероглифы и не похожие в то же время на них.

– Египетские мистерии, – перечислял аббат. – Вавилонские откровения… Таинство вызывания духов и управления силами природы. Все это здесь. Забытые религии, кровавые обряды, тысячи способов задобрить жестокие и злобные божества испуганных и диких людишек. Ох, Магистр, ну кому, какие нам, лучше всего известно, насколько глупы и вместе с тем насколько разумны эти культы!.. Молох, Сатана, Асмодей – их никогда не существовало, равно как не существовало и Яхве, Озириса, Гермеса. Их не было до тех пор, пока их не породили чаяния, надежды, молитвы и страхи людские, пока сила мыслей и слов не создала их в высшем, духовном мире и пока, как древо соками, питаясь почитанием или ужасом, они не стали мощны настолько, что начали оказывать влияние на ход вещей, им стали подвластны судьбы, им, творениям невежества и глупости человеческой! Так создается Эгрегор. Эгрегор Яхве. Эгрегор Сатаны? Эгрегор Изиды. Все это лишь вызванные человеком фигуры в великой и нескончаемой игре двух сил. Хоть слова тесны, но мы именуем эти силы Свет и Тьма. Может, это тщеславие, но мне хочется сбросить шелуху слов, понять, что есть они, эти две силы. Тебе, конечно, чужды подобные мысли, брат, ибо приходят они лишь к старости,