Не страшись любви

Танец закончился, но очарование осталось. Джайлз повел ее в сад, и они пошли по тропинке между азалиями и кустами рододендронов, где их сопровождал лишь лунный свет. Звуки музыки и шум бала удалялись от них все дальше. Джайлз увидел полоску серебра. Лунный свет на воде. Река.

Харриет, рука которой находилась в его руке, следовала за ним к изгибу реки, где кусты скрыли от них отель, а свисающие мягкие ивовые ветви отгородили ото всех, кто мог видеть их с той стороны реки. Не говоря ни слова, Джайлз снял смокинг и бросил его на сухую, все еще теплую траву. Он сел и притянул ее к себе.

Вздохнув, Харриет откинулась назад, ее длинные светлые волосы разметались по траве, глаза смотрели в ночное небо. Сквозь ветви она видела бриллиантовые булавки далеких звезд и сияющий чистый свет луны. А еще она видела его лицо. Темные волосы, падающие на глаза, четкие очертания скул и подбородка.

Харриет протянула руку, чтобы убрать его волосы с глаз, но они тут же упали на них снова, как черный шелк. Она почувствовала, как он напрягся и вздохнул при ее прикосновении.

Он слегка наклонился к ней, держа в ладонях ее лицо.

— Мы сошли с ума, — сказала Харриет.

— Согласен.

— Я люблю тебя, — сказала она, прошептав это с сожалением и отчаянием.

— Я знаю.

— Ты меня тоже любишь, — добавила она сердито. — Не старайся отрицать это.

— Я и не собираюсь. — Она чувствовала его слова и его дыхание на своих губах.

— Джайлз, — вздохнула она. И он стал целовать ее. Волны желания, подобные глубоким подземным толчкам приближающего землетрясения, пронизывали ее. Она более не управляла своим телом.

Его руки, лежащие на ее талии, заставляли ее дрожать. Губы чувствовали малейшее движение его губ, их языки, соприкасаясь, ласкали друг друга.

Харриет застонала. Стон вырвался из самой глубины ее тела, первобытный и сводящий с ума. Джайлз быстро поднял голову. Он дышал так, как будто только что пробежал марафон.

— Я хочу услышать это еще раз, — хрипло сказал он. Лучшего звука он не слышал никогда в жизни.

Руки Джайлза легли на ее плоский живот, потом поднялись выше. Он взял в свои ладони ее груди, и она опять застонала.

У Джайлза вырвался вздох восторга. Если он доживет до ста лет, он никогда не устанет слышать этот стон.

Его руки сорвали с нее шелк платья, легкий бриз ласкал ее обнаженную грудь, его рот мягко прижимался к розовым бутонам ее сосков.

Харриет задохнулась, все ее тело откликалось на эти поцелуи. Он стянул платье с ее бедер. Под ним были лишь маленькие шелковые трусики, которые таинственным образом тут же испарились. Открыв глаза, она увидела, что он снимает рубашку. Лунный свет окрасил его плечи серебром и высветил рельефные мышцы груди. Глаза его сияли, как драгоценные камни. Теперь ее обнаженная кожа соприкасалась с его, и Харриет снова застонала, доставляя ему этим неземное блаженство.

— Харриет, — сказал он хрипло, покрывая поцелуями ее шею, мочки ушей. Его язык чувствовал вкус металла ее серег и вкус ее плоти.

Харриет задохнулась, когда его руки, скользнув вниз, стали гладить ее живот, бедра. Ее руки ласкали его спину. Это были ее первые уроки любви.

Когда он раздвинул ее ноги, она тут же открыла глаза: ей нужно было предупредить его. Но его губы вновь оказались на ее губах, он ласкал ее и прижимал к земле в веками отработанном ритуале совокупления. Тело Харриет принимало его тело так, как будто всегда знало этого мужчину.

Она почувствовала, как он вошел в нее, его горячая, твердая, пульсирующая плоть заполнила ее. Когда он почувствовал, что она девственна, его глаза изумленно открылись, но она прижалась к нему, чтобы чувствовать его глубже в себе. И тут стон вырвался уже из его груди. Ее тело, слившееся с его, опрокинуло его в глубины экстаза. Он запрокинул голову, на лице его было выражение блаженства и муки.

Испытав первый раз в жизни экстаз, она уже не застонала, а закричала, и ее крики, казалось, перенеслись через реку и понеслись к звездам. Джайлзу казалось, что его тело и мозг сейчас взорвутся. Он тяжело дышал, прислонившись щекой к ее груди, ее руки нежно перебирали влажные пряди его волос.

В танцевальном зале зазвучал последний вальс. Было два часа ночи. И Бретт Карвер плотнее прижал к себе Ванни.

— Я хочу тебя, — сказал он мягко. Ванни задрожала в его объятиях.

— Хорошо, — просто ответила она. Взяв его за руку, она вывела его из зала и подвела к своей машине, а когда они приехали в «Уиндраш-Шеллоуз», провела в свою комнату.

Джайлз смотрел Харриет в глаза.

— Харриет, — мягко сказал он, — я сказал тебе то, что хотел сказать. Я хочу жениться на тебе.

Харриет замерла, отвернувшись.

— Не думаю, что это хорошая мысль.

Она вела себя совсем не так, как он ожидал, и только теперь он начинал понимать, какова Харриет Дженсен на самом деле. Он медленно повернул ее лицо к себе.

— Ты выйдешь за меня замуж? Харриет покачала головой:

— Нет.

Джайлз засмеялся. Он просто не мог сдержать этот смех. В его голове все перевернулось, и он чувствовал головокру-жение.

— Но почему?

— Твоя бабушка…

Он устало вздохнул.

— Я поговорю с ней. Я не расстанусь с тобой, Харриет. — Голос его был тверд как гранит. — Приезжай завтра к нам, мы все обсудим с ней вместе.

Харриет вдруг вспомнила текст письма своего деда. Разве она не искала повода посетить Пауэлл-Хаус и осмотреть библиотеку? И вот пожалуйста, ей преподносят это предложение на блюдечке.

Предательство и контрпредательство! Все так запутывалось. Ее сердце разрывалось на части, она отрицательно покачала головой.

— О, Джайлз, — прошептала она. — Нет. Нет, нет, нет. Но потом, одетая и зацелованная, сказала «да».

Он заедет за ней завтра в три часа. Леди Грейс Пауэлл завтра нанесут визит.

Глава 14

Джеймс Ларнер набрал номер телефона и стал ждать ответа. И через океан, в резиденции Ноб-Хилл в Сан-Франциско, ему ответила горничная.

— Миссис Гленнистер, пожалуйста, — вежливо сказал он. Было два часа ночи, и он хотел как можно скорее покинуть этот отель. Почему, черт возьми, Харриет не сказала, что у нее есть здоровенный ревнивый жених?

— Слушаю, — томный голос, полный южного очарования, заставил Джеймса забыть о том, что он потерял Харриет, и сосредоточиться на более приятном предмете.

— Рита-Сью Гленнистер? Привет. Меня зовут Ларнер. Джеймс Ларнер. Вы меня не знаете, но нам есть о чем поговорить.

— О чем же?

— И вам, и мне кое-что нужно. Вам — деньги и возможность отомстить. Мне — власть. Я вот тут подумал и решил, что мы оба можем получить то, что нам нужно. Ну, что вы скажете? Вам не кажется, что я говорю умные вещи?

— Очень умные вещи, — промурлыкала Рита-Сью. — Что вы имеете в виду?

Джеймс усмехнулся:

— Насколько я понимаю, у вас трудности с разводом. — Джеймсу показалось, что трубка накалилась. — Я никогда не встречался с вашим мужем, — торопливо добавил он, — но я, ну, скажем так, заинтересован в том, чего хочет он и его фирма.

— Бизнес. Вот все, о чем вы, мужчины, думаете.

Джеймс улыбнулся.

— Увы, это правда. Вот почему Роберт заставил вас подписать этот брачный договор. Как я понимаю, он доставил немало хлопот вашим юристам, — добавил он сочувственно.

Рита-Сью позволила себе несколько весьма выразительных эпитетов.

— Я правильно понял? Вы не против того, чтобы поддать ему в самое болезненное место? Не говоря уже о том, что вы получите при этом симпатичное вознаграждение.

— Что я должна делать? Джеймс засмеялся:

— О, Рита-Сью, вообще ничего.

— Как я узнаю, что вы не обманываете меня? Джеймс задохнулся.

— Позвоните Дженнифер Ван Куртен в Бостон, и спросите ее, что она знает о Джеймсе Ларнере. Она скажет все, что вам нужно знать, — в том числе, что мне принадлежит половина «Макаллен».