Лавина чувств

Линнет прекратила промывать ему рану и повернулась, чтобы выжать небольшой кусок ткани в миске с хвойной водой. Капли упали на поверхность воды и, растворяясь, превратились в мерцающие золотистые круги. Она почувствовала слабое томление. Какой-то жар растекался по ее телу, У нее перехватило дыхание. Мускулы на ногах стали судорожно сжиматься. Она испугалась, но не подала виду, что с ней что-то происходит.

— Джайлс и его отец всегда спорили между собой, — сказала она, продолжая оказывать ему помощь. — Муж ничего не мог сделать по-настоящему правильно. Раймонд упрекал его при каждом удобном случае, говоря, как ему лучше поступить... и Джайлс нашел выход. У него не было другого выбора... Ну вот, можете снять рубаху, чтобы я смогла получше разглядеть рану.

— А дальше? — напомнил Джослин.

Линнет потянула рубаху и сняла ее со здоровой руки, увлекшись так, что не заметила его проницательного взгляда.

— Остальное, я думаю, снимете сами. А вы знали Раймонда де Монсорреля?

— Не очень хорошо. Случалось, что они с моим отцом вместе охотились, но являлись не совсем добрыми соседями. Раймонд де Монсоррель был очень высокого мнения о себе — в его жилах текла самая благородная нормандская кровь, если, конечно, это означает какое-то благородство. Он всегда смотрел на моего отца сверху вниз из-за примеси датской крови в нашей семье. Но, знаете, — добавил Джослин, — он, похоже, не скупился, раздавая свою благородную кровь направо и налево — о его разврате знали все кругом.

Линнет почувствовала, как усиленно стало биться ее сердце. Она слабо вздохнула и положила его испачканную кровью рубаху на сундук, боясь посмотреть ему в лицо. Воспоминания мучили и душили ее.

Это происходило именно в этой комнате. Раймонд де Монсоррель, ласково треплющий ее волосы. Она вспомнила его тяжелое дыхание с запахом вина у своего лица и его грубый шепот: «Если бы у моего сына имелось хоть немного мужской доблести, у меня давно был бы внук. Тебе нужен настоящий мужчина, который сможет разбудить в тебе женщину». А потом жар его губ на ее губах и его рука, умело и со знанием дела похлопывающая ее между бедер. Было возмутительно и противно, но, прижатая к стене его крепким телом, она впервые в жизни почувствовала приятные приступы боли, затмившей рассудок.

Ее всю передернуло, и колени чуть не подкосились. Она знала, что Джослин внимательно наблюдает за ней, и попыталась забыть то, о чем сейчас только что думала.

— Раймонд слишком часто злил Джайлса, — сказала она, проглатывая слюну. — Однажды Джайлс в порыве гнева замахнулся на отца мечом, так что их пришлось разнимать охране. Мы уехали в тот же день и не возвращались, пока Раймонд не умер. — Она быстро взглянула на Джослина и увидела, что он нахмурился и о чем-то задумался, прищурив глаза. Открыв глиняный кувшинчик с мазью, она окунула в него свой дрожащий палец. — У вас не так много шрамов для человека, которому часто приходится брать в руки оружие, — решила она переменить тему. Мужчины любят говорить о себе, и, рассчитывая на его тщеславие, она надеялась отвлечь парня от разговора, который был чреват для нее многими опасностями.

— Тут либо быстро всему научишься, либо погибнешь. — Джослин продолжал оставаться задумчивым, пока она втирала ему мазь на плече. — Да и не все шрамы заметны... Ай! — вдруг вскрикнул он и схватился за край сундука.

— Простите, — сказала она, задыхаясь. — Но самое страшное уже позади.

Он сжал от боли веки, немного подождал и посмотрел ей в глаза.

— Я знаю, что происходит, когда постоянно помнишь о прошлом и даешь ему укорениться в своем сознании. Мой отец очень сильно постарел, скучая по моей матери, и я тоже иногда поддаюсь этой слабости. — Выражение его лица стало печальным. Теперь он смотрел мимо нее на тени, которые отбрасывали горящие свечи. — Дело в том, что, похоронив прошлое, все равно продолжаешь о него спотыкаться. Образы прошлого постоянно являются нам, не желая оставлять нас в покое.

Линнет стерла мазь с пальца кусочком мягкой ткани, которую она затем использовала, чтобы перевязать его плечо. «Образы прошлого, — подумала она, приколов булавку, чтобы не слетела повязка. — Как ожившие мертвецы».

Она случайно коснулась пальцами руки Джослина, когда укрепляла булавку. Он взглядом изучал ее. В его глазах горел огонь: видно, он сильно изголодался по женской ласке. Джослин потянулся к ней, чтобы взять за руку. Но в комнату вошла служанка с постельным бельем на руках и помешала ему исполнить свое намерение. Линнет отшатнулась от него, и Джослин убрал руку, допив из кубка вино.

— Вы помните свою мать? — спросила она.

— Смутно. Когда она умерла, мне было меньше, чем сейчас Роберту. Я помню ее длинные темные волосы, которые она обычно душила розовым маслом. — Он посмотрел за нее. — Я помню ее косы, достававшие почти до ее пояса так, что я мог до них дотянуться, когда стоял рядом с ней. Она любила украшать их бантами или маленькими ленточками с камушками. Возможно, из-за того, что ее жизнь была такой неустроенной, до того как ее подобрал мой отец, она любила наряжаться красиво. — Он покачал кубком, разбалтывая вино. — Честно говоря, при воспоминании о своем детстве, передо мной чаще всего предстает лицо моей тетки Мод. У нее не было собственных детей, а так как у меня не стало матери, она решила, что сможет заменить ее мне. — Он поморщился. — Удивительно, что я не растолстел от ее забот и у меня остались все зубы. Она любила кормить меня сладостями! — Затем он тихо добавил: — Мод очень многое для меня тогда значила. Да и сейчас тоже. — Косым взглядом он лениво следил за служанкой, возившейся с бельем. Когда она шла к двери, Линнет собиралась сказать, что ей тоже очень нравится Мод, но, увидев выражение его лица, обернулась.

Молодая служанка замешкалась, остановившись на пороге комнаты, и оглянулась в их сторону. Ее стройную фигуру облегало ярко-красное платье, пошитое из дорогого бархата. Черные волосы, заплетенные в толстые косы, хорошо оттеняли молочно-белую кожу ее лица и шеи. Блуждающий взгляд вдруг загорелся при виде Джослина, и она глубоко вдохнула, приподняв пышную грудь. Он широко раскрыл глаза, глядя на нее. Улыбаясь, она провела руками по своему телу, как будто поправляя платье, и, направившись к Джослину, опустилась перед ним на колени.

У Линнет внутри все закипело от гнева. Склоненная перед Джослином фигура женщины, глубокий вырез на ее платье — все говорило о том, что она готова оказать ему любую услугу, какая от нее потребуется. В довершение ко всему, Джослин сам жадно глазел на нее.

Он выглядел ошеломленным, а когда пришел в себя, поднял девушку на ноги. У нее были длинные пальцы, украшенные несколькими золотыми кольцами, длинные ногти аккуратно подстрижены. Подняв голову, служанка одарила его взглядом своих миндалевидных глаз, горячих и темных, как уголь. Ее взгляд, поначалу невинный, при виде обнаженной мужской груди и плеч стал диким. Она страстно облизнула губы.

— Ваша рубашка, сэр, — холодно сказала Линнет, протягивая ему одежду, а затем повернулась к девушке. — Где ты была раньше?

— Я... я прошу прощения, мадам. Я молилась за Джайл... лорда Монсорреля в часовне перед его гробом. Его смерть — тяжелый удар для всех нас. Это произошло почти сразу же после смерти лорда Раймонда, да упокоит Господь их души. — Она трогательно посмотрела на Джослина — ее влажная нижняя губка слегка выдавалась вперед.