Страница 15 из 46
Людовик выступил из Лиона во главе блестящей армии, в которой, как утверждается, одних конных было до 50 000 человек. Он наводил на всех ужас, и многие вассалы и города Раймунда спешили изъявить покорность; уже до начала военных действий дело графа казалось проигранным. Но тут случилась заминка: когда армия подошла к Авиньону, испуганные столь большим войском горожане заперли городские ворота и предложили королю идти в обход. Разгневанный король, хотя Авиньон и был в числе его ленных владений, решил осадить город. Горожане были объявлены еретиками, и легат кардинал Романо пригласил крестоносцев оружием уничтожить ересь. Но дело оказалось трудным. Три месяца, с 10 июня по 10 сентября, авиньоцы отчаянно защищались, нанося осаждающим крупный урон. В стане крестоносцев разразилась эпидемия, и тучи мух переносили заразу с мертвых на живых. К тому же начались распри между королем и некоторыми могущественными сеньорами. Столь блестяще начатый поход был близок к провалу, но тут осажденные, доведенные до последней крайности, неожиданно сдались.
От Авиньона Людовик двинулся на запад, всюду получая изъявления покорности от городов и сеньоров. Он находился уже в нескольких милях от Тулузы. Оставалось, по-видимому, только разрушить этот очаг ереси, чтобы Раймунд пал бесповоротно, а крестоносцы покрыли бы себя славой, но вдруг Людовик неожиданно повернул на север. Ни одна хроника не дает нам объяснений этого странного маневра; без сомнения, оно было вызвано дурным санитарным состоянием армии и, быть может, первыми проявлениями болезни короля. 8 ноября в Монпансье он скоропостижно скончался.
Смерть Людовика совершенно изменила положение дел. Раймунд, чудом спасшийся от неминуемой гибели, не стал терять даром времени и отвоевал часть своих земель. Тринадцатилетний Людовик IX, коронованный в Реймсе, и регентша Бланш Кастильская, мать юного короля, не были для него серьезной угрозой. У регентши было много причин желать заключения мира из-за осложнений отношений с Англией и некоторыми из собственных могущественных баронов; часть королевства постоянно находилась на военном положении, получение десятины становилось все более трудным. С другой стороны, и Раймунд не переставал искать мира, и была некоторая надежда укрепить за французской короной богатое наследство Тулузского дома, так как единственной наследницей Раймунда была незамужняя дочь Иоанна. Брак этой наследницы с одним из младших братьев Людовика IX, с передачей им и их наследникам владений графа, мог мирным путем принести те же политические выгоды, что и крестовый поход.
Новый папа Григорий IX был очень рад положить конец войне, начатой Иннокентием двадцать лет тому назад. Уже в марте 1228 года он написал Людовику IX, убеждая его заключить мир. В основу переговоров было положено сватовство; это подтверждается письмом папы от 23 июня. Другое послание папы от 21 октября, призывавшее прелатов вновь проповедовать крестовый поход, по-видимому, указывает на то, что Раймунд в чем-то упорствовал и надо было оказать на него давление. Наконец в декабре 1228 года Раймунд уполномочил аббата Грансельва принять все предложения папы.
Мир был заключен 12 апреля 1229 года. Перед главным входом собора Парижской Богоматери Раймунд смиренно подошел к легату и просил присоединить его к церкви; босой и в одной рубашке, как кающийся грешник, он был подведен к алтарю; в присутствии высшего духовенства и высших сановников государства ему дали отпущение грехов и сняли отлучение, тяготевшее над его товарищами. После этого он в качестве пленника был помещен в Лувр и оставался там как заложник, пока его дочь не была отправлена ко двору Людовика, а пять его замков не были заняты королевскими войсками; кроме того, было разрушено пятьсот туазов, то есть около километра, тулузских городских стен.
Условия были суровы и унизительны. Королевский манифест, где был опубликован договор, представлял дело так, что Раймунд, следуя указаниям легата, просил у церкви и короля не суда, а милости. Он дал присягу всеми силами преследовать еретиков, их единомышленников и тех, кто дает им пристанище; он не должен был щадить ни самых близких своих родных, ни друзей, ни вассалов. Все должны быть наказаны в самое короткое время, а для обнаружения еретиков следовало основать инквизицию. На нужды этого судилища Раймунд соглашался уплачивать по две марки за каждого еретика, который будет схвачен в течение первых двух лет, и по одной марке по истечении этого срока. Его бальи, или местные судьи, должны были быть все добрыми католиками без всякой тени подозрения; он обязался защищать церковь, всех ее членов и все ее привилегии, а также подкреплять решения духовных судов, подвергая конфискации имущество всякого, кого отлучат от церкви. Раймунду предписывалось восстановить все церковные имения, отнятые у церквей с самого начала смут, и уплатить 10 000 серебряных марок за разграбленное имущество частных лиц; в виде особого штрафа он должен был внести пять тысяч марок в пять монастырей, которые ему укажут, шесть тысяч марок на укрепление замков, которые король займет в обеспечение интересов церкви, и, наконец, от трех до четырех тысяч марок на содержание в Тулузе в течение десяти лет двух магистров богословия, двух докторов канонического права, шести учителей грамматики и свободных искусств. Кроме того, тотчас же по получении отпущения грехов Раймунд должен был вступить в ряды крестоносцев и не позднее чем через два года отправиться на пять лет в Палестину. Впрочем, несмотря на неоднократные напоминания, Раймунд так и не исполнил этой епитимии, а когда в 1247 году он стал наконец готовиться к отъезду, смерть навсегда оставила его в родной стране. Народ же должен был принести присягу, повторяемую каждые пять лет, которой каждый обязывался всеми средствами преследовать еретиков, их сообщников и всех, кто будет давать им приют.
Брак Иоанны с одним из братьев короля и в самом деле был знаком примирения. Раймунда лишили многих владений, но король передал ему область старой Тулузской епархии, с тем чтобы после смерти графа она перешла к его дочери и к зятю; таким путем это наследство было упрочено за королевским домом. Кроме того, Раймунду были даны Ажан, Руэрг, Керси (за исключением Кагора) и часть Альбигойи, с тем чтобы эти земли после его смерти также перешли к дочери, минуя иных наследников; обширные же пространства, заключенные между герцогством Нарбоннским и графствами Велэ, Жеводан, Вивье и Лодев, король оставлял себе. Прованский маркизат был отдан церкви. Таким образом, Раймунд потерял две трети своих владений. Кроме того, он должен был разрушить укрепления Тулузы и тридцати других замков без права когда-либо возводить на их месте новые, передать королю восемь других укрепленных замков и ежегодно в течение пяти лет выдавать ему на их содержание по 1500 марок; он должен был принять энергичные меры против своих упорствующих вассалов, в частности против графа де Фуа. Раймунд также обязывался обеспечить общественное спокойствие и уничтожить навсегда грабителей больших дорог. Все вассалы Раймунда и весь народ подвластных ему областей должны были скрепить эти условия своей присягой и свято выполнять их; сверх всего, если в течение сорока дней после манифеста он не исполнял какого-либо из принятых им обязательств, то все предоставленные ему земли переходили к королю, его подданные освобождались от всяких обязательств по отношению к нему, а сам он, как и прежде, подвергался отлучению от церкви.
Амори за отказ от земель, принадлежавших Монфору, было дано право на пожизненное звание коннетабля. В 1237 году он имел неблагоразумие снова предъявить свои права: принял титул герцога Нарбоннского, сделал безуспешную попытку завладеть Дофинэ и захватил графство Мельгейль. Взбешенный этим, Григорий IX наложил на него епитимию и велел присоединиться к отправлявшимся в Святую землю крестоносцам. Амори подчинился, но злой рок продолжал преследовать его; в 1241 году он попал в плен к сарацинам и был выкуплен Григорием за 4000 марок. Умер он в том же году в Отранте на обратном пути из Палестины, окончив, таким образом, жизнь, полную самых неожиданных превратностей и почти беспрерывных неудач.