Мой талисман

– Холи, они так и просидели в гостиной до вечера, пока не появилась на свет малышка Алекс, я только успевала посылать им все новые графины. Но зато когда все было кончено, твой брат проспал почти двенадцать часов, чего я за ним никогда не замечала. А Михаила мы не смогли уговорить покинуть комнату жены, он так и спал на узеньком диванчике, и проснулся в тот момент, когда Лиза утром открыла глаза. Слава Богу, что девочка, хотя и маленькая, но сильная. Печерский оказался таким восторженным отцом, что я даже не могла себе это представить.

– Действительно, граф не спускает малышку с рук, – подтвердила Луиза де Гримон, – обычно отцы боятся новорожденных, а он сразу взял девочку на руки, объявил красавицей, и с тех пор все время старается быть поближе к ней.

– Михаил – прекрасный человек, – согласилась Катя, – к тому же он сам рано остался без матери, а отец всегда жил отдельно. Поэтому он уже сейчас старается, чтобы его дочка сразу почувствовала отцовскую любовь.

– Да и Лиза теперь на седьмом небе от счастья, ведь когда начались роды, мы все очень перепугались, – подтвердила Генриетта. – Слава Богу, все закончилось хорошо. Девочка так похожа на мать, я думаю, что ей достанется и голос Лизы.

– Кстати, а что с твоими пробами в Большом театре? – спросила Ольга, вспомнив, зачем Генриетта поехала в Москву.

– Меня берут на двадцать спектаклей, вводят на роль Розины в «Севильском цирюльнике», – просияла Генриетта. – Мы с Николаем решили, что я через две недели вернусь в Москву в дом Печерских. Я буду занята два с половиной месяца, а потом уеду в Англию, буду готовиться к свадьбе. Князь Алексей сказал, что мы обе будем выходить замуж в июне в Лондоне. Ты знаешь об этом?

– Знаю, – кивнула Ольга, – мой жених уедет на следующий день после нашей помолвки. Он не может остаться, его ждет служба.

– Вот увидишь, время пролетит быстро, – нежно обняла золовку Катя, – через несколько дней вы с Генриеттой будете самыми красивыми девушками на собственной помолвке, а потом не успеете оглянуться, как пойдете к алтарю в самых красивых подвенечных нарядах. Луиза, я уверена, превзойдет сама себя, придумывая их.

– Конечно, они обе будут ослепительны, – кивнула мадам де Гримон.

Она сдержала слово, и платье из атласа цвета морской волны, единственным украшением которого была скромная вышивка шелком в тон по подолу, так шло молодой герцогине де Гримон, что все не могли оторвать от нее глаз на торжественном ужине в честь ее помолвки. А князь Николай не отходил от своей невесты, как будто боялся, что эта красавица исчезнет, как бестелесная мечта.

«Генриетта дождалась своего счастья, – подумала тогда Ольга. – Она уже больше так не рвется на сцену, как раньше, хотя получила сразу все – и жениха, и исполнение своей мечты».

Княжна так хотела, чтобы и ее мечта исполнилась, чтобы Сергей не только любил ее, но к тому же стал нежным мужем и замечательным отцом их ребенку. Так хотелось узнать, что все ее страхи напрасны, и она сможет стать матерью. Чем ближе приближался тот день, когда она могла узнать правду, тем сильнее нервничала девушка. И теперь, примеряя ослепительно-белое шелковое платье с широкой полосой вытканных фестонами кружев шантильи вокруг выреза и у края рукавов-фонариков, княжна думала только о том, что через четыре дня все должно стать явным. Но еще предстояло пережить сегодняшний ужин и завтрашний отъезд князя Сергея. Девушка посмотрела на Катю и Луизу, живо обсуждавших, следует ли чуть подкрахмалить кружева, чтобы они красиво отгибались от корсажа, или оставить все как есть, и мысленно взмолилась:

«Господи! Помоги мне, дай то, чего жаждет моя душа. Ведь если я окажусь бесплодной, мне придется самой отказаться от своего счастья, Сергей теперь уже не сможет этого сделать из соображений чести».

Она так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как упустила нить разговора, и только когда тонкая рука Кати легла на ее плечо, девушка опомнилась.

– Что с тобой, дорогая? Ты совсем не похожа на счастливую невесту, – спросила та.

– Сергей уезжает завтра, – пробормотала Ольга, стараясь, чтобы женщины ни о чем не догадались.

– Мы поедем в Англию в мае, – пообещала Катя, – а пока ты будешь ему писать. Как интересно: оказалось, что начальник князя Сергея в министерстве иностранных дел – наш новый родственник – тайный советник Вольский. Он – дядя Михаила Печерского. Николай Александрович готов переправлять твои письма с дипломатической почтой, они будут доходить очень быстро.

– Письма не заменят человека, – грустно сказала княжна.

И хотя она старалась отвлечь внимание женщин от того, что ее волновало больше всего, но в этот момент девушка подумала, что говорит чистую правду. В ее голове все смешалось. Предсказания провидицы, ее собственные чувства, страхи и упоительные воспоминания об их с Сергеем близости сплелись в какой-то странный, непонятный узор. Ей казалось, что сама судьба рисует его на белом снегу этой зимы, и пока было не ясно, превратится ли этот узор в прекрасную картину, или растает, чтобы исчезнуть вместе с первым снегом.

Но нужно было взять себя в руки и не портить родным праздник, ведь Катя вложила в него столько сил. Сегодняшний торжественный ужин с танцами, хотя и не дотянул по количеству гостей до настоящего бала, но обсуждался во всех светских салонах столицы. Черкасские пригласили на него своих родственников и друзей, а также офицеров, сослуживцев хозяина дома, во главе с его боевым командиром генералом Милорадовичем. Княгиня же с нетерпением ожидала свою любимую подругу графиню Ливен, приезжавшую в Санкт-Петербург для свидания с императрицей-матерью. Поэтому Холи следовало спрятать свои сомнения и горькие мысли в самый дальний уголок души и весело улыбаться, готовясь к торжеству.

– Спасибо вам всем, вы так стараетесь для меня, а я, неблагодарная, думаю только о себе, – самокритично сказала Ольга.

– Это естественно, дорогая, на то мы и семья, чтобы стараться друг для друга. А твои переживания для нас не новость, каждая из нас прошла через сомнения перед свадьбой, – успокоила ее княгиня. – Я хотела умереть, когда получила предложение руки и сердца от твоего брата, на Долли было страшно смотреть, когда она ждала свадьбы со своим герцогом, Элен поехала в Санкт-Петербург, чтобы отказать своему будущему мужу. Так что ты находишься в «приятной» компании. Но я не знаю, может быть, Луиза – исключение?

Княгиня повернулась к мадам Штерн, и по лицу той поняла, что ее подруга совсем не является исключением. Луиза побледнела, вспомнив то, что чувствовала перед венчанием, и, тряхнув головой, сказала:

– Избави вас Бог от тех мыслей, что роились в моей голове перед венчанием. Но миледи права: вы выйдете замуж, и все забудется.

– Спасибо вам за поддержку, – кивнула Ольга, – надеюсь, что так и будет.

Она с помощью горничной Домны сняла новое платье, у которого все-таки отправили крахмалить воротник, и, закутавшись в пеньюар, прилегла на кровать. Все женщины ушли, и она осталась одна. Сомнения вновь поднялись в ее душе, ведь ей предстояло самой принять самое важное решение в жизни: она должна будет отпустить любимого человека, если поймет, что он будет с ней несчастлив.

Князь Сергей приехал в дом Черкасских почти за час до назначенного времени в надежде поговорить с невестой наедине. Слава Богу, что их упоительное свидание так и осталось в тайне, и ему не пришлось выяснять отношения с князем Алексеем. Навязчивые мысли о мерзкой камер-фрейлине почти исчезли из его головы, он вновь почувствовал себя здоровым молодым человеком и больше не боялся сойти с ума. И всем этим он был обязан своей любимой. Холи, подарив ему свое дивное тело, вылечила его. Его кровь вскипала, а горячая волна страсти пробегала по жилам, как только Сергей вспоминал о том, что произошло между ними. Он сейчас был готов отдать несколько лет жизни, чтобы вновь испытать то блаженство и ту всепоглощающую нежность, но понимал, что придется смириться и ждать свадьбы.