Человек дождя

Они медленно и неуклюже передвигались, Чарли вел, Рэймонд исполнял женскую партию. И хотя он был неуклюж и неважно координирован, получалось не так уж плохо. Движения его были угловаты, руки не гнулись, но ноги как-то умудрялись выдерживать ритм.

— У тебя хорошо получается, — сказал Чарли, после того как они пять минут потренировались. — Совсем скоро ты сможешь вести.

Еще через несколько минут Чарли попытался научить его повороту. В первый раз Рэймонд немного запнулся, но все же у него получилось. Они попробовали еще раз, и на этот раз Рэймонд с успехом преодолел трудности. Они поменяли позицию. Теперь Рэймонд вел и справлялся с этим на удивление хорошо. Лицо его было серьезно, губы сжаты, ему стоило огромных усилий просто помнить о том, что не нужно смотреть под ноги.

— Черт побери! — изумился Чарли. — У тебя получается, правда?

Рэймонд не ответил, вместо этого сделал поворот. Потом еще.

— Так держать, Рэй! — Чарли засмеялся, гордый своим братом и собой тоже. — Черт возьми! Ты сможешь танцевать с этой девушкой, скажи?

— Танцевать… с этой… девушкой! — как эхо отозвался Рэймонд.

Внезапно Чарли ощутил неожиданный прилив любви и на мгновение забылся. Несколько ударов сердца — и он забыл, кем был Рэймонд, помня только, что он ему брат. Его брат — Человек Дождя. Он сжал Рэймонда в крепком объятии.

Рэймонд онемел от ужаса. Его никогда так не душили в объятиях. Рэймонд не мог вздохнуть, и дремавший в нем страх немедленно встрепенулся.

Чарли быстро понял свою оплошность. Это же Рэймонд, а Рэймонд не переносит, когда до него дотрагиваются. Отпустив брата, Чарли отступил назад. Но страх Рэймонда не уменьшился. Он тяжело дышал, почти пыхтел, глаза дико вращались.

— Эй, брат! — воскликнул Чарли, пританцовывая, как боксер. Он попытался привести Рэймонда в чувство. — Братья всегда так обнимаются! В этом нет ничего ужасного. Это по-братски! Ты ведь мне брат?

Но было слишком поздно. Потрясение было глубоким, и Рэймонд ушел в себя. Руки его нервно задвигались, пальцы были сцеплены.

Чарли почувствовал нарастающую внутри необъяснимую злость. Он слишком устал, чтобы соображать. Кроме того, он был обижен, хотя еще не отдавал себе в этом отчета. Чарли не осознавал, что он хочет, невзирая ни на что, пробиться к Рэймонду сквозь стену, отделяющую его от мира, заставить брата ощутить кровное родство между ними. Ведь это же Человек Дождя, который пел песни ему, завернутому в одеяло младенцу. Чарли был уверен, что где-то в сознании брата таится чувство родства и ожидает, пока Чарли разбудит его. Он был готов, если потребуется, сделать это даже с помощью силы.

— Брат ты мне или не брат, черт подери? — с жаром пытал Рэймонда Чарли.

Рэймонд не мог уяснить, почему Чарли вдруг так разозлился, но вопрос он понял. Брат. Да, он брат. Брат Чарли Бэббита. Он испуганно кивнул, не отрывая глаз от брата, Чарли Бэббита. Слово он знал. Оно означало некую связь, постичь которую он был не в состоянии.

— Ну так давай обнимемся, черт возьми!

Чарли подскочил к Рэймонду и сжал брата в крепком медвежьем объятии. Онемев от страха, Рэймонд толкнул Чарли изо всех сил. Они несколько минут молча боролись, неуклюже двигаясь по комнате в странной схватке.

Но Чарли не хотел сдаваться. В его голове засела сумасшедшая идея. Чарли казалось, что, если объятие будет достаточно крепким и долгим, Рэймонд откликнется. Его любовь и горячее желание по-настоящему братских отношений с Человеком Дождя смогут добраться до глубин сознания Рэймонда, его Рэя, его брата, и восстановить потерянную личность, настоящую личность, которая затаилась у него внутри.

Рэймонд боролся яростно и неистово. В момент крайней опасности у него вдруг проявлялась такая сила, о которой он сам не подозревал. Он дернулся изо всех сил и вырвался из рук Чарли. Страх завладел всем его существом. Рэймонд настолько глубоко ушел в себя, что у него отключились даже все обычные реакции на опасность: он не бормотал, не заламывал рук, не вращал глазами, его тело не одеревенело.

Но Чарли не хотел сдаваться. Он не мог отступить, не мог позволить Человеку Дождя ускользнуть. Доктора ошиблись, они не могли не ошибиться. Что могут знать эти доктора, эти мешки, набитые дерьмом? Рэймонд им никто. А для него он единственный на этом свете родной человек, и Чарли не мог допустить, чтобы его брат жил и умер в своем аутистическом заключении. Он, Чарли Бэббит, должен спасти его. Он сделает то, чего не смогли все эти ублюдки.

— Черт возьми, Рэй! — выдохнул он, продолжал свой упрямый танец вокруг брата. — Ты по-настоящему задел мои чувства! А это самая большая обида, которую только можно нанести.

Рэймонд снова забормотал, когда Чарли, подкравшись, стал загонять его в угол. Он применял тактику шока. Им владела упрямая мысль, что, если он напугает брата достаточно сильно, это может вернуть Рэймонда к норме.

— Я заведу свой Список Серьезных Происшествий, — угрожал Чарли. — И ты там будешь записан под первым номером. Под первым! В одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году.

Он снова набросился на брата, обнял его, держа так крепко, что тот едва мог дышать.

— Давай, обними меня тоже! — требовал он. — Обними меня, Рэй. Только один раз. Давай! Почувствуй наконец, как это здорово! — У него на глазах выступили жгучие слезы. Никогда в жизни он ничего так не хотел. Такого сильного чувства Чарли не испытывал с тех пор, как двадцать четыре года назад Человек Дождя исчез. Тогда он плакал, плакал и теперь Чарли хотел, чтобы Человек Дождя вернулся.

Охваченный страхом и яростью от собственной беспомощности, Рэймонд сунул в рот руку и изо всех сил вцепился в нее зубами. Этот бессознательный акт самоистребления был крайним проявлением его болезни.

Он мгновенно охладил пыл Чарли, вывел его из заблуждения. Он осознал раз и навсегда, что Человека Дождя больше нет, что на самом деле его никогда не существовало нигде, кроме его детской памяти. За глухой стеной болезни внутри его брата не скрывается нормальная личность. Рэймонд Бэббит — «аутистический феномен». И все, и ничего больше. Возможно, в незначительной степени он был способен испытывать удовольствие. Несомненно, он обладал некоторыми выдающимися способностями. Если относиться к нему с любовью и вниманием, проявления его болезни могут быть немного ослаблены. Но Рэймонд Бэббит никогда не будет нормальным. Никогда. Не будет. Нормальным.

На Чарли как будто вылили ушат холодной воды. Он немедленно с покорностью разжал объятия и отступил назад.

— Ну все, Рэй! Пожалуйста, не надо!

Но Рэймонд был не в состоянии отпустить свою руку, он как будто бежал по пустыне своего сознания в поисках спасительного редута. Боли он не чувствовал, а если и чувствовал, то считал ее магической силой, которая поможет ему остаться в живых. Схватив Рэймонда за руку, Чарли освободил ее, с силой разжав сведенные зубы брата.

На тыльной стороне ладони Рэймонда остались глубокие следы укуса. Чарли чуть не заплакал от острого чувства вины.

— Забудь об этом, забудь об этом, — взмолился он. — Я больше никогда так не буду. Обещаю. Никогда. Никогда.

Медленно, очень медленно Рэймонд начал приходить в себя. Дышать он стал ровнее. Но страх еще оставался в его глазах, в его застывшей позе.

— Я был дураком, — негромко проговорил Чарли. В его голосе звучала безграничная печаль. — Это братья обнимаются, а мы не братья.

Схватка была яростной, но закончилась быстро, как бурная летняя гроза, и, по-видимому, Рэймонд уже забыл о ней.

Пока Чарли умывался и надевал снова свою помятую одежду, собираясь сопровождать Рэймонда в бар на назначенное ему в десять свидание, Рэймонд сидел на кровати и смотрел по телевизору спортивную программу, хладнокровно ожидая часа, когда он будет танцевать с Айрис.

Чарли как раз появился из спальни, на ходу повязывая галстук, когда раздался звонок. Прежде чем он успел сказать «войдите», дверь номера отворилась. На пороге стояла Сюзанна. Щеки ее пылали, темные волосы были спутаны. Казалось, она летела через пустыню на помеле. Выглядела Сюзанна чудесно.