Страница 3 из 30
Найдется ли хоть что-нибудь столь легкомысленное во всех моих стихах, если их сопоставить с одним только этим? Я уж молчу о подобного рода писаниях у киника Диогена и Зенона, основателя стоической школы, они тоже чрезвычайно многочисленны. Прочту-ка я свои стихи еще раз, чтобы знали, что мне за них нисколько не стыдно:
Теперь я продекламирую и другие стихи,[24] которые они прочитали под конец, как якобы крайне разнузданные:
10. Вот тебе, Максим, мое преступление, составленное из одних гирлянд и песен. Ну прямо — закоренелый прожигатель жизни, не так ли? Ты обратил вниманье, как меня порицали здесь даже за то, что, хоть у мальчиков другие имена, я назвал их Харином и Критием? Да, но ведь в таком случае можно было бы обвинить и Гая Катулла,[27] за то, что он Клодию назвал Лесбией, и точно так же — Тицида,[28] за то, что он написал имя Периллы вместо Метеллы, и Проперция, который называет Цинтию, прикрывая этим именем Гостию, и Тибулла, за то, что в мыслях у него была Плания, а в стихах — Делия. А вот Гая Луцилия,[29] хоть он и сатирик, я, пожалуй, осудил бы за то, что в своем стихотворении он выставил на позор мальчиков Гентия и Македона, назвав их настоящие имена. Насколько, в конце концов, более скромен мантуанский поэт, который, так же как и я, восхваляя в шутливой буколике,[30] сына своего друга Поллиона[31] имен не упоминает и зовет себя — Коридоном, а мальчика — Алексидом. Однако Эмилиан — человек, более грубый, чем вергилиевы овчары и волопасы, деревенщина и дикарь, но, по собственному мнению, гораздо более возвышенных нравов, чем Серраны,[32] Курии,[33] и Фабриции[34] — считает, что такие стихотворения не подобают философу-платонику. Даже в том случае, Эмилиан, если я докажу, что они написаны по примеру самого Платона? Из его стихов сохранились только любовные элегии: все остальные песни он сжег на огне, потому, я уверен, что они оказались менее изысканными. Так вот, познакомься со стихами философа Платона к мальчику Астеру, если только такому старику, как ты, не поздно начинать знакомство с литературой:
A вот, что пишет тот же Платон двум мальчикам, Алексиду и Федру, обращаясь к обоим с одним стихотворением:
Я не стану упоминать больше ни о чем, кроме последней строчки его стихотворения о Дионе Сиракузском:[37]
Этим я и закончу.
11. Но не безумец ли я — в суде говорить о подобных вещах? Или скорее безумны вы, клеветники, не побрезговавшие в обвинении даже такими доводами, как будто поэтические забавы позволяют хоть сколько-нибудь судить о нравах человека? Разве вы не читали, что ответил Катулл своим недоброжелателям:
Божественный Адриан,[40] почтив стихами могильный холм своего друга поэта Вокона,[41] написал так:
Он никогда не сказал бы этого, если бы некоторое легкомыслие стихов непременно свидетельствовало о распущенности. Да мне помнится, я читал немало стихотворений в том же роде и самого божественного Адриана. Что ж, Эмилиан, скажи, если осмелишься, что творения императора и цензора,[42] божественного Адриана, оставленные им в памяти потомства, приносят вред. А затем, неужели ты думаешь, что Максим осудит хоть что-нибудь из созданного мною, как ему известно, по примеру Платона? Стихи этого философа, которые я только что цитировал, столь же чисты, сколь откровенны, сочинены столь же целомудренно, сколь просто и безыскусственно само признание. В самом деле, человек испорченный в любом подобном случае будет лицемерить и скрывать, а шутник признается и обо всем будет говорить откровенно. Да, потому что природа наделила невинность речью, а злодеяние — безмолвием.
12. Я не стану останавливаться подробно на том возвышенном и божественном учении Платона, которое, за немногими исключениями, известно любому благочестивому человеку, но невеждам незнакомо. Существуют, учит Платон, две богини Венеры;[43] каждая из них владычествует над своим особым родом любви и над различными влюбленными. Одна из них — общедоступна: возбуждаемая любовью, свойственной низменной толпе, она толкает к сладострастию души не только людей, но и скота, и диких зверей, с безмерной и грозной силой сплетая в объятиях покорные тела потрясенных ею живых существ. А другая — небесная Венера, проникнутая благороднейшей любовью; она печется только о людях, да и среди них — о немногих; никакими понуждениями, никакими соблазнами она не толкает своих приверженцев к безнравственности. Ибо любовь ее не похотлива, не разнуздана; напротив, простая и серьезная, она красотой добродетели укрепляет в подчиненных ей влюбленных высокие нравственные качества, а если и наделяет когда-нибудь прекрасные тела очарованием, то вовсе устраняет всякое желанье причинить им бесчестье. Ведь только в той мере достойна любви физическая красота, в какой она напоминает божественным душам о другой красоте, истинной и чистой, которую они видели когда-то среди богов.[44] Вот почему, хоть Афраний[45] и оставил следующее весьма изящное изречение: «мудрый будет любить, будут желать остальные», — все же, Эмилиан, если хочешь знать истину и если ты вообще способен это понять, мудрый не столько любит, сколько вспоминает.
23
Diehl, Anth. lyr. gr., ed. 3. Lipsiae 1949, fasc. I, Solon 12.
24
Стихотворение это — поздравление с днем рождения.
25
См. прим. 22 к кн. VIII «Метаморфоз».
26
В оригинале игра слов, основанная на омонимии слова tempus («время» и «висок»): ut laeto tibi tempore vempora vernent.
Такая же игра слов — в конце 62 гл.
27
Некоторые источники дают другой praenomen Катулла — Квинт.
28
Тицид — современник Катулла, один из представителей школы неотериков, т. е. «новых поэтов» (римское литературное течение I в. до н. э., стремившееся к насаждению традиций и форм александрийской школы на римской почве).
29
Гай Луцилий (около 180–102 гг. до н. э.) — основоположник литературного жанра сатиры.
30
Вергилий, «Буколики», II.
31
Гай Азиний Поллион (75 г. до н. э. — 4 г. н. э.) — один из самых знаменитых сподвижников Августа.
32
Серран — cognomen (фамильное имя, присоединявшееся к родовому) многих представителей рода Атилиев, известного строгостью и простотой нравов.
33
Маний Курий Дентат (ум. в 272 г. до н. э.) — победитель эпирского царя Пирра (битва при Беневенте, 275 г. до н. в.).
34
Гай Фабриций Лусцин — консул 282 г. до н. э., также отличившийся во время войны с Пирром. Оба славились простотой жизни, были образцами старой римской virtutis (добродетели).
35
Пер. Л. Блуменау. Diehl, Anth, lyr. gr., ed. 3. Lipsiae 1949, fasc. I, Plato 5. Астер — по-гречески «звезда».
36
Diehl, Anth. lyr. gr., ed. 3. Lipsiae 1949, fasc. I, Plato 7.
37
Дион Сиракузский (408–354 гг. до н. э.) — философ, последователь Платона. Краткое время был тиранном в Сиракузах.
38
Diehl, Anth. lyr. gr., ed. 3. Lipsiae 1949, fasc, I. Plato 6.
39
Катулл, XVI, 5–6 (пер. А. Пиотровского).
40
Адриан (76 — 138 гг. н. э.) — римский император из династии Антонинов. Божественным назван потому, что все римские императоры после смерти причислялись к сонму богов.
41
Об этом поэте нет никаких других упоминаний.
42
В действительности Адриан никогда не был цензором. Это слово употреблено здесь метафорически, в значении «блюститель нравов».
43
Учение Платона о двух Афродитах (Urania и Pandemos) изложено в диалоге «Пир».
44
См. диалоги Платона «Менон» (81) и «Федон» (76).
45
Луций Афраний — знаменитый римский комедиограф конца II в. до н. э.