Ян Гус

Но тут исчезает усмешка Гуса, и он обрушивается на алчную церковь со страшной угрозой: «Покайтесь, грабители бедных людей, убийцы, воры и святотатцы! Бог проклинает вас! Сказано в писании: кто обманывает бедного, кровавый тот человек; кто отнимает хлеб, добытый в поте лица, виновен столько же, сколь убийца ближнего своего».

Гус не ограничился тем, что вскрыл источник зла, он пошел еще дальше — указал и средство борьбы с ним. Поскольку в упадке церкви повинны деньги, собственность и светская власть, что же нужно' сделать? Конечно, устранить причину болезни, отнять у священников излишек в деньгах, собственности и власти и возвратить к их первоначальной миссии в состоянии апостольской бедности. Лишенные возможности служить мамоне, они сразу найдут время и интерес, чтобы вернуться к служению богу. Кончится «драка за места», когда церковные должности перестанут приносить доход, исчезнут и все другие дурные последствия политики церкви в отношении денег и власти. «Псы грызутся из-за кости; возьми кость — перестанут», — убедительно заканчивает Гус.

И тотчас он ставит вопрос: кто должен исправить церковь? Конечно, власть, поставленная над всеми сынами земли, — король. «Но из лесу выскочит вепрь, что подрывает виноградник Христов, и скажет: «Не властны ни короли, ни паны, ни другие светские вельможи править духовными особами!» На это отвечу: поскольку каждому королю Богом дана власть над его королевством, дабы правил он королевством своим по правде и справедливости, и поскольку священники в королевство то входят, то и ими должен править король. Допустив их жить в явном зле, нерадивым был бы он королем. На то и поставлены Богом король и иные вельможи, дабы наказывать зло и вознаграждать добро. В духовных делах должны быть светские господа послушны церкви, в мирских же церковь подчинена светскому владыке. Поскольку же король— наивысший господин в своей стране, постольку стремится наставить на путь истинный священника, если тот грешит сверх меры. Самое же мягкое воздействие— лишение собственности».

Так логически и последовательно вскрыл Гус основные пороки церкви и критиковал ее. Он далеко обогнал своих предшественников-реформаторов тем, что так убедительно показал истинную причину всего, и становился прямо революционным, указывая путь и способ исправить дело.

Светская власть была одним из главных опорных столпов церкви. Вторым был принцип безоговорочного и непререкаемого авторитета, который церковь проводила по отношению к мирянам — не допуская его критики.

Но Гус обрушивался и на эту вторую основу могущества церкви. «Многие священники, требуя от народа послушания, ввели его в заблуждение, говоря: «Что ни прикажет папа, следует исполнять», как будто папа не может заблуждаться. А ведь многие папы были еретиками. Другие же учат: хотя бы и дурное повелит сотворить высший епископ или папа, низший должен выполнить, ибо не на том будет якобы грех, кто подчиняется, а на том, кто приказывает. Но это уловка дьявола, который рад подчинить себе любого; ни тот, кто приказывает дурное, ни тот, кто его слушает, не останутся без греха, ибо сказал Спаситель: «Если слепой поведет слепого, оба в яму упадут».

Хороший христианин не должен повиноваться слепо, всегда надо соображаться с характером полученного приказа. И Гус требует, чтобы люди повиновались властям как духовным, так и светским, но лишь в пределах «дозволенного», то есть только в тех случаях, когда приказ не противоречит заповедям божьим, учению Христа. Если же приказ не согласуется со всем этим, то его не только не должны выполнять, но даже грешно подчиняться ему, и христианин обязан воспротивиться такому приказу. Это подводит Гуса к дальнейшему выводу: власть, отдающая такие нехристианские приказы, власть, сама нарушающая заветы божьи, не может быть в глазах христианина властью, признанной богом. Папа, живущий в смертном грехе, не может быть папой перед лицом божьим, а король — королем.

Сколь мятежными должны были казаться эти слова сильным мира сего! Ведь это была явная крамола и призыв к бунту. «Я возмущаю народ? — отвечает Гус. — Это обвинение напоминает обвинение Христа: возмутил всю Иудею — от Галилеи до сих мест. Кто проповедует, чтобы священники не распутничали, не грабили бы в алчности своей народ, продавая ему святые таинства, а довольствовались бы одной пребедной, того сейчас же называют хулителем церкви и еретиком. Кто же проповедует, что священники праведны, что они Божьи помощники и имеют власть спасать и губить души верующих, что никто не смеет их наказывать, они же имеют право на самую лучшую пищу и самые богатые владения, тот достойный проповедник и ему разрешается проповедовать».

ГЛАВА 6

РЕВОЛЮЦИОННЫЕ ИДЕИ

Положения Гуса о том, что церковь не должна иметь мирского имущества и светской власти и что она не может пользоваться непререкаемым авторитетом, являлись опасной атакой на самую основу церковной системы, на учение церкви, ее практику и организацию. Одного этого было бы достаточно, чтобы церковь объявила Гусу войну не на жизнь, а на смерть.

Но сам способ мышления Гуса был, может быть, еще революционнее, чем содержание его идей. Когда он доводил свои мысли до логического конца, перед ним открывались такие дальние горизонты, которых не мог охватить даже его острый взор и проницательный разум. Лишь позднее по этим путям двинулись революционные массы гуситов.

Обличая пороки церкви и разбирая основные проблемы греха, послушания, справедливости всякого рода земной власти, Гус не мог ограничить свои выводы одной лишь церковью. Они вышли за ее рамки и затронули область светского общества. Что же говорить о взглядах Гуса на собственность, если он утверждал, что каждый человек владеет имуществом только как достоянием, вверенным ему богом для справедливого пользования на благо себе и своим ближним. По учению бога, всякая собственность должна принадлежать справедливым, а кто живет в тяжком грехе, владеет имуществом неправильно в ущерб справедливым, которым оно принадлежит, такой человек, собственно, отобрал у них имущество и присвоил себе, а посему он не владелец, но попросту вор. Отсюда необходимое следствие, хотя сам Гус его и не высказывал: отнять добычу у вора!

Весь феодальный строй был построен на том принципе, что люди занимают положение в обществе по праву рождения, независимо от их характеров и каких-либо нравственных соображений и обоснований. Рожденный под гербом становился и оставался дворянином со всеми правами и привилегиями своего сословия; тот же, чья колыбель стояла в бедной хате, никогда не мог улучшить своего положения в обществе. Какими бунтарскими должны были казаться взгляды Гуса, для которого нравственный критерий был единственным мерилом в определении ценности человека. Что могли думать люди феодального общества, когда Гус проповедовал: «В области духовной священник выше короля мирян. Король же, будучи так же помазан (посвящен), выше священника в области светских дел. Но выше их обоих стоит перед Богом простая женщина, ибо блюдет она все заветы Божьи не по долгу, но по святости жизни своей».

Как революционно изменяет здесь Гус оценку людей! Пусть он делает это с оговоркой — «перед Богом», «перед лицом Божьим», но как это должно было действовать на мышление людей, когда они думали о своем положении здесь, на земле, где их притесняли и эксплуатировали именно те сильные, которые за грехи свои считались отверженными «перед Богом» и недостойными своих должностей!

Столь же резко критиковал Гус светские власти и богачей. «Господа излишне обирают бедноту, отнимают заработки за малую провинность, своевольно налагают дани, не позволяя людям обороняться. А ведь по закону Божьему они обязаны и защищать своих подданных».

Следуя своей привычке, Гус очень конкретно вскрывал в проповедях пороки светского общества. О пражских богатых купцах он, к примеру, говорил, что они велят «своим помощникам в Венеции и другим писать себе, будто дороговизна в Венеции, а когда сие напишут им, и показывают (эти письма) другим, чтобы запугать их и к торгу принудить. И кто может описать их уловки и ростовщичество, которым они души свои порочат и людей одурачивают!»