Еретик

Они пробирались через город умирающих и мертвых, город, провонявший гарью и нечистотами. На пути попался труп, завернутый в простыню; мертвеца спихнули с дороги, чтобы не мешал движению. Бойцы из второй шеренги держали щиты над головами, чтобы защититься от обстрела с высоты башни, но стрелы оттуда не летели. Ги даже подумал, уж не умерли ли все в замке, вообразил себе, как пройдет по пустым казематам, подобно рыцарю былых времен, до конца прошедшему уготованный ему судьбой путь, и вздрогнул от восторга, представив себе, что сейчас обретет желанную святыню. Потом отряд пересек открытое пространство перед замком, и когда воины перебирались через гору обломков, оставленных «Адской Поплевухой», Ги напомнил им, чтобы они держали тесный строй и шли с сомкнутыми павезами, так чтобы края щитов перекрывались.

— Христос наш соратник! — заявил он воинам. — С Ним мы непобедимы.

Единственными звуками были плач женщин и детей в городе, скрежет волочившихся по камню щитов да лязг стальных доспехов. Сдвинув одну из тяжелых павез в сторону, Ги Вексий увидел перегородившую двор баррикаду и стоящих на ступенях у входа в башню лучников. Один из них поднял лук, и Ги поспешно нырнул назад, замкнув открывшуюся брешь в стене щитов. И вовремя: стрела ударила в щит с такой силой, что едва не свалила щитоносца с ног. Вексий был поражен этим, а еще больше он поразился, когда поднял глаза и увидел, что остроконечная стрела на ширину ладони пробила павезу, имевшую, по сравнению с обычным щитом, вдвое большую толщину. Новые и новые стрелы градом забарабанили по щитам. Тяжелые павезы сотрясались от ударов, кто-то выругался, когда наконечник, пронзив древесину, задел его щеку. Однако убитых не было, и Ги Вексий старался приободрить своих людей.

— Держите строй, не размыкайте щитов, и все будет хорошо, — уверял он. — Идем не спеша. Как пройдем ворота, направляемся к баррикаде. Мы ее раскидаем, и первый ряд будет наступать по ступенькам. Держите павезы, пока мы не доберемся до лучников.

Павеза в его руках зацепилась за выступающий булыжник, и он приподнял щит за большую деревянную рукоять, чтобы перенести его через крошечное препятствие, и тотчас же в дюйме от его ступни о камень ударилась стрела.

— Будьте тверды! — повторял он своим людям. — Будьте тверды. Господь с нами!

Две стрелы ударили в верхний край павезы одновременно, и Ги с трудом удержал ее, но выровнял и сделал еще один шаг.

Теперь они перебирались через груду обломков в проеме ворот, рывками, под ударами стрел, проталкивая вперед большие щиты. Наверху, на башне и стенах, по-видимому, не было лучников, стрелы летели не сверху, а только спереди, где их останавливали крепкие щиты.

— Держать строй! — твердил Ги Вексий своим людям. — Держите строй и положитесь на Бога.

И тут из-за уцелевшей стены справа от ворот с ревом бросились в атаку скрывавшиеся за ней ратники сэра Гийома.

Наблюдая, как враги прячутся за огромными павезами, сэр Гийом рассудил, что за большими щитами они ничего не видят, а потому разобрал один край баррикады и увел десятерых людей в угол двора позади куртины, туда, где куча навоза обозначала место бывшей конюшни. Когда люди прошли через арку, сэр Гийом атаковал. Он применил ту же тактику, которую использовал с таким эффектом против атак Жослена, только на сей раз его план был атаковать врага, убить и ранить кого можно и сразу же отступить. Рыцарь внушал это своим людям, повторяя раз за разом: «Ваше дело — разрушить стену павез и, отойдя за проем в баррикаде, предоставить лучникам завершить бойню». В первый момент казалось, что все идет по плану. Атака действительно захватила нападавших врасплох, смешав их порядок. Английский ратник, свирепый боец, больше всего на свете любивший драться, расколол одному противнику череп топором, в то время как сэр Гийом воткнул меч в пах другому. Ряд щитоносцев, естественно, повернулся в сторону угрозы, а вместе с ними повернулись и щиты, открыв их левый фланг лучникам на вершине ступенек.

— Пора! — выкрикнул Томас, и стрелы полетели.

Ги не предвидел этого, но он был наготове. В заднем ряду наступавших он поставил человека по имени Фальк, нормандца, который был верен как пес и свиреп как орел.

— Сдержи их, Фальк! — крикнул Вексий. — Передний ряд, за мной!

Отскочившая от его лат стрела ранила человека, шедшего позади, двое из первого ряда зашатались под стрелами, пробившими кольчуги, но остальные устремились за Ги, который, вновь сомкнув стену павез, двинулся к бреши в конце баррикады.

Людям сэра Гийома следовало бы отступить, но они увязли в схватке. Захваченные возбуждением и ужасом ближнего боя, они парировали удары своими щитами, стараясь найти щели во вражеских доспехах. Ги, не обращая на фланговый бой внимания, прикрываясь павезой, прорвался в проем баррикады и атаковал лестницу. Пятеро бойцов шли с ним, остальные обрушились на немногочисленных людей сэра Гийома, оказавшихся теперь в явном меньшинстве. Все внимание лучников было приковано к шестерым противникам, поднимавшимся по ступенькам, однако тяжелые щиты надежно укрывали наступавших от стрел. А потом стрелы полетели в самих лучников: никем в суматохе не замеченные арбалетчики появились из проема ворот и дружно разрядили свое оружие. Трое англичан полегли мгновенно, а в руках одного оказался сломанный, перебитый арбалетной стрелой лук.

— С нами Бог! — выкрикнул в очередной раз Ги и, отбросив павезу, устремился вверх.

— Назад! — крикнул Томас. — Назад!

Внутри, на винтовой лестнице, на случай прорыва врага дожидались трое ратников, но сперва нужно было пропустить в башню новых лучников. Ускользнуть удалось не всем. Одного Ги подсек мечом по ногам, а когда тот упал, вонзил свой длинный клинок ему в пах. Воин завопил, кровь каскадом полилась вниз по ступенькам. Томас сделал выпад луком в грудь Ги, заставив его отпрянуть, но тут Сэм схватил Томаса и затащил в дверной проем. Они устремились по изгибавшейся направо лестнице, пока не поравнялись с тремя дожидавшимися выше ратниками.

— Мы задержим их, — сказал Томас этим троим. — А ты, Сэм, наверх! Быстрее!

Томас остался на лестнице. Сэм и остальные семеро лучников знали, что им делать, когда они доберутся до вершины башни, тогда как для Томаса самым важным было остановить людей Ги, поднимавшихся по ступенькам к первому залу. Атакующим приходилось двигаться, постоянно поворачивая направо, и это ограничивало возможность действовать правой, державшей меч рукой. В этом смысле люди Томаса имели большую свободу в использовании своего оружия, однако один из первых среди бойцов Ги, орудовавший насаженной на короткую рукоять секирой с широким лезвием, оказался левшой. Рванувшись вперед, он всадил топор в ногу преграждавшего ему путь ратника, и тот рухнул, загремев мечом, щитом и доспехами. Топор обрушился снова, раздался краткий пронзительный крик, потом Томас выпустил стрелу на расстоянии трех шагов, и левша повалился навзничь со стрелой в горле. За ней, задев изгиб стены, последовала стрела из арбалета. Томас увидел, что Женевьева собрала четыре самострела разбойников и, разрядив первый, уже подняла второй, выбирая очередную мишень.

Сэр Гийом между тем оказался в отчаянном положении. Нападавшие имели численное превосходство, а он был загнан в угол и не имел возможности отступить. Оставалось лишь сомкнуть щиты перед навозной кучей, перегородив пространство между образующими угол стенами, чтобы не дать неприятелю зайти с флангов. Едва это было сделано, люди Ги налетели на его маленький отряд, и щиты приняли на себя удары мечей и топоров. Люди сэра Гийома пытались оттеснить врагов щитами и делали мечами выпады, целя в живот или грудь, но один из противников, могучий детина с изображением быка на тунике, орудовал тяжелой булавой. Он молотил этим насаженным на прочную рукоятку железным шаром, пока щит англичанина не обратился в ивовые щепки, удерживаемые вместе лишь кожаным покрытием, а у державшего щит было раздроблено предплечье. Правда, тот попытался ударить сломанным щитом в лицо атакующего, но другой француз вонзил в его живот меч, и он упал на колени. Между тем сэр Гийом, увернувшись от булавы, перехватил ее и рванул на себя. Француз, не удержав равновесия, налетел на сэра Гийома, и рыцарь, не имея возможности отвести меч, чтобы сделать выпад, ткнул недруга в глаз крестовиной эфеса. Но вражеского бойца не остановило и это: с выбитым глазом, с окровавленным лицом, он рвался вперед. За ним ломились еще двое, норовя разорвать короткую линию англичан и перебить их по одному. Раненого английского ратника, упавшего на колени, молотили сразу двумя мечами, а когда он подался вперед и его вырвало, один из французов нанес ему удар в щель между шлемом и спинными латами, перерубив шейные позвонки. Боец с булавой, хоть и лишившийся глаза, еще не был повержен и упал лишь после того, как сэр Гийом вонзил свой меч ему в грудь, пробив кольчугу. В следующий миг другой француз мощным выпадом нанес удар в грудь самому сэру Гийому, и тот отлетел назад, на кучу навоза.