Страница 9 из 34
В своей статье о конкурсе русских поэтов, помещенной в 51 номере Русского Голоса, автор ее г-н Н. Червяковский спрашивает, что из себя представляют современные направления в той молодой русской поэзии, которой мы не читаем, потому что ей негде печататься. Между прочим, он задает вопрос, не «прославляют ли они любовь», став «певцами мировой лжи и обмана» (Арцыбашев)[31].
Я знаком с творчеством одного русского молодого лирика - поэта в настоящем смысле этого слова, а не в том, в каком теперь часто легкомысленно называют поэтами больших детей, забавляющихся вялыми рифмами и бесцветными словами. От каждого его образа веет жгучим солнцем духа. Пройдя религиозно-философскую школу Льва Толстого, он бы не понял выражения «воспевать любовь». Он принимает только всечеловеческое значение понятия любви. Жизнь имеет для него соленый привкус пота, крови и солнца и вся проникнута духом, как лучи Рентгена просекают человеческое тело. До сих пор наша поэзия не поспевала за русской религиозно-философской мыслью и романом. Рядом с гигантом Толстым и Достоевским мы читали публициста в поэзии, Некрасова, и эта пропорция сохранялась до тех пор, пока мы еще могли одновременно учитывать все свои литературные силы. Поэзия, обладающая такой творческой силой, как синтез, на русской почве была всегда позади и уровнем несколько ниже прозы. Сравнивая то, что пишет этот мальчик, с тем, что писали Тютчев, Вл. Соловьев и Блок, - мне кажется, я слышу новый голос, который говорит из глубин, где сплелись «корни существования». Он зарабатывает простым трудом, не имея возможности читать новые и часто даже старые книги, оставаясь в полной глуши совершенно оторванным от течения современной жизни. Что бы он дал нам, если бы был перенесен в условия действительной жизни!
Как-то уже очень давно я обратил внимание на один очень талантливо написанный рассказ, напечатанный в газете (тогда еще часто литературный материал неизвестных авторов проникал в газетные подвалы). Я заинтересовался его автором и наводил справки, кто он и в каких находится условиях, пока не узнал, что он существует с семьей простым заработком в одном глухом местечке на окраинах. С тех пор я не встречал его фамилии в печати.
Если я, обладающий таким скромным кругозором, мог столкнуться в жизни с двумя-тремя праведниками, на которых зиждется наше общее будущее, то сколько же должно быть их разной силы и значения, в тяжелых условиях и безнадежной неизвестности продолжающих великое дело русской культуры! Можно ли вообще вызвать на свет их силы каким-либо литературным конкурсом? Не знаю. Одно ясно, что для этого необходим единственный свободный конкурс - открытое соревнование перед лицом России - литературное издание, в котором бы нашло выход их художественное дарование. Учреждения такого конкурса - журнала, в который могла бы плотиной прорваться скопившаяся под спудом молодая зарубежная литература, уже несколько лет безрезультатно ждут русские люди. А между тем мы готовы на всевозможные бескорыстия и геройства, но только не там, где дело касается спасения самого важного - нашего духа.
Когда из советской России несколько старых писателей послали очередное обращение к общественной совести Европы[32], маленькая группа нас решила, наконец, тоже написать протест от молодых сил зарубежья, даром пропадающих по медвежьим углам в несвойственной черной работе в то время, как некоторые умники занимаются самоуничтожением в пользу советской молодой литературы. Мы писали, что неизвестно где бы оказался перевес, если бы это так же поощрялось, как поощряется в Советах. Мы требовали хотя бы только того, чтобы эти неизвестные силы были приняты в расчет[33].
Свое обращение мы послали в газету с просьбой напечатать его.
Газета нашего обращения не напечатала, больше того - даже ничего не ответила личным письмом, замолчав нашу «неприличную» выходку.
Мы не боимся этого.
В течение 12 лет судьба требует от нас только подвигов. Рано или поздно силы, находящиеся под гнетом, обнаружатся. Россия имеет будущее, русская культура - своих подражателей, и мы можем жить спокойно в твердой уверенности, что дух не отлетел от нас и где-то существуют те незаметные праведники-пророки, от которых зависит наше спасение.
От редакции: Помещая настоящую актуальную статью, редакция считает нужным подчеркнуть всю важность затронутой темы. У нас создалась действительно удручающая, нездоровая обстановка. Нашей литературной молодежи действительно негде работать. Более того, зачастую будучи лишена возможности посвящать хотя бы только урывки своего времени творчеству, она гибнет, уходит в своеобразное моральное подполье, зачастую теряется бесповоротно.
Этого быть не должно. Необходимо принять меры. Смена смен в лице нашей молодежи должна получить возможность жить и творить свободно и продуктивно. Рукописи, застревающие в столе автора, - это работа мертвая, не воодушевляющая на дальнейшее. Автор должен иметь возможность печатать то лучшее, что он создал.
Поэтому-то и обращаем внимание нашей широкой общественности на инициативу, исходящую притом из кругов самой молодежи, - попытку предпринять с осени этого года издание своего журнала. Не говоря уже о важности издания русского журнала вообще, мы полагаем, что все наши передовые люди откликнутся на призыв, помещенный нами в предыдущем номере. Молодежь должна получить свою трибуну!
Русский Голос, 1929, № 56, 21 июля, стр.2-3; № 57, 25 июля, стр.2-3.
<Самокритика>
Отдел «самокритики» может стать полным и интересным отделом не только для сотрудников журнала, но и для рядового читателя. Надо только, забыв все личные побуждения соревнований и самолюбий, взяться вдумчиво и самоотверженно за дело.
Но, берясь судить о достоинствах того или иного произведения, будь то стих или рассказ, нельзя руководствоваться исключительно соображениями элементарной грамотности или неясными личными ощущениями. Чтобы судить о том или ином произведении, необходимо иметь хорошо продуманное и законченное мнение о том, каким должно быть современное художественное произведение. Мнений таких может быть много, столько же, сколько и взглядов на этот предмет. Но среди таких мнений, уже высказанных умнейшими людьми человечества, наиболее близким и применимым к нам, русским, будет, очевидно, мнение великого русского мыслителя Льва Толстого. И его-то мнение я и беру на себя смелость написать в качестве нового отдела «Москвы».
Лев Толстой отличал следующие три главных признака истинного произведения искусства:
«1) Содержание произведения: чем содержание значительнее, т.е. важнее для жизни людской, тем произведение выше.
2) Ясность изложения или красота формы, что одно и то же.
3) Искренность, т.е. непритворное чувство любви или ненависти к тому, что изображает художник»[34].
«Необходимо, - говорит Лев Толстой, - чтобы автор сам живо чувствовал изображаемое им. Без этого условия не может быть никакого произведения искусства, так как сущность искусства состоит в заражении воспринимающего произведения искусства чувством автора! Если же автор не почувствовал того, что изображает, то воспринимающий не заражается чувством автора, не испытывает никакого чувства, и произведение уже не может быть причислено к предметам искусства»[35].
«Искусство вообще есть передача всякого рода чувств - но искусством, в тесном смысле этого слова, мы называем только то, которое передает чувства, признаваемые нами важными»[36].
«Искусство не есть наслаждение, утешение или забава: искусство есть великое дело. Искусство есть орган жизни человечества, переводящий разумное сознание людей в чувство»[37].
31
Н. Червяковский, «О конкурсе поэтов», Русский Голос, 1929, № 51, 4 июля, стр.3.
32
Речь идет о воззвании «К писателям мира», подписанном «Группой русских писателей» и опубликованном в ряде русских эмигрантских и иностранных газет 10 июля 1927 года. За ним последовали выступления в его поддержку И.А. Бунина, И.С. Шмелева и др. Уже через день варшавская газета «Экспресс Поранный» сообщила о следствии, начатом ГПУ с целью установления авторов этого письма, и о том, что письмо было переправлено на Запад, возможно, через польско-советскую границу. См.: «Большевики ищут авторов воззвания русских писателей», Сегодня Вечером (Рига), 1927, 12 июля, стр. 1. Как показывают недавно опубликованные материалы, одним из инициаторов составления письма был руководитель ленинградского издательства «Время» И.В. Вольфсон, в апреле 1930 г. арестованный и привлеченный к «Академическому делу» (делу академика С.Ф. Платонова). См.: Цензура в Советском Союзе. 1917-1991. Документы. Составитель: А.В. Блюм. Комментарии: В.Г.Воловников (Москва: РОССПЭН, 2004), стр.180-182.
33
В письме В.Х. Гриненко от 18 января 1930 г. говорилось: «И в то время, как подсоветские авторы, как Романов, Леонов и иные из лучших, чистых (пусть они и толкуют по-своему, но чисто, в тонах истинной русской литературы), имеют определенное движение даже в СССР, - мы здесь, на воле (только подумать!), никак не можем спокойно и правильно вспахать поле...» - «Что нам пишут». Вл. Гриненко, «<Письмо в редакцию>», Москва (Чикаго), 1930, № 4 (14), апрель, стр.25-26.
34
«Предисловие к “Заведению Телье” Мопассана».
35
«О Шекспире и драме» (1904, опубл. в 1906, 1907 гг.).
36
«Об искусстве».
37
«Об искусстве».