Еретик

— Чего же ты от меня хочешь? — спросил Жослен.

— Надо брать замок, — сказал Вексий.

Но Жослен не слушал его.

— Умирают? — беспомощно переспросил он священника.

— Галат Лоррет умер, его жена больна. Заболела и моя домоправительница. — По щекам священника катились слезы. — Зараза переносится по воздуху.

Он устремил взгляд на ничего не выражающее круглое лицо Жослена в надежде, что его господин сможет помочь.

— Она носится в воздухе, — повторил он. — Нам нужны лекари, монсеньор, и только твое слово заставит их приехать к нам из Бера.

Жослен резко шагнул, прошел мимо ползающего на коленях священника, вышел на улицу и увидел двух своих ратников, сидящих у двери таверны с опухшими, обливающимися потом лицами. Они тупо подняли на него невидящий взгляд, и он отвернулся. Отовсюду неслись вопли причитающих матерей, на глазах у которых, исходя испариной, умирали их дети. В сыром утреннем воздухе еще плавал дымок вчерашнего пожара, и все вокруг казалось покрытым сажей. Жослен поежился. Вдруг из церкви Святого Каллика показался вполне здоровый с виду Анри Куртуа. Жослен так и бросился к нему и на радостях заключил старого рыцаря в объятия.

— Ты знаешь, что происходит? — спросил Жослен.

— Чума, монсеньор.

— Она в воздухе, да? — спросил Жослен, ухватившись за слова отца Медоуза.

— Этого я не знаю, — устало промолвил шевалье Анри, — но я знаю, что более двадцати наших людей заболели ею и трое уже умерли. Робби Дуглас тоже болен. Он хотел видеть тебя, монсеньор. И умолял найти ему лекаря.

Не удостоив эту просьбу вниманием, Жослен принюхался. В воздухе висели запахи гари, рвоты, навоза и мочи. Неприятные, но вполне привычные городские запахи, сейчас они почему-то показались ему зловещими.

— Что же нам делать? — спросил он беспомощно.

— Больные нуждаются в помощи, — сказал шевалье Анри. — Им нужны лекари.

Про себя он подумал, что скоро им потребуются могильщики, но вслух этого не произнес.

— Она в воздухе, — повторил Жослен.

Вонь была омерзительна, она надвигалась со всех сторон неотвратимой угрозой. Жослена затрясло от панического страха. Граф не был трусом и не побоялся бы сразиться с любым противником, хоть с целой армией, но не с этим коварным, всепроникающим зловонием.

— Мы уходим! — решил он. — Все, кого не коснулась зараза, снимаются и отбывают. Немедленно.

— Уходим? — переспросил шевалье Анри, ошеломленный таким приказом.

— Да, мы уходим! — решительно подтвердил Жослен. — Больные останутся здесь. Прикажи людям собираться и седлать коней.

— Но Робби Дуглас хотел тебя видеть, — напомнил Анри.

Робби был Жослену не слугой или наемником, а вассалом, и забота о вассале являлась священным долгом сеньора, однако у Жослена не было ни малейшего желания навещать больных. Им, черт побери, это уже не поможет! Больные пускай обходятся без него, а он спасет от этого ужаса столько людей, сколько сумеет.

Не прошло и часа, как воинство Бера выехало из обреченного города. Всадники умчались галопом, чтобы скорей укрыться от заразы за прочными стенами замка Бера. Арбалетчиков, не имевших лошадей, бросили на произвол судьбы, но те отбыли следом за конницей пешком. Бежали также многие горожане, немалое число людей Вексия и те немногие пушкари, которых не тронула чума. Кинув «Адскую Поплевуху», они забрали лошадей, заболевших товарищей и ускакали. Из здоровых людей Жослена остался только шевалье Анри Куртуа. Он был немолод и давно перестал бояться смерти. Люди, так долго служившие под его началом, лежали в агонии. Он не знал, чем может им помочь, но твердо решил остаться с ними до конца.

Ги Вексий отправился в церковь Святого Каллика и прогнал оттуда женщин, молившихся перед изображением святого и статуей Девы Марии. Он хотел остаться наедине с Богом, и хотя он считал церковь прибежищем испорченной веры, она все же оставалась домом молитвы. Поэтому Ги опустился на колени и поднял глаза на распятого над алтарем Христа. Нарисованная кровь густо текла из страшных ран, и Ги устремил взгляд на эту кровь, не обращая внимания на паука, который сплел паутину между раной, оставленной в боку Спасителя копьем, и вытянутой вдоль перекладины левой рукой.

— Ты караешь нас, — произнес он вслух, — и пощадишь, лишь если мы исполним Твою волю. Но какова она? В чем она состоит?

Ответа Вексий не знал, и ему оставалось лишь, стоя на коленях, вновь и вновь отчаянно вопрошать распятого на кресте Сына Человеческого:

— Что мне делать? Скажи, что я должен сделать?

Впрочем, ответ на этот вопрос у него уже был: надо захватить Грааль и использовать силу святыни. Сюда же Ги пришел в надежде на то, что здесь, в полумраке храма, под нарисованным наверху образом Всевышнего, на заоблачном престоле, на него снизойдет озарение. И оно пришло, хотя и не так, как он того ожидал. Вексий чаял услышать во тьме Божественный глас, получить повеление свыше, которое укрепит его дух, но вместо того услышал гулкие шаги и, оглядевшись по сторонам, увидел, что его люди, те, которые остались и еще не стали жертвой недуга, пришли помолиться вместе с ним. Увидев своего командира у алтаря, они один за другим подходили и преклоняли колени, и Ги подумал, что столь достойные, благочестивые люди не могут быть побеждены. Пришло время забрать Грааль у нечестивцев.

Он разослал по городу полдюжины человек, наказав разыскать каждого солдата, каждого арбалетчика, рыцаря или ратника, способного держаться на ногах.

— Пусть вооружатся и будут готовы к бою, — сказал он. — Сбор через час у пушки.

Не обращая внимания на стоны больных и плач их близких, Ги отправился в свои покои. Его личного слугу уже свалил недуг, однако один из сыновей хозяина дома, где квартировал Вексий, еще оставался здоровым, и черный рыцарь велел ему исполнять обязанности оруженосца.

Сперва он надел кожаные штаны и колет, столь плотно прилегающие, что Вексию, пока неловкий паренек завязывал на спине тесемки, пришлось стоять неподвижно. Потом парнишка взял горсть топленого свиного сала и размазал по коже, чтобы она скользила и доспехи двигались легко. Поверх кожи Вексий носил короткий кольчужный обержон, обеспечивавший дополнительную защиту груди, живота и паха, его тоже нужно было смазать. После этого паренек начал облачать рыцаря в доспехи. Первым делом он пристегнул набедренники и наголенники. Колени Вексия были защищены наколенниками, а ступни — стальными пластинами, закрепленными поверх головок сапог. К поясу крепилась короткая кожаная юбка, к которой тоже были приклепаны квадратные стальные пластины. Когда все это было прилажено, Вексий надел на шею латное ожерелье и подождал, когда паренек застегнул сзади две пряжки. Потом парнишка поднатужился и, крякнув, поднял тяжелую кирасу, чтобы Вексий мог надеть ее через голову. Грудные и спинные латы соединялись на плечах короткими кожаными ремнями, а затем скреплялись по бокам множеством ремешков поменьше. Потом настал черед наручей, защищающих предплечья, наплечников и округлых, похожих по форме на наколенники, налокотников. Пока оруженосец возился с застежками, Ги подвигал руками, желая убедиться, что ремни не затянуты слишком туго и он сможет свободно орудовать мечом. Его латные рукавицы были сделаны из толстой кожи, покрытой перекрывающими одна другую стальными чешуйками. Наконец рыцарь опоясался поясом с ножнами из прочной кожи, в которые был вложен драгоценный, выкованный в Кёльне клинок.

Длина меча составляла длинный локоть, длиннее руки взрослого мужчины, а узкий клинок казался обманчиво хрупким, однако на деле имел центральное ребро, придававшее ему прочность. То было преимущественно колющее оружие. Как правило, воины предпочитали рубящий меч, который, однако, быстро тупился о доспехи, Вексий же был весьма искусен в обращении с колющим клинком, который вонзался острием в соединения и щели между доспехами. Рукоять меча была кленовой, со стальной крестовиной и стальной головкой эфеса. Никаких украшений: ни золотого листа, ни надписей на клинке, ни серебряной инкрустации — меч не имел. Это был просто рабочий инструмент, орудие убийства. Оружие, самое подходящее для предстоящего ныне священного подвига.