Страница 16 из 17
Ребята, наблюдая со стороны, тревожно переглядывались. Дождавшись, когда преподаватели выйдут из библиотеки, Даша первой подошла к тете Сони – полной даме, время от времени промокавшей платочком выступавшие слезы, и горестно произнесла:
– Примите наши соболезнования, от всего класса. Мы очень любили Соню, – и, сунув ей тайком от других учеников в руку записку, Даша шепнула: – Это очень важно. Пожалуйста, никому не показывайте.
Когда библиотека опустела, тетя Сони развернула записку и прочитала, тревожно водя взглядом по строчкам, написанным аккуратным Дашиным почерком: «Соня не покончила жизнь самоубийством. У нас есть доказательства. Ждем вас в 12 в лесу у часовни».
Учебный коридор был почти пуст. По нему изредка проходил кто-то из учеников, не обращая внимания на стоявшего в одиночестве у подоконника Никиту. Когда мимо него проходила Даша, погруженная в свои мысли, он окликнул ее, спросив, не желает ли она записаться к нему на факультатив.
– Как дела, братишка? – подошедшая к Никите Анна ласково потрепала его по голове. – На этюды собрался? – Анна поправила Никите куртку, заботливо попросила надеть шарф и ушла, провожаемая его любящим взглядом.
Изумленная Даша смотрела на них во все глаза. У наблюдающих со стороны ребят, что называется, рты открылись от удивления.
– Она тебе говорила, что у нее есть брат? – спросил у Андрея Рома.
– Нет, ничего не говорила, – ответил Андрей, обескураженный не менее остальных.
Подойдя к друзьям, Даша тут же получила от них нагоняй за задержку.
– Даш, что так долго? – раздраженно спросил Андрей. – Нам выходить пора, – Андрей решительно взял Дашу за руку и увлек к выходу.
Они успели к часовне вовремя, однако Сониной тети там не было. Даша с Андреем хмуро топтались на месте, постепенно начиная замерзать.
– Уже четверть первого, – взглянув на часы, недоуменно сказала Даша. – Почему она не идет? Неужели ей совсем не интересно, что произошло на самом деле?
Андрей вздохнул удрученно, посмотрел в сторону леса. За ночь выпало много снега. Деревья стояли, согнувшись под его весом, словно нагруженные мешками с мукой портовые грузчики.
К часовне подъехала машина. Из нее вышел Морозов с мрачным выражением лица.
– Кто вам позволил покинуть территорию школы? – жестко спросил он. В холодном воздухе его слова прозвучали гулко, словно выстрелы. – Вы будете наказаны. В машину, быстро!
Ребята медленно направились к машине, понимая, что и этот их план провалился и они опять попались, да еще и в руки самому Морозову. Садясь в машину, каждый из них гадал, какое наказание на этот раз придумает для них Морозов.
Елена в это время гуляла с коляской по парку. Она уже успела замерзнуть, поэтому ускорила шаг. Снег хрустел под ее ногами, и этот звук отчетливо раздавался в тишине морозного воздуха. Елена обернулась на неожиданный посторонний звук за спиной: какая-то птица сорвалась с дерева, и с его веток на землю обрушилась настоящая снежная лавина.
Переходя по мостику через речку, она снова обернулась на треск ветки: у нее было ощущение, что она не одна в парке, что ее кто-то преследует. Тогда она посюсюкала над Игорьком, привлекая его внимание к игрушечному зайцу. Положив зайца в коляску, Елена отошла в сторону, откуда, как ей казалось, раздался побеспокоивший ее звук.
На одном из деревьев что-то блестело от солнца. Елена подошла ближе, заметила повешенные на ветку на уровне головы наручные часы. Елена сняла их – это были те самые часы, которые она подарила четыре года назад Паше Лобанову, своему возлюбленному. «Будешь теперь жить по моим часам», – кокетливо сказала тогда она. «Хоть всю жизнь», – с нежностью откликнулся Павел.
Елена сняла часы с ветки, улыбаясь воспоминаниям, и обернулась, чтобы идти к коляске. Однако коляски нигде не было видно.
– Игорь! Игорь! – в ужасе закричала Елена. Подбежав к мостику, она увидела коляску, постепенно исчезающую в проруби. – Нет! Боже мой! – Елена сбежала с мостика, упала на берег, пытаясь дотянуться до погружающейся в ледяную воду коляски. – Помогите! – не своим голосом закричала Елена. – Кто-нибудь! – Коляска уже полностью скрылась под водой, на поверхности остались плавать лишь игрушечный заяц и легкое одеяльце.
Вернувшись от часовни, Морозов перебирал на столе какие-то бумаги, когда в его кабинет вошел вызванный им Максим.
– А вот интересно, Константин Викторович уже рассказывал вам про условный рефлекс у собачки Павлова? – бесстрастно спросил Морозов. – Ее один раз током ударят, она другой не полезет.
– Не понимаю, о чем ты, – напряженно сказал Макс, тем не менее догадываясь, на что намекает Морозов.
– Да так, размышляю о твоих друзьях.
– Где они? – сквозь зубы спросил Макс.
– Наказаны… – Морозов сделал паузу, встал, подошел к Максу и завершил фразу: – За неуместные шутки. Намекнуть несчастной женщине, что ее любимая племянница была убита! – театрально покачав головой, негодующим тоном произнес Морозов. – Да еще и утверждать, что этому есть доказательство! Кстати, это, случайно, не украденный у меня дневник Сони Гордеевой? – вкрадчиво спросил он Макса.
– Ты его не получишь! – ожесточенно проговорился Макс.
– Советую принести мне его как можно скорее, – добродушно похлопал Морозов его по плечу. – Видишь ли, от того, как быстро ты обернешься, зависит, доживут Старкова с Авдеевым до следующей перемены или нет.
Максим яростно схватил Морозова за лацканы пиджака:
– Что ты с ними сделал, сволочь?!
Морозов помолчал, дав Максу время оценить его поступок, и объявил холодно:
– Мне нужен этот дневник. Обратный отсчет пошел.
Максим в смятении вышел из кабинета. Морозов деловито поправил пиджак, вернулся за свой стол и продолжал разбирать бумаги, словно ничего не произошло.
Придя в себя, Андрей с Дашей обнаружили, что сидят на полу в полумраке котельной, каждый пристегнутый рукой наручником к трубе. В котельной было очень жарко, намного жарче, чем тогда, когда в похожей ситуации оказался запертый в котельной Макс. Ребята тяжело дышали, отирая капли пота с лица. Ворот блузки Даши намок от пота, пряди волос липли к лицу.
– Эй! Помогите! Кто-нибудь! – крикнула Даша.
– Бесполезно, – сказал Андрей с сомнением, покачав головой. – Нас никто не услышит. – Он посмотрел на стрелку термометра, облизнул пересохшие губы, с трудом произнес: – Шестьдесят градусов. И дальше растет…
– Я долго не выдержу, – ошеломленная услышанным запаниковала Даша. – Я даже в сауну не хожу – мне там плохо становится…
Андрей в ярости дернул рукой, пытаясь освободить ее, но тут же вскрикнул, сильно ожегшись о раскаленную трубу отопления.
– Помогите! Пожалуйста! Откройте нас! – на грани истерики закричала Даша.
– Все будет хорошо, – с трудом произнес Андрей. – Я клянусь тебе, – он отвернулся, чтобы Даша не заметила, как ему тяжело дается это обещание. – Я заберу Надю и братишку. Мы уедем из этого ада…
Голова Даши опустилась на грудь, от жары и нехватки кислорода она потеряла сознание, но Андрей, не замечая этого, продолжал убежденно говорить:
– Давай попробуем начать все сначала… Уедем вместе… – Он обернулся, увидел неподвижно замершую, обмякшую Дашу. – Даша! Очнись! – Андрей в ярости от собственного бессилия ударил кулаком по полу, дернул прицепленную наручником руку, судорожно вздохнул. Перед его глазами все поплыло, воздух задрожал, предметы стали терять свои очертания…
Она вскинула голову и присмотрелась к поникшему Андрею. Даже в таком раскаленном воздухе Она чувствовала сковавший каждую клеточку ее тела холод. Вдруг Она отчетливо услышала, как его сердце замедляет свои удары. Тук-тук-тук… Тук-тук…
Нет, так не пойдет! Всему должно быть свое время. Пока что Андрей Ей нужен был живым.
Тук…