Страница 164 из 184
Солдатик в белом поварском фартуке стоял у большого бака с остатками уже остывшей каши и молча смотрел вдаль… Короткий ёжик тёмно-русых волос, красные от холода уши и нос, такого же цвета кисти рук, в одной из которых застыл серый армейский черпак… Ну, шея грязновата, губы синюшно-бледные и мертвенно-белая кожа лица… Но более всего поражали его глаза! Эти глаза поражали своей безжизненностью… Когда-то они были васильково-синего цвета, но сейчас… Они даже не напоминали глаза покойника… Нет… Они таковыми были…
Но глаза эти пока ещё были живы… Хоть они и смотрели вперёд в брезентовую стенку столовой. Причём, этот помертвевший и неморгающий взгляд маленького бойца ничего не видел в той далекой до бесконечности дымке… Эти глаза застыли и обращены были в самую глубину его сознания… А может быть и в саму его душу. Но и там они ничего не видели…
Именно этот мёртвый взгляд невольно обратил моё внимание на застывшую как безмолвную статую фигурку… Но мы торопились занять свои места за столом, так как утром проспали время завтрака и теперь в столовой уже никого не было. Кроме этого военного поварёнка…
— Солдат! Не спи! Замёрзнешь! — попытался окликнуть его Стас.
Это оказалось безрезультатным, и тогда Засада быстро подошёл к бойцу и потянул из его руки черпак. Только в этот миг худенький повар словно очнулся из тяжелого небытия и стал машинально помешивать кашу в баке.
— Чего ты её размазываешь по стенкам? — гневно возмутился Гарин. — Каши и так мало, а он!.. Накладывай давай!
Солдат стал чуть проворнее. Он левой рукой брал пустые тарелки, а правой доставал черпаком холодную овсянку и накладывал её в поднесённую посуду. Стас быстро забрал у него две полные тарелки и передал их на наш стол. Затем последовали ещё две порции каши. На этом содержимое бака закончилось… Одной тарелки не хватило… От этого безрадостного события Засада громко выругался…
— Так! Что у вас ещё есть? — внушительно и грозно спросил он маленького повара.
Но щуплый боец лишь развел руками, показывая что у него больше ничего нет. Тогда Стас решительно направился вглубь кухни, но после грохота пустых кастрюль он возвратился к нам ещё более злым и обескураженным. Провианта нигде не оказалось… Тут ему на глаза попалась святая святых офицерской столовой — столик командира бригады. На нём имелось вскрытая банка солёных огурцов и тарелка с нарезанными огуречными кружками, а также белый хлеб, сахар и несколько кусков масла…
— Переложи всё это на наш стол! — сурово приказал Гарин бойцу и тот начал послушно переставлять тарелки.
— Уже полдесятого… — ухмыльнулся довольный Пуданов. — командир бригады на завтрак уже не прийти.
— Точно! — ответил ему Стас, глянув на часы. — Ну, что?!
Засада хоть и колебался, но недолго. И все комбриговские явства быстро перекочевали на наш стол. Одержав свою очередную победу, старший лейтенант Гарин оглянулся на маленького повара.
— Слышь, солдат!? Принеси-ка нам ещё хлеба!
Поварёнок молча и всё также флегматично скрылся за брезентовым пологом, прикрывающим кухонные недра.
— Хорошо, что хоть чай тёплый… — проворчал капитан Скрёхин, разливая его по нашим стаканам. — Почти горячий. А то…
Мы поделили свою добычу и уже приступили к планомерному поглощению холодной пищи, когда в палатку забежал высокий и чернявый солдат в таком же поварском фартуке. Он был явно из старослужащих и поэтому чувствовал себя полновластным хозяином столовой вместе с кухней. Увидав опустошённый стол комбрига, этот повар сразу же всё понял.
— Ну, товарищи офицеры! — заявил он самым наглым тоном. — Это же для командира бригады!
При этих словах вконец обнаглевший дембель схватил правой рукой горло трёхлитровой банки с огурцами и попытался утянуть её обратно на столик комбрига. Но у старшего лейтенанта Гарина такой номер был стопроцентно обречён на провал… Засада ловко перехватил свою законную добычу и вернул её на место.
— Ты чего, солдат? Ох_ел? — возмущённый Стас даже встал из-за стола, поймал наглеца за ворот и приблизил его к себе. — Я тебе сейчас такого комбрига покажу! А ну, пошёл вон отсюда! Быстро! Я сказал!
Опухший от прежней безнаказанности и былого безделья старший повар опешил от такого напора неизвестного офицера, но исчез также внезапно, как и появился…
— Ишь ты! — проворчал оскорблённый до глубины души Гарин. — Ходят тут всякие педики и ещё наши огурцы хватают своими лапами…
Мы дружно рассмеялись… Потому что Засада очень точно подметил то, что огурцы уже действительно были «наши»… А также то, что этот старший повар был очень похож на смазливого конферансье-гомика из кинофильма «Кабаре»…
— Да-а… От Стасюги никакую пищу нельзя утащ-щить! — произнес Скрёхин. — Железная хватка…
— А вы думали… — бахвалился Гарин. — У меня и мышка не проскочит мимо…
Мы уже почти доели овсяную кашу и Мишаня стал опять разливать чай по кружкам. В этот момент нам опять постарались помешать… На этот раз в столовую ворвался плюгавый прапор… В сопровождении того же дембеля-повара… Причём, этот шеф поваров был настроен более агрессивно…
— Вы чего это здесь расхозяйничались? — с самым свирепым видом он подбежал к нам и попробовал прокачать свои права. — Вы у нас на довольствии состоите?
И опять вражеские «лапы» посягнули на нашу пищу. Но Пуданов пригвоздил тарелку к столу, а Гарин безапелляционно отодвинул захватчика в сторону. И наше масло было спасено…
— Ты кто такой? — невозмутимо спросил Гарин.
Как никак этот прапор был всё-таки прапором, а не солдатом срочной службы.
— Я тут начальник офицерской столовой! — заорал разгневанный прапорщик. — А вы кто такие? Я сейчас к комбригу пойду!
— А мы — офицеры из 22-ой бригады спецназа! И пока ты будешь нам мешать завтракать, то… — на этом фантазия Стасюги иссякла, но на время…
— Что «то»? — продолжал вопить начальник столовой. — Да я сейчас…
— Пиз. юлей получишь! — спокойно заявил Иваныч. — На довольствии мы стоим. И хватит орать! Воняешь тут, как помойка…
Изо рта плюгавого прапора действительно исходил натурально «отвратительный запашок»… После этих слов Пуданова неприятель замкнул свои челюсти и на минуту в столовой воцарилась тишина… Звякали лишь ложечки в наших пластмассовых стаканах, размешивая в чае сахар…
— Ну, хорошо… — злобно прошипел начальник столовой.
Он почти бегом направился к выходу, но вдруг передумал и вернулся к нам. Опершись руками о край стола, он ощерил свои редкие и чёрные зубы…
— А вы видели тут солдатика? — он с каким-то непонятным нам злорадством цедил слова и оглядывал наши лица. — Ну, который вам накрывал на стол… Видели, да?
И в его взгляде, и в словах мне почудилась какая-то пока ещё неизвестная мерзость.
— Ну и что? — всё также невозмутимо ответил Стас.
— А это была моя жена! Понимаете, да!? — торжествующе шипела плюгавая погань. — А как она сосёт! Как она сос-сёт…
Мы молчали, ещё не поняв до конца смысла его слов. Когда из-за брезентовой перегородки послышался громкий звон упавшей на пол металлической посудины. Через секунду оттуда же донесся странный звук… Не то сдавленный стон… Не то плачущий всхлип… Весь ужас стал более чем очевиден… Ведь там, на кухне в это время находился тот самый поварёнок… То есть, маленький солдат…
Я быстро огляделся влево-вправо, но было уже поздно… Злобствующий прапор не только убедился в том, что его ядовитый смысл достиг нашего сознания, но и почуял по выражениям наших лиц, что его тут забьют насмерть… Он буквально испарился через полуприкрытый входной полог… Улетучился и гомикоподобный дембель-повар…
Какое-то время мы сидели молча за столом и ничего уже не ели… Кусок не лез в горло… Да и не до еды сейчас нам было… Лично меня обуревало жгучее желание пристрелить из бесшумного пистолета этого выродка и закопать как собаку…
— Пошли что ли… — странно равнодушным тоном сказал Гарин. — Готовиться надо…
Мы всё также безмолвно поднялись и вышли на свежий воздух… Здесь стало полегче…