Далекие часы

Конечно, это папа во всем виноват, в особенности страшные истории, которые он рассказывал в ту пору, когда они были такими маленькими, что он легко подхватывал их на руки, такими доверчивыми, что охотно сворачивались в клубочек на его широких теплых коленях. Истории из прошлого семьи, о клочке земли, который стал Майлдерхерстом, который голодал и процветал, взлетал и падал в течение столетий, страдал от наводнений, возделывался и служил притчей во языцех. О зданиях, которые сгорели и были восстановлены заново, сгнили и были разграблены, вызывали трепет и были забыты. О людях, которые еще до их рождения называли замок домом, о периодах завоеваний и очищений, которые слоями застелили почву Англии и полы их собственного любимого дома.

История в устах искусного рассказчика — несомненно, могущественная сила, и все лето после отъезда папы на Первую мировую, когда Перси было восемь или девять лет, ей снились яркие сны о захватчиках, лавиной катящихся к их дому. Она заставляла Саффи, и та помогала ей строить форты на деревьях Кардаркерского леса, запасать оружие и отсекать головы молодым деревцам, которые вызывали ее недовольство. Тренироваться, чтобы быть готовыми, когда настанет их время исполнить свой долг, защитить замок и его земли от нахлынувших орд…

Автобус, громыхая, завернул за угол, и Перси закатила глаза, глядя на свое отражение. Конечно, это глупо. Девические фантазии — одно, но настроение взрослой женщины не должно подчиняться их отголоскам. Это действительно очень печально. Она с раздражением фыркнула и повернулась спиной к отражению.

Поездка заняла немало времени, намного больше обычного, такими темпами хорошо бы поспеть домой к десерту, что бы он собой ни представлял. Грозовые облака копились, темнота угрожала обрушиться в любое мгновение, и автобус, лишенный мало-мальски порядочных фар, жался к обочине и был наготове. Она взглянула на часы: уже половина пятого. Юнипер должна приехать в половине седьмого, молодой человек — в семь, а Перси обещала вернуться к четырем. Несомненно, парень из мер противовоздушной обороны был в своем праве, когда остановил автобус для случайной проверки, но именно сегодня вечером у нее были дела поважнее. Например, обеспечить трезвый подход к приготовлениям в Майлдерхерсте.

Какими только трудами не нагрузила себя Саффи в течение дня! Добра не жди — решила Перси. Добра не жди, это точно. Никто не хлопочет по дому так охотно, как Саффи, и когда Юнипер сообщила, что пригласила загадочного гостя, не осталось ни малейшего шанса, что Событие, как его позже назовут, избегнет пристального внимания Серафины Блайт. В какой-то момент даже предлагалось распаковать оставшиеся от бабушки канцелярские принадлежности «Корокейшн» и надписать карточки для рассадки за столом, однако Перси возразила, что для компании из четырех человек, трое из которых — сестры, подобные старания совершенно излишни.

По ее плечу постучали, и Перси осознала, что маленькая старушка рядом с ней протягивает открытую жестянку и предлагает запустить руку внутрь.

— Мой личный рецепт, — промолвила старушка чистым, пронзительным голосом. — Почти без масла, но в целом очень даже неплохо, хотя нахваливать саму себя неприлично.

— О! — откликнулась Перси. — Нет. Спасибо. Я не могу. Оставьте себе.

— Не стесняйтесь.

Леди погремела жестянкой под носом у Перси, одобрительно кивая при виде ее формы.

— Ну хорошо.

Перси выбрала печенье и откусила кусочек.

— Очень вкусно, — подтвердила она, молча оплакивая старые добрые деньки, когда масло было в изобилии.

— Так вы работаете в корпусе медсестер?

— Вожу машину скорой помощи. Во время бомбежек, естественно. В последнее время — все больше намываю.

— Уверена, что вы найдете, куда приложить усилия. Вас, молодежь, не остановишь. — В глазах старушки забрезжила идея, отчего они широко распахнулись. — Ну конечно, вы должны войти в один из швейных кружков! Моя внучка трудится в «Строчащих Сьюзен» у нас в Крэнбруке, и эти девочки делают большое дело, уж поверьте.

Перси была вынуждена согласиться, что идея неплоха, если отбросить вздор насчет иголки и нитки. Возможно, ей следует направить энергию в новое русло: поступить шофером к правительственному чиновнику, научиться обезвреживать бомбы или водить самолет, стать советником по сбору утильсырья. Что угодно. Возможно, тогда она немного успокоится. Перси против воли начала подозревать, что Саффи была права все эти годы: она ремонтник. Лишенная инстинкта созидания, но склонная чинить, она была счастлива лишь тогда, когда искусно латала дыры. Какая невыносимо унылая мысль!

Автобус с грохотом завернул за очередной угол; наконец впереди показалась деревня. Когда они подъехали ближе, Перси заметила свой велосипед, прислоненный к старому дубу у почты, где она оставила его сегодня утром.

Еще раз поблагодарив за печенье и торжественно пообещав заглянуть в местный швейный кружок, она высадилась и помахала вслед общительной старушке и автобусу, покатившему в Крэнбрук.

После того как автобус выехал из Фолкстона, поднялся ветер, и Перси засунула руки в карманы брюк, улыбнувшись суровым мисс Блетем, которые хором затаили дыхание и прижали к сердцу пакеты, прежде чем кивнуть в ответ и поспешить домой. Война началась два года назад, но для некоторых вид женщины в брюках все еще возвещал зарю апокалипсиса, не говоря уже о злодеяниях в краях ближних и дальних. Перси воспряла духом и задумалась, хорошо ли обожать свою форму еще больше за тот эффект, который она оказывает на всех мисс блетем мира.

Время было позднее, но оставались все шансы, что мистер Поттс еще не заезжал в замок. Перси не сомневалась, что в деревне да и во всей стране мало мужчин, кто служил бы в войсках местной обороны с таким усердием, как мистер Поттс. Он так старательно защищал нацию, что всякий, кого он не останавливал хотя бы раз в месяц для проверки документов, считал, что им пренебрегают. То, что подобное рвение оставило деревню без надежной почтовой службы, мистер Поттс, по-видимому, рассматривал как печальную, но необходимую жертву.

Когда Перси вошла, над дверью звякнул колокольчик, и миссис Поттс вскинула глаза из-за груды бумаг и конвертов. Своим поведением она напоминала кролика, застигнутого врасплох на грядках, и еще больше усилила это впечатление, шмыгнув носом. Перси постаралась скрыть веселье за напускной суровостью, которая, в конце концов, была ее фирменным блюдом.

— Ну-ну, — произнесла почтмейстерша, приходя в себя со скоростью, которая свидетельствовала о богатом опыте мелкого жульничества. — Никак мисс Блайт.

— Доброе утро, миссис Поттс. Есть что-нибудь для нас?

— Сейчас посмотрю, если вы не возражаете.

Сама мысль о том, что миссис Поттс не досконально знакома со всей дневной перепиской, казалась смехотворной, но Перси подыграла.

— Конечно, спасибо, — поблагодарила она, когда почтмейстерша отправилась рыться в коробках на заднем столе.

Громко пошуршав бумагами, миссис Поттс выудила небольшую стопку разнообразных конвертов и воздела над головой.

— Вот они где. — Она триумфально вернулась за стойку. — Пакет для мисс Юнипер… от вашей подопечной из Лондона, судя по виду; наверное, малышка Мередит рада-радехонька вернуться домой?

Перси нетерпеливо кивнула, и миссис Поттс продолжила:

— …письмо для вас, надписанное от руки, и письмо для мисс Саффи, напечатанное на машинке.

— Превосходно. Можно уже не читать.

Миссис Поттс аккуратно выложила письма на стойку, но не отпустила.

— Надеюсь, в замке все хорошо, — сказала она с чувством, которого совершенно не требовал столь безобидный вопрос.

— Прекрасно, благодарю вас. А теперь, если позволите…

— Более того, судя по слухам, вас скоро можно будет поздравить.

Перси раздраженно вздохнула.

— Поздравить?

— Свадебные колокола, — пояснила миссис Поттс в своей отточенной назойливой манере, сумев одновременно похвастаться неправедно приобретенным знанием и жадно потребовать большего. — В замке.