Лавина чувств

— Вот уж действительно неожиданное удовольствие, — процедила она, осторожно положив ножницы на стол, прикрывая ими только что сделанную царапину. — Пожалуйста, садитесь. — Властным жестом хозяйка приказала служанке взбить подушки в кресле. Она холодно разглядывала Линнет, Из-под нежно-голубого шелкового платка выбивались локоны темных волос, которые вместе с платком еще больше подчеркивали прекрасные серо-голубые глаза. Ее плащ из фламандской саржи был сшит по английской моде, из-под него выглядывало серое платье и ярко-синяя блузка. С позолоченного пояса свисали кошелек и футляр для иголок, изысканно выточенный из слоновой кости. По краям ее платья шла вышитая тесьма, примерно такая же, какую не давно ткала Агнес, но намного более высокого качества по сравнению с тем, что лежало сейчас на столе. Ее ненависть к Линнет усиливалась с каждой минутой. Конечно, для Агнес ничего не стоило оказать Линнет де Монсоррель видимое гостеприимство, будь у нее более простые черты лица и менее изысканная одежда. Агнес всегда испытывала недоверие и неприязнь к тем женщинам, которые тонко чувствовали красоту.

— Благодарю вас, леди Агнес. — Линнет подошла к креслу, держа на руках Роберта, который рассеянно посматривал через плечо на дверь.

— Вы приехали одни?

Служанка тем временем подошла к шкафу, стоящему возле стены, и взяла два красивых раскрашенных глиняных кубка.

— Нет, миледи. — Линнет заколебалась, чувствуя себя неуютно под холодным, почти ледяным взглядом Агнес. — Джослин тоже приехал, чтобы повидаться со своим отцом.

Агнес кивнула.

— Я предполагала, что он не станет мешкать и откладывать в долгий ящик свой приезд сюда, чтобы показать вам этот замок.

— Он привез меня с собой только из соображений вежливости, — ответила Линнет, стараясь соответствовать ледяному тону Агнес, и присела на край предложенного кресла. Роберт забрался ей на колени и крепко обвил руками ее шею. — Теперь я вижу, что нам не следовало так поступать.

— Во всяком случае, ему еще как следовало, — презрительно усмехнулась Агнес. Ее юбки зашуршали, когда она начала расхаживать, судорожно сжимая и разжимая руки. — Почти тридцать лет я живу в унижении. Моих сыновей Вильям ни во что не ставит, зато готов сдвинуть горы ради сынка этой бессовестной потаскухи! Я прекрасно понимаю, почему Джослин приехал.

— Я думаю, вы заблуждаетесь, леди Агнес. — Линнет была удивлена тем, как разгорячилась эта женщина. — Джослин приехал поговорить с отцом и одолжить у него припасов для Рашклиффа.

— Несомненно, это хорошая отговорка. Но я не такая наивная, чтобы поверить в эту ложь. Он знает, что его братья участвуют в восстании Лестера, и наверняка подумывает о том, чтобы завладеть наследством Арнсби, — щелкнув пальцами, добавила Агнес.

— Вы клевещете на него, леди Агнес. Даже если бы Джослин позарился на Арнсби, у вас дома остается еще один сын. Я знаю, насколько он любит Мартина.

— Мартин совсем ребенок, ему нет и девяти, — злясь еще больше, ответила Агнес. — Он еще ничего не понимает.

— Если это и так, то я знаю точно, что Джослин здесь не для того, чтобы лишить наследства своих братьев, — продолжала защищаться Линнет, но затем, не сумев сдержать себя, язвительно добавила: — В конце концов, они в состоянии сами во всем разобраться.

Агнес так и вспыхнула, и ее лицо еще больше покраснело.

— А второй причиной, по которой мы здесь, является дядя Джослина, Конан де Гейл. Он прибыл вместе с нами, чтобы помириться с лордом Вильямом.

Краска от возбуждения на лице Агнес сменилась мертвенной бледностью от охватившей ее ярости. Ее голова затряслась, а руки сжимали подвернувшееся покрывало.

— Как вы смеете приходить ко мне в комнату и произносить имя этого сводника? — Она была так разгневана, что с трудом выговаривала слова.

Линнет вскочила на ноги, опасаясь, что Агнес вот-вот набросится на нее. Служанка, собиравшаяся подать Линнет кубок с медовым напитком, поспешно отошла в сторону, чтобы не разлить его. Взяв Роберта на руки, Линнет направилась к двери.

— Думаю, будет лучше, если я уйду, — сказала она, собравшись силами, с таким достоинством, на которое только могла решиться.

— Сначала я позволю себе договорить. — Агнес сделала три шага по направлению к Линнет, но затем, запутавшись в полах юбки, тяжело упала, неуклюже растянувшись на полу. Ее платок съехал с головы, а тонкие седеющие косы, обвившиеся вокруг шеи, стали похожи на крысиные хвосты. Она пронзительно закричала, протянув вперед руки, как бы пытаясь схватить Линнет за ноги.

Служанка с лицом, полным ужаса, быстро поставив кубки, наклонилась над своей хозяйкой. Линнет в нерешительности стояла на пороге комнаты, желая лишь поскорее убраться отсюда, но ее удерживала проснувшаяся совесть. А что, если Агнес сломала ногу или у нее какой-нибудь припадок?

Она поставила Роберта на ноги.

— Ты сможешь спуститься в гостиную и найти Джослина и Конана?

Роберт посмотрел вверх на свою мать.

— Пойдем со мной. — И он потянул ее за руку.

— Я не могу. Леди Агнес нужна помощь. Найди Джослина и оставайся с ним, пока я не вернусь. Хорошо?

Роберт закивал, прикусив нижнюю губу.

— Будь хорошим мальчиком. Ну, ступай. — Линнет обняла его и нежно подтолкнула к дверям, как бы помогая ему выйти из комнаты. Было удивительно, как быстро имя Джослина стало для ребенка таким привычным, если не сказать необходимым, как спасательный круг. Стоило назвать его, и оно оказывало на ее сына магическое действие, оно околдовывало, его страхи проходили. И. даже в этом доме, который Роберту был совершенно не знаком, он начинал чувствовать себя в полной безопасности.

Давая резкие указания перепуганной служанке, Линнет осмотрела Агнес. К счастью, она ничего себе не повредила. Ей помогли подняться и довели до кровати. От простыней шел неприятный несвежий запах, а на стеганом покрывале валялись крошки и были заметны жирные пятна. Линнет поднесла к губам Агнес кубок с медовым напитком. Та послушно сделала несколько глотков, и через некоторое время румянец вновь показался на ее лице. Глаза прояснились, и она пристально взглянула на Линнет.

— Боже мой, как я завидую вашему добродушию, — устало произнесла она. — Я тоже когда-то была такой же. Вижу по вашим глазам, вы думаете, будто я сошла с ума, не так ли?

— Я только считаю, что вам нужно отдохнуть, — сказала Линнет. В ее голосе слышались участие и жалость.

Агнес глубоко вздохнула и тупо посмотрела на стену.

— Вильям хочет заточить меня в монастырь. Я уже не могу рожать детей, и для него я теперь просто обуза. — Она прищурила глаза. С этими свисающими с головы седыми волосами она напоминала Линнет старую волчицу. — Но я не доставлю ему этого удовольствия. Да и Вильям уже не тот, он забывает о своих годах и болезнях, которые скоро и его самого сведут в могилу вслед за той потаскухой, и они вместе с ней будут гореть в аду.