Партай-геноссе

Ну, а Коля Малый с Витькой Билыком выполняли боевой приказ командования, осуществляя неусыпное наблюдение за окружавшей всех нас враждебно настроенной местностью. Честь им и хвала!..

Пока я вытягивал из десанта кусок маскировочной сети, командир группы уже успел сориентироваться с передвижением солнца по небосклону и выбрал самое лучшее место для расположения офицерско-прапорщицкого состава. Веселков вместе со старшиной Акименко расстелили под носом БМП одну плащ-палатку и установили у изголовий свои рюкзаки со спальными мешками. И получилось у них очень неплохое жилище. Ведь с утра и до самого солнцепёка надёжную тень им будет создавать корпус боевой машины. А если повезёт, то солнышко не потревожит командование ещё парочку часов пополудни. Ну, а затем Веселкова и Акименко должна была спасать от палящих лучей принесённая мной масксеть.

Положив свою ношу рядом с плащ-палаткой, я хотел было отправиться на помощь Вовке и Бахтику, однако меня окликнул командный голос. Это Веселков с ходу озадачил меня просьбой-приказом закрепить один край маскировочной сети на волноотражательном щитке. Минут пять-десять мне пришлось повозиться на выполнении полученной задачи, втыкая кромку тяжелой масксети в узкую щель между бронекорпусом и прижатым к нему щитком. Справившись с этим поручением, я испросил высочайшего соизволения тире разрешения пойти проверять работу остальных тружеников афганской войны. Получив «добро», я тут же пошел выполнять свои обязанности заместителя командира группы.

Володя Агапеев и Юлдашев Бахтиёр уже самостоятельно справились как с тяжеленным брезентом, так и с маскировочной сетью. Теперь они выкладывали у самых гусениц рюкзаки со спальниками. Лёха Шпетный тоже сидел со спокойной совестью и безмятежно перекуривал, посчитав свою работу выполненной полностью. Он вырыл сапёрной лопаткой необходимое углубление в пологом склоне, после чего укрепил поверх импровизированного очага две длинные железяки, позаимствованные у домовито-запасливого Луки. И в качестве завершающего трудового аккорда на эти железки был водружен пустой чайник. Разведчик Катков тем временем шастал по пустыне…

— Дрова ищет, — рассмеялся Шпетный. — Типа саксаула.

— А что?! — возразил ему я. — Саксаул горит очень даже хорошо.

— Ага… — согласился Лёха. — Только вот разгорается очень уж долго.

— Это да-а, — вздохнул я. — А чем же топить?..

Шпетный подумал немного, затем затушил бычок в песке.

— Надо было сухпай брать в коробках, — сказал он с заметным сожалением. — А не сваливать консервы в одну кучу. И тогда картонные коробки пошли бы на растопку.

— Да я уж сам жалею, что мы Билыка послушались, — ответил я. — Каждый получал бы утром свою коробочку и всё тут!

Правда, в этом случае одна из половинок десантного отделения оказалась бы полностью забитой большими картонными ящиками с сухим пайком. Именно это обстоятельство и сыграло свою роль в решении вопроса по уменьшению объёма перевозимого внутри брони груза.

— А сейчас всё общее и никакого учёта нету, — продолжал выговаривать Шпетный. — Бардак сплошной получается. На фишку берут харч, там и едят.

Я с явным неудовольствием покосился на вершину холма, где сейчас и находился Билык. Этот инициатор всеобщего равенства и пищевого братства. Но что-либо менять уже было слишком поздно и теперь нам следовало смириться с имеющимся положением вещей… То есть с тем, что все мясные консервы свалены в один большой картонный ящик.

— Ну, ладно! — со вздохом произнёс я. — Что есть, то и будем есть! Хорошо, что сгущенку и шоколадки остались у каждого свои.

— Ещё бы! — усмехнулся Алексей. — Это же деликатесы! Если бы они были в одной куче, то закончились бы дня за два. Или три. Не больше!

— Это зимой… — вяло возразил я. — А сейчас… Жарко! После них пить хочется… Так всю воду за один присест можно выхлебать.

— И потом хрен сосать! — грубовато пошутил Шпетный, затем поднялся на ноги и негромко крикнул в пустыню. — Эй, Каток! Где ты там?

Но ему никто не отвечал. Только шелестели на ветру ветки саксаула. Зато на повторный окрик Шпетного отозвалась наша фишка.

— Он уже идёт сюда! — сообщил сверху Малый. — Метров пятьдесят до него. Такую охапку тащит, что самого не видать.

Я оставил Лёху ожидать возвращения нашего дровосека, а сам отправился ко второй броне, где также шел процесс обустройства. Ведь маскироваться и забазироваться следовало не только нашей половине группы. А потому контроль должен был осуществляться за всем личным составом. Но на второй броне тоже всё проходило в нормальном темпе, да ещё и под бдительным присмотром товарища парторга. Составлять конкуренцию майору Болотскому мне вовсе не хотелось, и потому я решил быстренько ретироваться обратно. Тем более что все работы вокруг второй БМПешки почти подошли к своему завершению.

— Абдулла!

Уже отойдя метров на десять от второй брони, я вспомнил указание Веселкова относительно высоко задранной пушки. Ведь старый пенёк Лёнька так сюда и не добрался. На мой повторный крик из башни осторожно высунулась голова азербайджанца-наводчика, которому я и передал командирский приказ. Абдуллаев молча кивнул мне в ответ и тут же скрылся из виду. Судя по повышенным мерам предосторожности, Абдулле страшно не хотелось попасться на глаза партийного организатора, который мог организовать для наводчика-дембеля какую-нибудь работёнку. Поэтому рядовой Абдуллаев тихонько отсиживался внутри родной башни. А тут я… Однако всё прошло вполне нормально. Командирский приказ я ему передал, а он его принял…

И приказание старшего лейтенанта Веселкова сразу же стало выполняться. Спустя несколько мгновений ствол скорострельного орудия начал быстро опускаться. Только у дембеля Абдуллаева на это ушло в три-четыре раза меньше времени, чем у дембелька Тетюкина…

На нашей днёвке все работы по благоустройству уже были закончены. Мы пообедали всухомятку, запивая консервы простой водой. Затем командир группы дал команду на дневной отдых, и мы дружно завалились спать. Ведь солнце ещё не успело добраться до своего зенита, и у нас имелось в запасе не больше двух часов до этого момента. Поскольку потом уже самому не захочется спать на такой жаре. По этой уважительной причине нам и следовало поторопиться, чтобы набраться сил для всенощного бдения.

Уже укладываясь на свой спальник, я вдруг заметил появление нового обитателя нашей днёвки.

— Смирнов! — удивлённо окликнул я механика-водителя со второй БМПешки. — А ты чего здесь?

А шустрый Вовочка уже втискивал своё щупленькое тельце в небольшой просвет между лежащими на брезенте богатырями дневного сна. И всё же он постарался объяснить своё присутствие на, в общем-то, чужой территории очень доходчиво…

— Алик! — возмущался скороговоркой Смирнов. — Я сегодня полночи на фишке отдежурил вместе с Абдуллой! Сейчас работал как Папа Карло! И хотел отоспаться… А ты знаешь, что этот майор придумал?

— Чего? — насторожился я.

— Он там сейчас политинформацию со всеми проводит! — со всем своим накопившимся возмущением заявил Володя. — Представляешь?! Пацаны спать хотят, а этот замполит заставляет их читать газету «Правда»! Чтобы они изучили материалы пленума Це Ка КПСС…

У меня от изумления буквально вытянулось лицо… И всё же я сначала не поверил маленькому механу…

— Да не может быть?! — воскликнул я.

— А ты сходи туда! — самым наглым тоном предложил Смирнов. — Он и тебя заставит изучать. Ты сходи-сходи!..

Однако у меня такого желания, естественно, не появилось. И лично идти в такую даль, чтобы убедиться в правдивости смирновских утверждений, мне не очень-то хотелось.

— А где он столько газет набрал? — полюбопытствовал Лёха Шпетный, даже не подняв своей головы. — Чтобы каждому раздать.

Юркий Вова Смирнов аж взвился от нового приступа возмущения…

— Да он столько газет с собой взял, что на всю группу хватит! — заявил он, словно предостерегая всех нас о надвигающейся опасности. — Это же замполит! И все газеты у него разные! То есть одна пачка «Правды» за один день, вторая — за другой… И так далее…