Хронопилот

— Пока ничего серьезного. Но все мы, и ты в том числе, можем погибнуть, даже не успев выполнить задания.

— Я же сказал: я готов ко всему.

— Тогда, я думаю, неплохо было бы позаботиться об одном человеке. Заводи мотор, едем.

10

Алекс был без сознания. Он лежал на бетонном полу в луже воды, которой его облили, чтобы привести в чувство. Около Алекса стояли Фогель и пятеро солдат с автоматами наготове. После ужасной смерти Эйхмана все смотрели на неподвижное тело с некоторым страхом. Лицо Алекса было в кровоподтеках, обнаженный торс — в колотых ранах и синяках, но все равно в этом теле чувствовалась скрытая сила.

Фогель курил. Ему было зябко и тревожно. Только что вынесли труп Эйхмана. Ренке уже минут десять разговаривал с Моллером. Теперь он хотел как можно скорее избавиться от «скандинава».

«Ну и правильно! — рассудил Фогель. — Пусть забавляется с ним штандартенфюрер, если у него есть желание. А нам такие беспокойные диверсанты не нужны».

Алекс медленно приходил в себя. Он чувствовал присутствие посторонних, неприятных ему людей и прислушивался к их репликам. Похоже, ему удалось-таки умертвить этого изувера-доктора. Теперь Алекса снова тревожила мысль о собственной судьбе, хотелось поскорее вернуться в привычный мир без войны и насилия. Но счастливый исход всех злоключений зависел сейчас целиком от Хельги.

— Не понимаю, почему бы нам просто не прикончить его? — спросил грубый огненно-рыжий солдат с повадками обезьяны.

— Дурак, — вяло огрызнулся Фогель. — Это не простой диверсант, и допрашивать его теперь надо с подходом: он многое знает. Так что, сегодня прикончишь его, а завтра за это прикончат тебя.

Алекс почувствовал внезапный прилив сил и, глубоко вздохнув, сел на полу. От резкого перепада внутричерепного давления в глазах заплясали цветные искры, голова еще была тяжелой.

— У вас максимум полчаса времени, — вдруг сказал он Фогелю, который смотрел на него со смешанным чувством уважения и боязни. — Через полчаса здесь будет такой погром, какой вам и не снился.

— Что он говорит? — это вернулся Ренке.

— Оберштурмбаннфюрер, — ответил Фогель. — Это оракул и сомнамбула в одном лице. Он опять нам угрожает.

— Бедные дикие люди, — с горечью в голосе сказал Алекс. — Вы даже не знаете, в каком времени живете! Ваш мир сиюминутен и нестоек, как мыльный пузырь. А вам кажется, что все в порядке, все на своих местах, что никак иначе и быть не может. Я даже не знаю, существуете ли вы на самом деле, или только кажетесь мне. Во всяком случае, вы — тлен, то, чего быть не может.

— Заговаривается, — шепнул Фогель.

— Ничего, — ответил Ренке. — Главное — он продемонстрировал нам возможности психики человека, находящегося в экстремальной ситуации. Наш подопечный может быть интересен специалистам в области психологического оружия. Это только что сказал мне Моллер. Он изъявил желание допросить диверсанта лично. Сейчас за ним приедет некто Клюге.

— Вы должны отпустить меня, иначе наказание будет суровым, — сказал Алекс.

— Опять пугает! — возмутился Фогель.

— Кто же устроит здесь погром, не та ли радистка, о которой был разговор?

— Она и под землей меня найдет, — ответил хронопилот. — Я чувствую, она уже близко. Через полчаса будет здесь.

Ренке и Фогель переглянулись. Оба заметно нервничали.

— Идемте, Фогель, покурим, — предложил Ренке. — За этим смотреть в оба! — приказал он рыжеволосому детине.

— Как вы думаете, Фогель, он блефует, или на самом деле нам что-то грозит? — спросил Ренке, когда они вышли на свежий воздух и достали сигареты.

— Он просто псих, несет какой-то бред! — расхрабрился Фогель. — Я не верю ни одному его слову.

Ренке поджал губы и решил переменить тему.

— Мы до сих пор не нашли радиста. Моллер не упустит случая доложить рейхсфюреру о нашей неповоротливости… Радист выходил на связь в последнее время?

— Нет, за последние сутки он так и не дал о себе знать. Да это ему и ни к чему. По-видимому, вчера русские десантировались в лесу.

— Да, Моллер подтвердил это. Закончим со «скандинавом», — он кивнул на дверь, — закончим, и сразу — в лес: там уже шарят ищейки Клоха. Есть потери.

Когда они вернулись в полутемный подвал, Алекс уже сидел на колченогом табурете — по-прежнему связанный — и продолжал говорить на прежнюю тему. Солдаты слушали его, попеременно то смеясь, то раздражаясь.

— Принесите воды! — потребовал хронопилот, завидев Ренке и Фогеля. В глазах его читалась немая угроза. — Что вы хотите со мной сделать?

— Воду сейчас принесут, — Ренке отдал распоряжение и сказал: — а относительно второго вопроса… Помнится, вы назвались пилотом Особого авиаотряда ведомства фон Брауна, не так ли? — Алекс кивнул. — В таком случае вами в дальнейшем будет заниматься именно это ведомство. Вы довольны? — в голосе Ренке сквозил сарказм.

— Вы хотите передать меня… фон Брауну… Что ж, это самое логичное из всего, что тут происходило. Как скоро меня заберут?

— Сейчас подъедет офицер, он передаст вас с рук на руки представителю фон Брауна на Брянщине. Вы удовлетворены?

— Вполне, — ответил Алекс и надолго замолчал. Он подсознательно чувствовал приближение Хельги и поэтому перестал волноваться. Кто-кто, а уж Хельга сумеет позаботиться о безопасности своего господина и любимого. И совсем неважно, что думают о нем эти люди, лишенные благородства. Пусть даже они замыслили сыграть с ним какую-то мерзкую шутку, теперь у них не останется на нее времени… «Но что будет потом, когда Хельга спасет меня? — вдруг подумал Алекс. — Ведь мы по-прежнему находимся в прошлом, в тупиковом ответвлении времени, и первая попытка выбраться отсюда закончилась неудачей. Как быть и что делать, если выход в будущее закрыт навсегда? Неужели придется приспосабливаться к жизни в этом сумасшедшем мире?»

Сейчас Алекс сравнивал себя с одиноким шахтером, которого засыпало в штольне. Шахтер знает, что бессилен против тысячетонного монолита, знает, что обречен вести унылое существование в тесной выработке до тех пор, пока хватит воды и воздуха, и что рассчитывать на чью-то помощь уже не приходится. Но он продолжает надеяться до тех пор, пока не различит в угольной темноте ненавистное лицо смерти. Такова уж человеческая природа. Пока жив — надейся!

…Клюге вылез из машины, надменный и суровый. Из-под козырька фуражки с черепом на околыше на всех с одинаковым презрением смотрели неживые холодные глаза мертвеца. На Ренке, раньше не знакомого с ним, гауптштурмфюрер произвел гнетущее впечатление. Увидев хронопилота, Клюге ухмыльнулся и сказал:

— Мне приказано забрать с собой протоколы допросов, чтобы не начинать с нуля… А он у вас выглядит ничего, свеж и красив, как Аполлон… Хорошо ли он связан? Проверьте и давайте его ко мне в машину. Двоих конвойных на мотоциклах выделите? Прекрасно… Так, где протоколы? Я жду.

Ренке лично подал три листа, отпечатанных на машинке.

— Это все? — недоверчиво спросил Клюге. Ренке кивнул. Клюге надул губы и отвернулся. — Ладно. Надеюсь, нам он скажет больше.

— Не надейтесь, вам я совсем ничего не скажу! — рассмеялся Алекс.

— Да он у вас еще не обработан, я вижу. Совсем сырой материал!

— Гауптштурмфюрер, — криво улыбнулся Фогель. — Два часа назад он убил доктора Эйхмана. Убил, не прикасаясь к нему.

— Как это, не прикасаясь? — вспылил Клюге.

— Он убил его взглядом, — дополнил Фогель. — Это опасный человек, уверяю вас!

Клюге насупился и ничего не сказал. Подойдя к Алексу, он коротко ударил его рукояткой пистолета в висок, так спокойно и методично, будто всю жизнь был палачом, а не военным инженером. Хронопилот без звука упал к ногам своего сопровождающего.

— Так лучше, — резюмировал Клюге. — По крайней мере, в пути будет вести себя тихо. Отнесите его в машину, и не забудьте надеть наручники.

Двое солдат взяли Алекса за руки и поволокли по коридору на крыльцо, где стояла машина с откидным верхом. Мотор работал на холостых оборотах, шофер ждал только приказа ехать. Двое автоматчиков по сигналу Ренке оседлали мотоциклы. Клюге вышел на крыльцо, поправляя ворот мундира, и распорядился: