Страница 4 из 19
Нарычав на брата, дикая кошка вернулась к прерванной охоте, а Шу ни с чем явился к отцу и рассказал ему, что Тефнут ни за что не желает покидать Нубийскую пустыню.
— Да, видно, урезонить мою дочурку должен тот, кто похитрее тебя, — в задумчивости промолвил Ра и послал за богом Тотом, мудрейшим из египетских богов.
А надо сказать, что эллины недаром отождествляли Тота со своим пронырливым богом Гермесом — Тот был настолько же разносторонен в своих талантах, как и Гермес Трисмегист — Трижды Величайший. Тота почитали как бога Луны и мудрости, как изобретателя письменности, геометрии, астрономии и календаря, как покровителя магии и медицины. Подобно Гермесу, Тот сопровождал души умерших в потусторонний мир и выполнял различные поручения других богов…
И сейчас этот бог со всем рвением взялся выполнять поручение Ра.
Тот превратился в маленького смешного павиана и легко отыскал Тефнут, по-прежнему забавлявшуюся охотой в самом центре Нубийской пустыни.
Почтительно поздоровавшись с богиней, Тот льстивым голосом стал убеждать ее вернуться: с уходом Тефнут радость покинула дом ее отца, все боги и люди Та-Мери тоскуют по ней, вся природа Та-Мери гибнет, лишившись живительной влаги… О, как возрадовались бы и боги, и смертные, если бы Тефнут смирила свою ярость и вернулась!
— Подумай сама, божественная, — уговаривал павиан, — не лучше ли тебе вернуться туда, где тебя встретят с величайшим почетом, вместо того чтобы в одиночестве терзать тощих пустынных антилоп?
Однако лесть Тота не подействовала на Тефнут, и пустыня задрожала от грозного рыка дикой кошки:
— Ты, ничтожный маленький павиан! Как ты смеешь указывать мне, могущественной богине, что я должна делать?! За такую наглость я разорву тебя на клочки, и даже мой отец Ра не сможет собрать их воедино и снова вдохнуть в тебя жизнь!
— О да, я верю, что ты сможешь это сделать, — притворившись ужасно испуганным, ответил маленький павиан-Тот, — только прежде чем ты начнешь рвать меня на части, не желаешь ли послушать сказку о том, что случается с кровожадными убийцами, одной из которых ты вознамерилась стать?
Тефнут, успевшая соскучиться в одиночестве, захотела послушать сказку и прорычала:
— Что ж, рассказывай!
«Пусть потешит меня своей сказкой, — подумала она, облизывая усы, — а съесть его я всегда успею!»
И Тот, призвав на помощь все свое красноречие, начал рассказывать о том, как жившие по соседству коршун и кошка однажды заключили друг с другом союз. Коршун поклялся никогда не нападать на котят кошки, а та в ответ пообещала не причинять зла его маленьким птенцам. Какое-то время оба союзника честно выполняли условия договора, но потом случилось так, что коршун ничего не добыл на охоте; тогда он отнял кусок мяса у котенка и отнес мясо своему птенцу.
— Так вот как ты соблюдаешь наш союз? — глядя вслед улетающему коршуну, воскликнула кошка, проворно взобралась на дерево и схватила птенца, пожиравшего украденное мясо.
Однако в последний миг кошка вспомнила о клятве не причинять зла птенцам коршуна, устыдившись, разжала когти… Но как только она это сделала, птенец в страхе выпрыгнул из гнезда и разбился насмерть.
Коршун вернулся с охоты, увидел у подножия дерева мертвого сына, в ярости напал на котят и скормил их своим коршунятам.
Тогда кошка в отчаянии воззвала к Богу Ра, умоляя его покарать убийцу, и Ра услышал мольбу кошки. Он призвал к себе бога Возмездия и велел ему примерно наказать клятвопреступника!
Бог Возмездия оказался скор на расправу: он надоумил коршуна украсть кусок мяса, который человек жарил для себя на углях, и коршун принес мясо в гнездо, не заметив, что к добыче пристали тлеющие угольки. От горящих угольков гнездо коршуна вспыхнуло, и все его птенцы погибли в пламени…
Теперь ты видишь, о великая Тефнут, как карает твой отец тех, кто стремится пролить кровь своего ближнего?
— Хм, — в раздумье пробормотала Тефнут. — Я что-то не поняла, за какие провинности Ра покарал маленьких коршунят? К тому же — с каких это пор уродливая обезьяна, вроде тебя, смеет называться моим ближним? Но все же ты развлек меня забавной сказкой, маленький павиан, и, так и быть, я не обижу тебя! Даю тебе в этом клятву!
Павиан-Тот чуть заметно улыбнулся, радуясь первому успеху, и сразу принялся его развивать: он поднес Тефнут блюдо сладостной еды и снова начал расписывать, как тоскует по возлюбленной дочери старый Ра, как жаждет возвращения великой Тефнут весь Египет…
И в конце концов ему удалось-таки смягчить сердце гневной богини: растроганная словами Тота, Тефнут с трудом удержалась от слез. Она уже собиралась сказать, что немедленно возвращается домой… Но вдруг опомнилась и взревела от ярости.
Как! Ни отец, ни брат не смогли уговорить ее вернуться, а какой-то ничтожный маленький павиан чуть было не заставил ее переменить свое решение?! Сейчас она покажет этому проныре, на что способны когти и зубы грозной Тефнут! Сейчас она его!.. Сейчас…
Но тут богиня вспомнила, что не может сделать этого.
Да, она немедленно разорвала бы павиана в клочья, если бы только что не дала клятву не причинять вреда маленькому хитрецу! Увы, как она могла быть настолько опрометчивой, почему она не следила как следует за своим языком?!
Тефнут в ярости ревела, вздыбив шерсть и взрывая когтями песок, а Тот, хотя вновь притворился до смерти напуганным, продолжал болтать как заведенный. Он рассказывал Тефнут сказку за сказкой, историю за историей — до тех пор, пока та наконец не засмеялась, побежденная красноречием пройдохи. Ее ярость и обида прошли, и она объявила о своем решении вернуться в Египет…
— Но, конечно, — поспешно добавила богиня, — я возвращаюсь туда по собственной воле, а не по воле какого-то болтливого павиана!
И Тефнут с Тотом двинулись в обратный путь.
Вся египетская земля ликовала, Нил снова наполнился животворной влагой, буйно зазеленели его берега. Люди встречали богиню радостными песнями и плясками, били в бубны, звенели систрами, распевали приветственные песни. В жертву Тефнут приносили гусей и газелей, ее возвращение отмечали реками вина и пива, ей подносили цветы и ветви финиковых пальм… Рыдающий от счастья Ра обнял свою дочь и устроил в ее честь роскошный пир, на котором одно из самых почетных мест по праву занял бог Тот, сбросивший шкуру маленького смешного павиана.
С тех пор каждый год по окончании сезона засухи люди Египта праздновали возвращение Тефнут — так же, как эллины праздновали весной возвращение на землю Персефоны из Аида, финикийцы — воскрешение Адониса, а шумеры — возвращение из подземного царства бога-пастуха Думмузи.
Времена года
Бог Тот, первый египетский изобретатель, в придачу ко многим другим своим хитроумным выдумкам изобрел и времена года. Он разделил год на три части, назвав их Временем Разлива, Временем Всходов и Временем Урожая. Каждый из времен года Тот поделил на четверти — в результате получилось 12 месяцев, по 30 дней в каждом.
Все были довольны установленным Тотом порядком, все, кроме богини Нут. Дело в том, что после ее развода с супругом она все-таки ухитрялась сожительствовать с Гебом по ночам. Узнав об этом, ее отец Шу страшно разгневался, а ее дедушка Ра наложил на внучку проклятье: отныне ни в один из 360 дней года Нут не могла родить ребенка.
Богине неба очень хотелось иметь детей, и она поняла, что только создатель времен года, мудрый Тот, сможет помочь ее беде. Нут до тех пор рыдала, заливая Тота сверху потоками слез, пока он не пообещал что-нибудь придумать.
Пообещать легко — но как обойти проклятие Ра?
Однако Тот быстро составил план действий, прихватил недавно изобретенную им игру сенет и полетел в гости к Луне. Он сделал вид, что просто случайно пролетал мимо и решил заглянуть к Луне, чтобы с ней поболтать.
Скучавшая в одиночестве Луна очень обрадовалась гостю, а Тот, обменявшись с хозяйкой приветствиями, предложил ей сыграть в сенет — это было что-то вроде современных шашек, но похитрее.