Страница 7 из 19
Вершинин внимательно посмотрел на него.
— Раз уж такой разговор зашел, Алексей Иваныч, то и я вас спросить хочу. Разве плохо у нас спортсмены живут? Квартиры хорошие, машины почти у всех, заработки — в рублях по крайней мере — приличные. А вы не задумывались о людях других профессий? Я ведь тоже получаю раз в десять меньше, чем, скажем, тот испанский инспектор, да и любой другой западный сыщик моей квалификации. А журналисты наши? Спортивные хотя бы! Или инженеры? По сравнению с западными коллегами, а?
— Могу возразить, Семен Петрович. Потому что не раз думал об этом. Есть правда в ваших словах, не спорю. Но ведь инженер наш или журналист лицом к лицу с западными коллегами не соперничают, встык не идут — плечо в плечо, по ногам друг друга не бьют, и от того, победят в очной схватке или нет, их здоровье, судьба и жизнь не зависят. Могу и еще кое-что вам возразить, да стоит ли. Говорю ведь только про спортивную нашу систему, а уже остальное, наверное, можно и без совета с футболистами решать, а?
— Решим, конечно решим, — усмехнулся Вершинин. — Потруднее это решить, чем с Госкомспортом разобраться — что верно, то верно. Но решим. Только в данной, конкретной ситуации все посложнее, чем вы думаете, — Вершинин тоже помолчал несколько секунд. — Этим делом уже давно Интерпол занимается. Года три назад стали появляться фальшивые купюры в Европе, причем доллары и в самых разных странах... Так вот, те и эти доллары, что обнаружены у Назмутдинова, вышли из-под одного станочка. И сейчас важно установить, как они попали к Бондаренко. Он на тренировке был?
— Конечно, — ответил Лобов.
— Может быть, и ему подсунули, все бывает. Фарцовкой он давно занимается, это известно, а вот... — Вершинин не договорил, умолк. — Куда вас, Алексей Иваныч?
— Мне к Центральному телеграфу, — попросил Лобов.
В кабине для международных переговоров было душно. Алексей взмок еще и от того, что слышно плохо и надо кричать в трубку. Слышал он только одно слово Кармен: «Лешенька, Лешенька!..» А сам кричал и никак не мог докричаться.
— Я завтра позвоню! Слышишь, позвоню завтра!
— Лешенька! Я тебя не слышу! — кричала Кармен. — Лешенька!..
— Але! Але!
— Лешенька!..
Он повесил трубку и несколько секунд стоял у аппарата, пока в стекло кабины не постучали.
Проходя через зал, сквозь людской поток, Лобов вдруг услышал знакомый голос и обернулся. Спиной к нему, в такой же кабинке для международных переговоров, стоял Знобишин в неизменной зелено-красной клетчатой куртке. Ему тоже приходилось говорить громко, но говорил он по-английски — его рокочущий баритон доносился едва ли не до середины зала. Лобов в растерянности постоял несколько секунд, потом его толкнули, и пришлось выбираться из зала.
Выйдя на улицу, он сразу увидел вишневые «Жигули» Знобишина. Неожиданно подъехало такси, остановилось перед Лобовым, из такси вылез толстяк, и шофер, опуская козырек, раздраженно бросил: «В парк!» Лобов медлил: то ли пройти мимо, то ли спросить шофера, не по пути ли парк. Он растерянно стоял, держась за дверцу, пока не выглянул шофер.
— Ты оглох, что ли?! — выкрикнул шофер, но, узнав Лобова, расплылся в улыбке. — Алексей Лобов?! Садись!
Лобов сел и, захлопнув дверцу, заметил Знобишина, спешащего к своим «Жигулям».
— Куда прикажешь? — спросил, все еще улыбаясь, шофер.
— Если можно, вон за теми «Жигулями». Это парень из нашей команды. Олег Знобишин.
— Точно! — приглядевшись, радостно подтвердил шофер. — У вас с ним здорово все ладится! Гол ты в Испании забил потрясающий! Даже жена с сыном обалдели! Можно я им от тебя привет передам?
— Передайте, — кивнул Лобов.
Знобишин свернул на улицу Герцена, поднялся до Никитских ворот, миновал один светофор, а на втором свернул налево на улицу Палиашвили.
— В нашу стекляшку, смотри-ка... — удивился шофер, сворачивая вслед за «Жигулями».
Когда они подъехали, Знобишин уже выходил из машины.
— Чуть дальше проедем, — попросил Лобов, — и я выйду.
Такси остановилось. Лобов расплатился.
— Так я скажу, что мы познакомились? — спросил шофер.
— Конечно, и привет передайте.
Подойдя поближе к кафе, Лобов через стеклянную стену увидел Бондаренко. С ним за столиком уже сидел Знобишин. Бондаренко ел, а Знобишин что-то объяснял, разводя руками. Потом Знобишин вытащил из кармана пакет, передал Бондаренко.
На другой стороне улицы, чуть заехав на тротуар, стояли серые «Жигули». В машине сидели Актер и Бегунок.
— Ну-ка, Актер, посмотри, — хрипло проговорил Бегунок.
— Это еще кто такой? — прильнув к стеклу, удивился Актер.
— Лобов, — ответил Бегунок.
— Наш любимый форвард?! — пропел Актер. — Как он внимательно наблюдает за моим подопечным! К чему бы это?
Лобов будто почувствовал на себе эти взгляды, обернулся и внимательно посмотрел на серые «Жигули». Актер даже отпрянул от окна. Но Лобов отвернулся и вновь стал наблюдать за своими одноклубниками.
— Кажется, этот форвард засек нас, — промычал Актер. — Давай отъедем, подождем на углу Герцена.
— Тихо! — оборвал Актера Бегунок.
Из кафе вышел Знобишин, сел в свои «Жигули» и уехал. Лобов снова обернулся в сторону серых «Жигулей», взглянул на номер — Т16-16ММ.
— Он засек и номер! — хмыкнул Актер.
— Ну и отлично! — откликнулся довольный Бегунок.
Вышел Бондаренко. Не спеша подошел к своей белой «Волге», медленно открыл дверцу, уселся за руль и так же медленно поехал в сторону улицы Герцена. За ним тронулись и серые «Жигули».
Лобов смотрел им вслед. Кто-то тронул его за плечо. Лобов вздрогнул, побледнел, обернулся. Перед ним стоял пожилой грузин в кепке.
— Извини, дара-гой. Не подскажешь, как пройти к гастроному «Арбат»? — вытирая лицо платком, спросил грузин.
— Эту кассету мне дали, чтоб познакомиться с «Барселоной», — сказал Алексей сыну, включая видеомагнитофон. — Видишь, Юрок, это наши знакомые из «Эспальола», а вот эти — барселонцы, мои будущие партнеры. Так что — изучай!
— А ты не будешь? — спросил Юра.
— Да я уж три раза эту кассету смотрел. Пойду спать. Ты смотри, пока не надоест, — как они сыграли, не скажу, — а потом выключишь.
Вера на кухне переводила статью из американского журнала.
— Ты что, уже спать?! — удивилась она.
— Устал. Завтра с утра на базу, там тренировка... Хочу почитать немного...
— Ты что-то увлекся чтением... — в ее голосе звучала ирония.
— Бывает... — отозвался Алексей и пошел в спальню.
Вера отодвинула работу и пошла за ним. Молча следила, как он укладывался, потом подошла, присела на кровать.
— Поклянись сыном, что у тебя ничего с ней не было! — потребовала она.
— Что за глупости! — рассердился Алексей. — Поклянись сыном, поклянись дочерью! Хватит блажить!
— А почему бы тебе не поклясться?! Почему, если у тебя действительно ничего с ней не было?! Почему?!
— Это унизительно! Как ты не понимаешь? — вскричал он.
— Тише, не кричи! — оборвала она. — А то, что ты приехал и не спишь со мной — это не унизительно?! — Вера отвернулась и заплакала.
— Алексей положил на тумбочку «Новый мир», сел на кровати.
— Ну, пойми. Я измотан вконец, да и голова забита другим, — он помолчал. — Юрка разве не говорил тебе: я дал согласие поиграть за испанский клуб, и мне вроде бы...
— Как за испанский клуб?.. В Испании?..
Вера встрепенулась, слезы мгновенно высохли.
— Да... Контракт на два года. Это же очень почетно... И материально... выгодно... — бормотал он.
— Значит, ты нас бросаешь?.. — прошептала она.
— Почему бросаю?! — рассердился Алексей. — Это же всего на два года. И потом до конца дней нам не придется копейки считать. И потом — я же буду приезжать. В контракте предусмотрено. Редко, но буду вырываться...
— Не надо вырываться! — взяв себя в руки и поднявшись, сказала Вера. — Если ты уедешь — к нам можешь не возвращаться! Можешь остаться у своей испанской подруги, где угодно! Ловко придумано! За испанский клуб ему надо поиграть?! Кому ты там нужен — в тридцать-то лет! У испанцев своих игроков не хватает?! Первая любовь разгорелась?! Правильно французы говорят: всегда возвращаются к своей первой любви?! Что же она за тебя раньше-то не пошла?! — Вера снова заплакала, вытащила платок. — Все мне на работе завидуют: какой у тебя муж, какой у тебя муж знаменитый! А у меня нет мужа! Нет!.. Боже, и двое детей — сироты!.. Я как чувствовала! Чувствовала! — Вера закрыла лицо руками и выбежала из спальни.