Тщета: Собрание стихотворений

II. Канон

Кто без меня был у меня вечером сочельника? Мглил у огня – кто без меня – ветки можжевельника? Тайный гость. Был у меня – взор уклоня – Вечером сочельника мглил у огня Ветки можжевельника – темную трость – Тайный гость. Взор уклоня – в ночь ото дня – дымами овеянный, Темную трость – бросил у меня, стихший и рассеяний, Тайный гость. Терпкую гроздь – в ночь ото дня – Дымами овеянный, бросил у меня, Стихший и рассеянный – терпкую гроздь – Тайный гость. Сердце пронзил – зов иль вопрос? тень невозвратимого, Острый гвоздь – сердце пронзил – забытого любимого – Крестный гвоздь. Зов иль вопрос – не мне, не мне – Тень невозвратимого – но нет, но нет — Забытого, любимого – крестный гвоздь — Тайный гость. 29.XI.1917

III. Свободная

Я без имени, я без отчества, Без приюта в толчее мирской. Но бессонное строит зодчество Потаенного одиночества Удаленный мне мой покой. Городской машины колесико, Полустершееся на ходу – Я на свет не высуну носика, Я – надломанного колосика Незаметнее – пропаду. Но – скользну в себя легче тени я – И не прежняя, и не та, И наитием озарения Я в безумии приближения К Сердцу Мира и к тайне тайн. Одиночество и фантастика Начинают свой брачный пир. Слышишь? Музыка. Видишь? Пластика. Крест огня в кружении – Свастика. Хочешь? Творчество. Можешь? Мир. 5.XII.1917

IV. Безнадежная

Кто знал, как я, соблазны одиночества – Влекущие провалы пустоты, Все тайные, все темные пророчества Тоскующей, взыскующей мечты, – Тому равны и торжище, и студия, Ему на них себя не раздвоить, Но в келии безмолвия, безлюдия – Таимому – таиться и таить. Ему нейти печалить или радовать Свои глаза убором красоты – Но потаенно, отдаленно складывать Сокровища смиренной нищеты. И вдруг – чужих, своих ли отклоняющей – Увидит, одиночества на дне, Что он себе – другой, чужой, мешающий, Что он с собой – вдвоем, наедине. И горестно возропщет, и восплачется, От стен к стенам безвыходно снуя — И отойдет, и убежит, и спрячется Он от себя в толпу чужих не-Я. 8.XII.1917

V. Рабочая

День заколот тенью черной. Вот твой молот, вот твой жернов. Необорно и упорно в слово словом снова бей. Слов раздавленные зерна пасть расплавленная горна Варом слижет, жаром снижет. Ты же смей, не робей. Пусть, клубяся дымным гимном, уст устами ищет пламя, И, яряся диким скимном, сгорблен короб – горб огней, И взаимным прыщет ливнем, метит – ты в нем – встретить бивнем – Не яви страх, в быстрых искрах стой, умей, пой и смей. Слов зыбучесть и текучесть вылей в жгучесть, в силе мучась, Куй им огненную участь – испытуем, не жалей. Мук и пыток прав избыток, звука слиток плавь, созвучась, Как напиток, как струи ток, слово лей, слово лей. Слова сгусток, сжатый в жгуты, вынь у огненного спрута И, как злато – Бенвенуто, стих чекань, стих чекань. Год работы иль минута – вот он, вот он, пресловутый, Гнутый, мятый многократы, явит сплав славы грань. Здесь означен, весь прозрачен, как чертог украшен брачный, Как восток, окрашен в утра перламутровую рань – Или, – гневный, строг и мрачен, рог заката огнезначный И набата зевный плач он, боя вой, бури брань. Ты же, скован заклинаньем, обетован послушаньем, Пред созданием готовым, перед словом, мастер, встань. Делу рук своих – признаньем, телу мук своих – дыханьем, Весть во мгле дней, честь последней славы слову дай дань. 12.XII.1917

VI. Напрасная

В далекой комнате задвинута На полке, книгой между книг, Я жду, ко мне, давно покинутой, Придет неверный мой жених. Войдет походкою неспешною И сядет в кресло у стола – И станут сказкою утешною Все помыслы и все дела: И я, слепая от рождения, Глухонемая – обрету Все царства слышанья и зрения, Всей милой речи теплоту. Где шрамы язв, где пятна тления, Оцепененья синева? Не в зимнем сне, не в мертвом плене я – Но вся в цвету и вся жива. А он, преображенье даруя Одной мне только внятным: встань — Бормочет в кресле сонно старое: – Да, жизнь прошла, куда ни глянь. 13.XII.1917

VII. Последняя

Шесть дней прошло моей недели, И день седьмой. Кто здесь со мною на постели – Немой, не мой? Не видно глаз, не слышно речи, Нигде, ничуть – Но холодом сжимает плечи И страхом грудь. И никого, и ничего нет Внутри кольца – Но поцелуй бесстрастный гонит Кровь от лица. А, Темный Рыцарь, многих вышиб Ты из седла – Но твоего копья не выше б Моя стрела! Пойду сама, твоей навстречу – Петле-тесьме, И вечной памятью отвечу Я вечной тьме. Но темная яснее риза, Виднее круг: Чему мой гнев, кому мой вызов? Со мною друг. Ведь только с ним в пределах мира Я не одна. Какая царственней порфира, Чем пелена? И я зову: иди же зыбку Мою качать, И дать устам моим улыбку – Твою печать. 15.XII.1917