На краю

   - Что, прости? - совершенно спокойно спросила я.

   - Вали говорю. Ты что, думаешь ты такая особенная?

   Андрей дернулся в мою сторону, отбрасывая чужую руку от себя.

   - С чего ты это взял?

   Парень в пару шагов преодолел расстояние между нами, снова застыв передо мной.

   - Думаешь со мной можно обращаться так пренебрежительно? Вся такая надменная, холодная.

   - По-моему ты слишком пьян, - прервала я его бред.

   - О нет, по-моему, это ты не понимаешь хорошего отношения. Я тебе что, собачка, так общаться?

   - Мне казалось, собачками людей считаешь ты, а не я.

   Мы недовольно застыли друг перед другом. Я начинала злиться на парня и мое дыхание участилось. Я поморщилась, аромат, исходивший от него, мне не нравился.

   - Ты только прикидываешься добренькой.

   - Что?

   - А сама сука, а я сомневался. Думал, какая-то ты странная, не похожа. А теперь понял. Такая же, как все.

   - Если ты разобрался, может, все же пойдешь по своим делам?

   - Пойду. Не сомневайся. А ты вали. Ты мне больше не интересна.

   И развернувшись, он приобнял свою девчоночку и быстро повел дальше по коридору.

   Пребывая в легком шоке, я добралась до своей комнаты и, войдя внутрь, на время застыла по центру комнаты. Что это вообще было? Как это понимать? Что за скачки настроения?

   Тут же, откуда ни возьмись, появился ехидный внутренний голос.

   А ты думала. Ты же сразу видела, какой он. Еще думала, подружитесь? Да он алкоголик неуравновешенный. И ты ему интересна лишь как игрушка. Проигрался немного, понял, что скучная, теперь выкинуть решил.

   Злая я взяла свой дневник и написала имя Андрея и слово злость.

   Самовлюбленный сукин сын. Уже про себя добавила я.

   Я решила забить на все общественные взаимоотношения кроме редких перемолвок с Наташей и погрузиться в учебу. Тем более что уроки по ядам того требовали. Преподаватель был пугающим, а с химией, если признаться, у меня всегда дела были очень туги. Не хотелось бы умереть так и не выбравшись из своей тюрьмы на занятиях по ядам. Хотя это я конечно утрирую, никто не умирал и пока даже не получал легкий отравлений. Чаще всего мы экспериментировали на... мышках. Признаться это было жутко. Они выглядели вполне мило, но к концу занятий, как правило, были мертвы. Наверное, где-то есть целая комната, где эти зверьки, ничего не подозревая еще о своей участи, плодятся в свое удовольствие.

   Еще неожиданно для меня самой у меня возникли серьезные проблемы с вполне, казалось бы, невинным предметом. С этикетом. Да, у нас было и такое. Преподавала его женщина в возрасте, мало похожая на убийцу, но похоже в прошлом, все же, ей являвшейся. Ей было около пятидесяти, и она невзлюбила меня практически сразу. Даже не могу понять причины этой ненависти и придирок, но они явно имели место быть, даже Ната это подметила.

   Я стояла рядом с одной из девчонок в коридоре пред самым нашим первым занятием, когда она ругнулась. Женщина, как раз направлявшаяся в кабинет остановилась и вернулась к нам. Смерив девчонку, которую звали Соней, хмурым взглядом она сказала, что та наказана за слова, что вырвались у нее.

   - С каких пор за мат наказывают? - не удержалась я от недоумения.

   - С тех пор, как у вас появились уроки этикета. Все в класс!

   Вот так началось наше погружение в этику и эстетику. Она была очень строгой во всем, что касалось ее предмета. И имя ее было словно пропахшее нафталином Эмма Григорьевна. После своих слов в коридоре я больше не лезла нарожон, но мою мысль на занятии решился высказать кто-то другой, уточнив, зачем убийце понимать что-либо в этике.

   - Вы путаете обычного убийцу, человека, который потакает своему безумию или ревности, и киллера. Мы не дикари, не сумасшедшие. Вы должны понимать, что мы выше. Мы эстеты.

   Кто-то хмыкнул, но никак уже не прокомментировал ее слова. Всем, видите ли, хотелось заполучить свободный вечер, а не провести его с тряпками и полом.

   К слову я в список эстетов не входила, потому все четыре дня провела с тряпкой наготове в позе... в общем пол мыла. Маленькой передышкой были выходные, но сегодня понедельник, а значит, здравствуй уборка...

   Но утро не задалось еще раньше, чем я думала. Все началось еще раньше, на выходе из столовой, где меня уже поджидал Андрей.

   - Доброе утро, солнышко.

   - Солнышко тебе не светит, - огрызнулась я недовольно, - можно пройти?

   - Нет. Нельзя, - спокойно ответил меня парень. Причем его тон оставался вполне нейтральным и вежливым, словно он не был последним хамом на планете.

   - Чего тебе нужно?

   - Поцелуя... беседы... - он наблюдал за моим лицом, - ну ладно, для начала хватило бы и прощения.

   - Прощения за что? За то, что ты по своей натуре хам и сволочь?

- Ну вот, ты все еще злишься, а я думал, ты немного остыла за эти долгие недели нашего не общения. Нет, я хочу попросить прощения за свою пьяность.

   - Пьяность, звучит немного лучше, чем было на самом деле. Знаешь, говорят, что у трезвого в голове, то у пьяного на языке. Теперь я узнала, что творится в твоей голове.

   Я дернулась, чтобы обогнуть парня и продолжить свой путь, но он схватил меня за предплечье, сжимая руку, и не давая продвинуться дальше.

   - До чего же ты нетерпимая и колючая. Я пытаюсь помириться, я очень вежлив, но ты того даже не замечаешь. Зато ты схватилась за единственный раз, когда я был пьян, и припоминаешь его мне до нескончаемости.

   - Может дело в том, что ты не притворялся. И что я тебя боюсь? Я не хочу играть в твои игры. Мне это не нужно, я хочу тихо-мирно отучиться свое время. А ты... явно не вписываешься в концепцию тихо или мирно.

   Парень отступил в сторону, давая мне пройти и я ускорив шаг пошла на урок. Я заметила краем глаз уже несколько любопытных глаз, что явно неспроста задержались в коридоре.

   Начинавшийся плохо день вполне наладился в дальнейшем.

   Я не могла поверить в свое счастье, практически весь урок этикета не совершив ни единой ошибки, похоже все-таки это мой день. Когда до окончания лекции-беседы оставалось совсем немного, удача все-таки отвернулась от меня. Эмма Григорьевна проходила между рядами, то задавая кому-либо вопрос, то просто одаривая пристальным вниманием. При ее приближении я приготовилась держать ответ, но вместо этого... Женщина застыла надо мной и нахмурилась. Неожиданно ее рука резко ударила меня по спине. Я сжала зубы и выгнулась, выпрямляясь. На лицах многих одноклассников появилось недоумение.

   - Держать спину прямо! - сухим и почему-то недовольным тоном заметила Эмма Григорьевна. - Наказание!

   - Разве это тема сегодняшнего урока? - сквозь зубы недовольно процедила я.

   Большинство моих одноклассников сидели так же. Один из парней откровенно развалился на парте. Сейчас, почувствовав неладное, все подобрались, но сути это не меняло, складывалось впечатление, что Эмма придралась специально к моей осанке. Не удержавшись, я полыхнула на женщину гневным взглядом. Она осталась спокойной и вновь двинулась дальше по проходу.

   - Это этика, а разве не ее мы изучаем.

   Я почувствовала, как Ната предостерегающе похлопала меня по руке. Я недовольно взглянула на девушку, а она отрицательно покачала головой, словно говоря - "не ввязывайся".

   И я послушалась ее совета, проглотив возмущение, готовое вырваться наружу. Однако демонстративно села так, как удобнее моей измученной спине. В конце концов, по два наказания за одно занятие не назначают.

   Как только Эмма Григорьевна сказала, что урок закончен и покинула кабинет, я развернулась к Нате.

   - Зачем ты меня остановила?

   - А что бы ей сказала? Преподаватель всегда прав. Хочешь быть наказана не на один день, а на неделю? Думаю, в таком случае ты ее еще успеешь догнать.