«Был жестокий бой»

А время текло по-прежнему медленно. Тогда как ночь становилась всё темнее и темнее. Мороз крепчал ещё больше. Чеченский месяц январь продолжал лютовать и зверствовать. Лишь лёгкий ветерок дул с той же силой. Что не могло меня не радовать.

Теперь я уже нисколечко не жалел того, что всем нам пришлось по приказу комбата захватить ещё и спальные мешки. Мои подчинённые один за другим повлезали вовнутрь своих ватных «коконов». То же самое действо выполнил и я. От ночного холода особенно сильно мёрзли ноги и руки. Спрятав нижние конечности в спальном мешке, я решил одну насущную проблему. Тогда как со второй приходилось мириться. Конечно, можно было помахать руками из стороны в сторону, но для этого следовало встать хотя бы на колени… Что в свою очередь было нежелательным, то есть демаскирующим фактором. Поэтому мы терпели.

А злобные боевики всё не шли и не шли. Ровно в полночь я начал вести своеобразную радиоигру… Не столько для того, чтобы ввести предполагаемого противника в тревожное беспокойство или даже в панику… А сколько для того, чтобы наши бойцы услышали хоть что-нибудь в своих наушниках и тем самым отвлеклись от наползающего сна…

— Первый-первый! Я- второй! — забубнил я в микрофон. — На нашем посту всё нормально! Но заканчиваются огурцы! Когда их подвезёте? Первый-первый! Я — второй! Приём!

Я вынырнул из спальника обратно наружу и стал ждать. Но радиоэфир молчал. На мой призыв никто не откликался. Молчали как Батолин с Денисовым, так и находящиеся на блок-посту Тарасов с Пудановым. Даже вражеские радисты не желали вступать в беседу, что было совсем на них непохоже. Ведь по рассказам Стасюги Гарина радиофицированные боевики практически никогда не упускали такой возможности, чтобы не вклиниться в переговоры российских военнослужащих. Сначала для проведения политинформации о положении в стране России и последующей антивоенной пропаганды, а уж потом для откровенно оголтелой угрозы вырезать, расстрелять, подвесить и так далее. Одним словом, найти всех и каждого казнить!

Через пять минут я вновь занырнул в недра спального мешка, чтобы приглушить свой голос, так и рвущийся в безграничное пространство радиоэфира.

— Первый! Я — второй! Когда будут огурцы? На посту всё в норме! Коробочки от нас уже отошли! Колёса тоже! Когда ждать огурцы? Первый! Я — второй! Приём!

Я старался говорить монотонно-бубнящим голосом, как это обычно делают старожилы радиочастот. Однако результат был всё таким же… То есть отрицательным. Все потенциальные собеседники молчали, не желая тратить ни своих личных сил, ни заряда аккумуляторных батарей. Да и с чеченскими радиопропагандистами мне явно не повезло. То ли у них сегодня был выходной день, то ли они торчали на других радиочастотах. В общем, все делали вид, что спят.

В час ночи я включил лазерный целеуказатель и стал следить за тем, как зеленоватый зайчик замелькал по холмам да бугоркам. Вскоре он доскакал и до крайнего дома. Я старательно контролировал передвижения лазерного пятнышка, чтобы оно ненароком не угодило в тёмный провал окна. Всё по тем же причинам безопасности… Зато по крыше дома зайчик напрыгался вволю, перескакивая от одного края к другому. Увы, но на трубе он так и не отметился.

«Далековато! — подумал я и выключил прицел. — Слишком далеко! Но всё равно ведь… Заметно! Правда, мой Винторез туда не дотянется. А вот Харитоновская СВДешка очень даже легко! Классная штука- этот Квакер! И чего его в Афгане не было? Вот бы его тогда на мой ПК поставить! Был бы полный аллес!»

Но этот замечательный прибор под названием Квакер, разработанный где-то в начале 70-ых годов… Он поступил на наше вооружение, вернее, непосредственно в разведгруппы, только лишь в 94-ом году. Да И то… В связи с наведением всё того же пресловутого конституционного порядка… А до этого времени он хранился на складах нашего родного… Скажем так, Министерства Обороны.

А время всё шло и шло. Сейчас, пожалуй, двигалось только оно… Это четвёртое измерение. Да и речушка Нефтянка, что еле журчала под нашим обрывом. Эти вконец обнаглевшие боевики-диверсанты спокойно себе отсиживались — отлёживались в тёплых помещениях. Тогда как мы продолжали мёрзнуть на дальних задворках дачного массива тире кооператива.

В два тридцать я не выдержал и осторожно прокрался к позициям командира роты. Как и следовало того ожидать, капитан Батолин не спал. Он сразу же обернулся на хруст моих шагов.

— Ну, как оно? — спросил я шёпотом.

— Всё также! — ответил ротный. — Чего тебе не сидится?

— Холодно! — произнёс я. — Что будем делать?

Командир роты меня понял с полуслова. Ведь боевики так и не появились. А мы по-прежнему мёрзли на своих позициях. Тёмная ночь уже перевалила за свою половину…Но мороз к утру только лишь усиливался…

— Дотерпим до трёх! — проворчал Батолин. — Осталось чуть-чуть.

— Понял! — сказал я. — Дотерпим.

Это было уже нетрудно. Ведь мы мужественно продержались здесь, начиная где-то с девятнадцати часов с чем-то минут и до настоящего времени. Так что остававшиеся двадцать шесть минут мы могли скоротать очень даже легко. Но всё-таки поскрипывая зубами.

Боевики так и не появились! Подлецы, негодяи и совершенно аморальные личности! Мы их столько ждали-ждали… А они… Террористы и сепаратисты, короче говоря. Ни стыда у них нет, ни какой-либо совести!

И ровно в три часа ночи мы стали собираться в обратный путь. Ветерок усилился, как впрочем и мороз. Так что наши сборы оказались очень скорыми. Бойцы быстро скатали спальники, закинули их себе за спины. Затем солдаты подобрали с земли приготовленные к бою гранаты, засунули их в кармашки нагрудников. На этом наши приготовления закончились.

— Вперёд! — скомандовал капитан Батолин.

Я махнул рукой и головной дозор медленно побрёл в противоположную обрыву сторону. Как мы и договорились с ротным, теперь наш маршрут проходил не по дну балки, а через дачные участки. Поначалу всё шло нормально, пока мы не столкнулись с первым забором… Затем уже со вторым… А потом и с третьим… Как назло местные дачники предпочитали огораживать свои любимые участки всевозможными издевательствами. Как правило, это были металлические конструкции с несгибаемыми опорами и отчаянно стойкими поперечинами…

Благодаря своему Квакеру, я наловчился быстро отыскивать калитки, но все они каким-то таинственным образом были заперты. И пришлось нам опять преодолевать дачные заборы. Одна из четырёх сторон дачного участка обязательно граничила с улочкой. Да вот только мы им нисколечко не доверяли. Потому что легче всего натянуть растяжку- это как раз-то поперёк узкой улочки. Так что… Рисковать своим здоровьем мы не желали. Поэтому наши группы продолжали идти на северо-запад.

На одном из участков наши параллельные пути пересеклись. Сначала я наткнулся на запутавшегося в проволоке человека. Подойдя поближе, чтобы помочь бедолаге, я увидел характерные очертания Квакеровской оптики. Это мог быть либо мой снайпер Харитон, который, впрочем, шагал сзади… Либо командир соседней группы… Так оно и вышло… Я молча помог Юре выпутаться из проволочных заграждений…

— Как это меня достало! — возмущался капитан Денисов. — Ни в Квакер не видать, ни без него…

Ночь действительно была тёмная-претёмная. Да и Юркин прибор Квакер принадлежал к самым первым образцам, поступившим в армию… Тогда как моя оптика была чуток поновей и обладала способностью более чёткого наведения резкости. Поэтому Юра не мог различить витки проволоки, зато я их видел очень хорошо. Что пошло нам на пользу.

Далее мы выдвигались уже по знакомой схеме. Первыми шли разведчики моего головного дозора. Затем следовал я со своими остальными солдатами. И уже за нами топала Денисовская группа. На каком-то особенно зловредном участке наше терпение лопнуло и мы выбрались на дачную улочку. Направление было выбрано очень удачно и вскоре мы вышли к той грунтовой дороге, по которой днём ездил наш Урал. Во всяком случае на другой стороне виднелась кладбищенская ограда.