Прикосновение Макса

— Я не знаю, зачем я вообще трудилась предупреждать Вас, скептически произнесла Морган, появившись рядом с Дайной. — Каждая женщина в этом доме знала, что Макс недоступен в тот же момент, как только вы вошли. Очевидно, они решили допустить свое поражение даже без символической борьбы.

С ее левой рукой, надежно удерживаемой Максом, Дайна чувствовала себя готовой обсудить любую тему. Но вместо этого она повернулась к женщине, которая выглядела просто сияющей в платье цвета чистого золота — Где Вульф? — спросила девушка.

— Он оставил меня из-за блондинки, беззлобно хихикнула Морган. — Я полагаю, что должна была бы его предупредить, что та с кем он сейчас танцует, является акулой с ртом, полным острых зубов, но он — взрослый юноша. Я решила позволить ему самому бороться за себя.

Лео развернулся, чтобы лучше видеть Морган, и было очевидно, что он услышал ее замечание. — Вы говорите о нашей Ниссе, Морган? — спросил он с искорками смеха в его глазах.

— О ней самой, — последовал быстрый ответ. — Она не только заманивает в ловушку моих кавалеров, но и уже дважды за сегодняшний вечер, пыталась получить мое обещание, что ей разрешат увидеть Тайны Прошлого даже перед частным показом.

Лео приподнял бровь. — Я бы предполагал, что она просила бы Макса, — прокомментировал он.

Морган усмехнулась. — Она пробовала все, и приставала к Максу в течение многих месяцев, пока наконец, допустила поражение. Так она мне сказала. Так что теперь моя очередь. Если она попытается подкупить меня, Макс, и предложит мне большие доллары, я реально собираюсь соблазниться.

На это удивленный Макс сказал, — Дайте мне шанс улучшить любое предложение, которое она сделает.

— Идет. Наконец, успокоившись, Морган произнесла, — Она также спросила меня, рассматриваете ли Вы продажу какой-либо части коллекции. Я думаю, что все уже знают ответ на этот вопрос.

— Она знает, — ответил Макс. — Просто она сдается так легко.

— Она коллекционер? — спросила Дайна, заглядывая в открытые двери танцзала, чтобы понаблюдать за Вульфом, танцующим с высокой и ошеломляющей блондинкой приблизительно тридцати пяти лет.

— Бешеный, — подтвердил Лео. — Когда она похоронила Льюиса Армстронга десять лет назад, вскоре после их медового месяца, он оставил ее с внушительной коллекцией картин и миленькой заначкой. Она очень умно распоряжается деньгами — и очень честолюбива в достижении всего, что может пополнить ее коллекцию. Его глаза внезапно сверкнули. — Она также чрезвычайно талантлива в различных искусствах… убеждения.

— Вы знаете это непосредственно? — с затаенной улыбкой спросила Морган.

Задумчивым тоном Лео произнес, — я отклонил ее предложение в тридцать тысяч за мою греческую чашу. — Он улыбнулся, произнеся, — Простите меня, — и отошел прочь.

Дайна перевела взгляд на удивленного Макса, а потом на, посмеивающуюся, Морган. — Греческая чаша? — спросила она.

— Она уже у Ниссы, — ответила Морган. — Вот видите, Макс, я говорила Вам, когда Нисса начала хвастаться своей греческой чашей несколько месяцев назад, что это была чаша Лео. Причем она говорит, что получила ее всего за десять тысяч, и Вы можете держать пари, как она заплатила остальное.

— Морган, — умеренно запротестовал Макс.

— О, Макс, она не заботиться о том, что о ней говорят. И надо отдать ей должное, честна в этом. Жестко честна. Она мне лично говорила, что имела краткое дело с Джеком Стюартом, которое наделало столько шума прошлой зимой, что она хотела его Ренуара, и она получила его по очень сниженной цене. Скажите ей, что она заработала что-либо на спине, и она сочтет это комплиментом.

Дайна не могла не задаваться вопросом, какие же меры убеждения, включая ее предполагаемые таланты в спальне, Нисса применяла к Максу, она никак не могла избавиться от этой мысли. Она не имела никакого права ревновать к тому, чего возможно и не было, и что могло случиться еще до того как она встретила Макса — и была немного потрясена, когда осознала, что испытываемое ею чувство — ревность.

— Оставьте это, — спокойно ответил Макс Морган. — Вы прекрасно знаете, насколько преувеличиваются истории, когда коллекционеры начинают сравнивать ценность и цену.

— Это порочный круг, — торжественно согласилась Морган, затем отставила свой бокал шампанского и добавила, — Простите меня, но думаю, что я пойду и спасу Вульфа, нуждается он в этом или нет. Увидимся.

— Она упоминала Куина при Вас? — Спросила Дайна, наблюдая за уходящей женщиной.

— Только на той нашей встрече на днях, — глядя сверху вниз на девушку, ответил Макс. — А что?

Дайна поколебалась, а затем покачала головой. — Просто так.

— Потанцуем, Дайна?

— Я люблю танцевать. И тем не менее она была немного удивлена, когда Макс увлек ее через танцзал на широкую террасу. Она была освещена фонарями и имела много удобных мест, предназначенных для гостей, желающих избежать переполненного танцзала. Их окутывала ночная прохлада, но не было никакого ветра или тумана, которые могли бы помешать. На террасе уже было много людей, но все еще оставалось достаточно много места и можно было ощутить чувство близости, когда Макс привлек девушку в свои объятия.

Доносившаяся из танцзала музыка сменилась к ленивым, почти пульсирующим звукам, и она очень отчетливо чувствовала это, когда они двигались в прекрасной гармонии.

— Почему ты спросила меня, упоминала ли Морган Куина? — спокойно спросил Макс.

Пристально вглядываясь в его обманчиво спокойное лицо, в золотом свечении ламп, Дайна пришлось заставить себя сконцентрироваться на его словах.

— Хорошо… она столкнулась со всемирно известным вором, во время ограбления музея, и это неординарная ситуация. Это, думаю, конечно, может являться темой для разговоров. И Морган, которая говорит фактически обо всем, что происходит под солнцем, молчит об этом. Это только кажется мне странным — вот и все.

Дайна поколебалась, а затем добавила, — Возможно, Куин произвел на нее большее впечатление, чем она хочет в этом признаться. Даже если ты считаешь его преступником, такой незаурядный характер окутан аурой романтичности.

Тут же последовал мгновенный ответ Макса, — я, надеюсь, нет. Сомнительно, что она когда-либо увидит его снова.

— Я не знаю, — сомневаясь, ответила девушка. — У нас, кажется, повсюду воры. Они наполняют город искусством остроумия и ценностями. Макс, действительно ли ты уверен, что это подходящий момент, чтобы открыть твою выставку? — Он слегка улыбнулся. — Я дал слово.

Дайна не хотела обсуждать эту тему, но что-то вынуждало ее сделать это. — Банда, ограбившая тот музей, так и не поймана. Есть еще и Куин, и все говорят, что он очень хорош в своем деле. И что относительно того вора, который пытался использовать меня? Он все еще где-то рядом. Учитывая, как далеко он зашел…, он не сдаться.

Как всегда, Макс, казалось, понял, какой вопрос она действительно хотела задать, и именно на него он ответил. — Пока мне не повезло его обнаружить. Нет почти ни одной зацепки, за что можно было бы ухватиться. Правда, возможно, я вообще не в состоянии найти его. Дайна, ты оставишь меня, когда пройдет эта неделя?

— Я не знаю, — честно ответила девушка. — Я все еще не уверена, что причины моего пребывания правильные. Я не хочу быть нечестной с тобой, Макс.

— В твоем теле нет ни одной нечестной косточки.

— Я должна убедиться. Обязана, — произнесла она с ударением. — Я должна знать, что просто не прячусь с тобой.

Наступила долгая тишина, в течение которой они просто продолжали танцевать, и затем Макс сказал, — Ты не дала себе достаточно времени, чтобы убедиться в чем-либо. У нас есть всего лишь неделя.

Захваченная ощущением руки мужчины на ее спине и того, как близко они танцевали, Дайна прошептала, — Возможно, и не надо там много времени. Возможно то, что я должна знать…, могу ли я исцелиться от того, что случилось два года назад.

Макс прекратил танцевать, но продолжил удерживать ее в своих объятиях, и пристально вгляделся в ее склоненное лицо. Он знал о чем она говорила, и ответ его тела был настолько немедленным и интенсивным, что он практически не мог думать о чем-либо еще. Но он обязан был думать, потому что был все еще убежден, что если бы позволил своему голоду выйти из-под контроля, то он потерял бы ее навсегда.