Медовый десерт

Он метнул в ее сторону суровый взгляд и поднялся. У Грейс перехватило дыхание, когда он медленно выпрямился во весь рост. Широкие плечи. Карие глаза с золотистыми искорками. Гладкая кожа чисто выбритых щек.

— Как прошло?

Грейс моргнула, удивленная такой лаконичностью формулировки. Казалось, он рассержен на нее, и она почувствовала, как волоски на ее коже встали дыбом. То, что он временно занимает эту должность, еще не означает, что работа достанется ему.

— Я отлично справилась, — ответила она резко.

Брент фыркнул. Еще бы. Грейс всегда и совсем справлялась отлично. Она не признавала неудачи — ему пришлось дорого заплатить, чтобы понять это. Он протянул ей фотографию, которая жгла ему руку:

— Ты обронила.

Грейс нахмурилась и взяла карточку. Фотография Таш и Бенджи. Снимок был сделан до того, как мир этих детей перевернулся с ног на голову. До того, как Бенджи начал плакать по ночам, а Таш выкрасила волосы в черный цвет и сделала пирсинг. Какими невинными они выглядели.

Она снова перевела взгляд на Брента, который выжидающе смотрел на нее. Можно подумать, она обязана что-то ему объяснить. Вдруг ей стала понятна причина его сухости. Дело вовсе не в работе.

Она вздернула подбородок:

— Спасибо.

Брент сжал руки в кулаки, борясь с желанием схватить Грейс за плечи и встряхнуть хорошенько.

— У тебя есть дети.

Это был не вопрос, и Грейс на секунду заколебалась. Ведь это правда. У нее действительно есть дети. Она не рожала их, не могла найти с ними общего языка, но они были ей родными и жили под ее крышей вот уже полтора года. И она любила их.

Так что да, у нее есть дети.

— Да.

Брент кивнул, пряча кулаки в карманы. Какая-то часть его надеялась, что Грейс скажет «нет».

— Ты замужем.

Снова утверждение.

— Нет.

— Разведена?

— Нет.

— Твой муж умер?

— Нет.

— Ты поддерживаешь хоть какие-то отношения с их отцом?

— Нет.

Брент окинул ее быстрым оценивающим взглядом. Волосы, подстриженные лесенкой и выкрашенные прядями светлых и каштановых оттенков, пышно уложены. Челка закрывает лоб, а боковые прядки аккуратно скрываются за ушами. Грейс напоминала девушку с рекламного постера в отделе оптики.

Роскошная, но неприступная.

— Встречаешься с кем-нибудь?

Ее личная жизнь не касалось Брента, и будь она проклята, если выложит ему всю подноготную только потому, что когда-то он так хорошо умел слушать. Хотя, как ни абсурдно, ей хотелось сделать именно это.

— Это не имеет никакого значения.

«Значит, нет…»

— Мне казалось, ты не хотела заводить детей никогда и ни за что.

Грейс не понравился его обвинительный тон.

— Мне было двадцать лет, Брент.

Боже, ей и вправду когда-то было двадцать?

Он кивнул:

— Помнится, я так и сказал тебе тогда, но ты была непреклонна.

У Грейс заканчивалось терпение. Она и так тратила почти все свое время на ссоры с упрямым подростком. У нее не хватало душевных сил на то, чтобы играть в игры с бывшим любовником. Несмотря на то что он был у нее первым. И самым лучшим.

Она пожала плечами:

— Это было двадцать лет назад, Брент. Хочешь, подай на меня в суд.

Ему бы и в голову не пришло подавать на нее в суд. А вот мысль устроить ей взбучку казалась ему все более привлекательной. Перекинуть бы ее через колено и хорошенько отшлепать. Но в ее словах и в осанке сквозила усталость, которая заставила его задуматься.

Она права. Прошло двадцать лет. Целая вечность. Они были детьми. Молодыми, влюбленными, глупыми. Все осталось в прошлом.

Он вздохнул:

— Показать тебе отделение?

Грейс взглянула на него с опаской. Как врач, она сгорала от желания увидеть отделение неотложной помощи Мельбурнской центральной больницы, оснащенное по последнему слову техники. В конце концов, — есть надежда, что она вот-вот возглавит его.

Но женщина внутри ее кричала: «Беги! Быстро. Не позволяй провожать себя. Не делай ничего, чтобы подольше оставаться рядом с ним. Не будь дурой!»

Она вела себя глупо, когда встречалась с ним, и к чему это привело? К тому, что она едва не вылетела из медвуза.

Грейс мысленно вернулась в тот ужасный день, когда пришли результаты экзамена по анатомии. Тот неуд беспощадно сорвал с нее розовые очки. Вернул ее на землю с небес, где она пребывала в счастливом заблуждении, что ей не нужно ничего, кроме любви.

Черт возьми, она ведь получала стипендию! Ее родители, которым приходилось кормить десять ртов, не могли позволить себе оплачивать ее обучение в университете, и она штудировала учебники до потери сознания, чтобы получать стипендию в полном размере.

Для этого нужны были высокие оценки, а не неуды. В тот момент она поняла, что ей придется выбирать между медициной и любовью. И то, и другое требовало полной отдачи. Ей необходимо было сделать выбор.

Она мечтала стать врачом с восьми лет, когда ей удалили аппендикс. Она любила Брента два года. И эти два коротких года заставили ее забыть обо всех карьерных устремлениях и долгосрочных целях. Из-за него она провалила анатомию. Из-за него ее стипендия оказалась под вопросом. Логичным решением было положить всему этому конец и перевестись в другой университет. Хотя это и причинило боль. Очень много боли.

Через двадцать лет ее жизнь угрожающе накренилась, но у нее появился шанс вернуть ее на правильные рельсы. И на кону стояла не только ее жизнь. Были еще и двое детей.

Однако она не могла упускать такую возможность. Ей нужна была информация, и кто, как не действующий — пусть и временно исполняющий обязанности — заведующий отделением, мог лучше помочь ей в этом? За последние двадцать лет Грейс сделала успешную карьеру, прислушиваясь к интуиции врача, а не женщины.

Было бы глупо начать поступать иначе.

Глава 2

Брент на время забыл обо всем, в том числе и о том, что из-за Грейс он может лишиться работы, и устроил ей полноценную экскурсию. Когда его направили в Мельбурнскую центральную больницу, он не испытывал особого восторга от перемен. Проработав пятнадцать лет в больнице «Ройал Мельбурн», он был абсолютно предан своему прежнему месту.

Брент планировал постоять у штурвала, не давая кораблю сбиться с курса, пока не найдется подходящий кандидат на должность, а затем вернуться в «Ройал».

Но, перебравшись в современную, отлично оснащенную Мельбурнскую центральную больницу, он пересмотрел свое решение. Он понял, что слишком засиделся на одном месте. Крепко обосноваться и пустить корни было неплохо, но идея возглавить новое отделение, пусть только на время, опьянила его. Работа в превосходном здании, оснащенном самым современным оборудованием, стала для него роскошью, к которой он очень быстро привык. Отделение несло на себе его отпечаток, и он был горд поделиться этим с Грейс. Он показал Грейс двадцать больничных боксов и семь реанимационных коек, представил ее персоналу и продемонстрировал систему компьютерного мониторинга с централизованным управлением, которое осуществлялось с центрального пульта.

Затем он открыл перед ней дверь:

— А это мой кабинет.

Грейс заглянула внутрь. Кабинет был достаточно просторный, с большим письменным столом и весьма удобным на вид кожаным креслом. Она взглянула на Брента:

— Хочешь сказать — мой кабинет?

Брент издал сдавленный смешок:

— Ладно, кабинет заведующего отделением.

Улыбка преобразила его лицо, и Грейс улыбнулась в ответ. На долю секунды. А потом вернулась в реальность.

— Что ты будешь делать, если я получу эту работу? — спросила она.

Брент пристально смотрел на нее, обдумывая, стоит ли говорить правду. И решил, что не будет щадить ее. Прежняя Грейс терпеть не могла, когда с ней сюсюкали.

— Мне жаль сообщать тебе плохие новости, Грейс, но этого, скорее всего, не будет. Я работаю здесь с первого дня. Они держат вакансию открытой лишь потому, что таков порядок. Это не более чем формальность.