Перс

Одним из первых примеров, на которых обычно постигают условность контрастного дробления чего-то целого, является календарь. Ребенок уверенно перечисляет времена года и их признаки, свято веруя, что весна с ее ручьями и капелью должна продлиться ровно три месяца и ни днем менее; искренне негодует по поводу августовского листопада или поражается выпавшему в июне граду. Ему непонятно, почему хоровод вокруг елочки приходится водить под дождем, а зацветающий крыжовник и смородину укрыло толстым слоем снега. "Мы ведь на Урале живем", - как само собой разумеющееся поясняют родители, нахлобучивая на чадо плотную шапку и повязывая шарф для прогулки в мае, хотя перед этим половину апреля дети пробегали в одних маечках и шортиках. И весна 2011 года не стала исключением из правил, начавшись не вовремя, наступая стремительно, и в самый ответственный момент неожиданно сдав позиции старухе-зиме - видимо, дабы не брать грех на душу, решив дождаться, пока та скончается от естественных причин.

К счастью, Алексея подобная чересполосица беспокоила не в той мере, как его коллег. Он, сотрудник музейной группы, на полевые работы в последнее время ездил значительно реже, чем раньше. В былые годы, помнится, едва пригревало солнышко, как отряды зазимовавшихся геологов отправлялись в долгие экспедиции, ненадолго возвращаясь, чтобы после краткой передышки снова уехать, и так до самого снега. А в этом году Крохин еще даже не заикался о полевых, в то время как Комаров с Годиным, например, уже успели съездить на неделю под Соль-Илецк, откуда привезли, помимо десятков проб и образцов, забавные значки с гербом города - под кирпичной аркой змея обвивает чашу с горкой соли. Теперь оба ждали возвращения и окончательного установления теплой погоды, чтобы начать работы по Среднему Уралу, в соответствии с целями нового гранта. С подачи Бронникова друзья снова целые дня просиживали в игре, хотя, откровенно говоря, делали это они исключительно ради Алексея. Оба Володи давно уже охладели к мимолетному увлечению, по-доброму посмеиваясь над фанатичностью коллеги.

- Нет, конечно, интересно иногда зайти - мобов попинать, рыбку половить, - соглашался Петрович, чейФердинтукбыл рыбаком, как иБронтозавр. - Только скучно это все, одно и то же... Никаких перспектив.

- Ну как же одно и то же? - не соглашался Алексей. - Постоянно что-то вводят - то новые квесты, то зелья и эликсиры, то репутации. Чуть ли не каждый день обновления!

- Это и плохо, - вздыхал Комаров. - Чтобы старые-то квесты пройти, нужно не один месяц безвылазно в игре сидеть, а уж репутации качать - ни времени, ни денег не хватит. Так что какой смысл начинать?

- Да уж, лучше не начинать, если заранее ясно, что не сумеешь закончить, - удивительно, но Годин в коем-то веке был солидарен с товарищем. - Вот я постарался в свое время, прокачал репутацию городской стражи и вольных охотников, обзавелся ездовым и хорошими призрачными помощниками - и что? На пятом уровнеГеллергейнсчитался вполне приличным персом, а теперь, на шестом, он уже где-то в хвосте рейтингового списка. Тут нельзя стоять на месте, надо постоянно и целенаправленно двигаться вперед, чтобы держать марку. Только это уже не игра, а работа какая-то получается.

- Но ты ведь сам говорил, что именно в планомерной прокачке и есть самый кайф, - напомнил Бронников.

- В самом процессе прокачки есть, конечно, определенная привлекательность. Но эту бочку меда портит одна ложечка дегтя - осознание того, что тебе никогда не удастся не то, что стать первым, но даже просто сравняться с топ-игроками твоего уровня. Чем выше ты растешь, тем явственней ощущается разрыв с нормально прокачанными персами.

- Так прокачайся сам нормально!

- Для этого надо, как верно подметил Петрович, либо быть мега-задротом и жить в игре, либо вливать реальные денежки рекой, - хмыкнул Ильич. - Ни то, ни другое меня не прельщает.

- Ну ладно, - сдался Алексей, - а как насчет того, чтобы просто поиграть и сбегать сегодня, например, к Затерянному Обелиску?

- Можно, конечно, - без энтузиазма согласился Годин. - Только там ведь опять выскочат легвоны в синих доспехах и порвут нас, как тузик грелку.

- Да ладно, может, попадутся какие-нибудь нубы, - оптимистично предсказал Алексей. - Там ведь главное - головой думать, а не топором махать направо и налево. Петрович, ты с нами?

- Схожу чуть позже, - ответил Комаров, углубившийся в чтение электронного письма на английском. - Тут наши гамбургские коллеги по гранту просят уточнить информацию по некоторым разрезам; надо написать, а то у них в Европе не принято тянуть с ответом, как у нас.

- Можно и не сейчас, - кивнул Бронников. - Мне тоже надо бы к Крохину зайти. Скажем, через полчаса нормально будет?

- Ага, - пробормотал Петрович. - Давайте через полчасика.

Удовлетворенный Алексей вышел из шестой комнаты и вернулся в подвал. Там, в лабораторной, лежали привезенные Володями материалы, которые надо было привести в порядок и оформить на хранение. Коллеги в полевых условиях не слишком-то заботились о надежной упаковке и тщательном этикетаже сборов, надеясь обработать коллекцию позже, в комфортной обстановке. Музейная группа Крохина стала для многих сотрудников Института большим подспорьем, поскольку брала на себя львиную долю скучной, неинтересной работы по упорядочиванию находок, к чему большая часть ученых питала стойкую антипатию. Как правило, исследователь, выжав из материала нужные сведения, терял к нему интерес, и дальнейшая судьба уникальных зачастую сборов становилась ему глубоко безразлична. Для нового проекта бывалым полевикам всегда проще было снарядить экспедицию и получить свежие образцы, чем искать подходящие сборы прошлых лет по пыльным хранилищам, среди нагромождения кое-как подписанных мешочков и пакетиков. Поэтому в свете постоянного сокращения финансирования администрация возлагала большие надежды на будущий музей, полагая, что со временем часть возникающих задач можно будет решать, используя накопленные фонды, и тем самым уменьшить расходы на поездки и полевые работы.

Обработка Соль-Илецких материалов продвигалась медленно. То и дело бегая к Володям для расшифровки загадочных каракулей и неизвестно что обозначающих номеров и сокращений, Алексей надолго застревал в их комнате, наблюдая за игрой приятелей и давая ценные советы. Надо сказать, что теперь он разбирался в игровых тонкостях значительно лучше друзей; сказывались полгода плотного увлечения, поглощавшего практически все свободное и даже часть рабочего времени. Не утерпев, Бронников порой бросал свое занятие, шел в двадцать третью комнату и, войдя в игру, помогалФердинтукуиГеллергейнусправиться с патрулем или квестом, или просто начинал играть сам - вbflвсегда находилось, чем заняться. Оторваться от компьютера и продолжить работу обычно не получалось; Алексей опоминался, лишь когда коридоры Института пустели. Тогда он с легкими угрызениями совести собирался и шел домой, понимая, что опять потратил день впустую, и давал себе зарок завтра весь день посвятить образцам. Но на следующий день история повторялась: непонятная этикетка, визит к Володям, которые замучались с очередным заданием, запуск компьютера "на пять минут", чтобы быстренько подсобить, потом еще пару минут на эвент, минутка, чтобы закончить квест, и вот уже снова вечер.

Студентка Леночка, на которую Алексей возлагал большие надежды в плане помощи в обработке коллекции, почти не появлялась в Институте - писала курсовую работу. Почти сразу после защиты курсовой она должна была уехать на практику, и тогда Алексей останется один на один с постоянно прибывающими коллекциями нового сезона, большую часть которых Крохин, конечно же, захочет оформлять по мере поступления, а не складировать на полках до лучших времен. Основная часть опять ляжет на плечи Алексея; другие сотрудницы музея, две преклонного возраста дамы, уже второй год занимались разбором материалов Горчакова - недавно скончавшегося академика, одного из старейших и известнейших геологов Урала. За полвека трудовой деятельности этот без преувеличения великий человек собрал и привез гигантское количество всякой всячины со всего мира; к сожалению, как и следовало ожидать, времени и сил на формализацию своей коллекции большой ученый так и не нашел. Радовало лишь то, что полевые дневники Горчакова содержали практически все нужные данные. И вот теперь его ученицы, сами уже бабушки, приводили в порядок сборы наставника, подолгу разыскивая информацию в его бесчисленных статьях и монографиях, а так же в неопубликованных материалах - черновиках, разрозненных заметках и полевых записях. Крохин не вмешивался в их работу, лишь иногда ненадолго забирая журнал с описью новых поступлений, чтобы собственноручно внести их в компьютерную базу данных.