По делам его...

Ну, а Веденеев так вообще должен возглавить список подозреваемых. По нынешним временам не то что за научную идею, под которую можно выбить неплохие гранты, убить могут за такую ерунду, о которой раньше и вообразить никто не мог. Года два назад Ромашину довелось разбираться с аналогичным делом о покушении на убийство. Тогда, правда, жертве удалось выжить — ее пытались отравить, причем весьма неумело. Выяснилось, что один сотрудник ставил эксперимент, а другой, как оказалось, искажал результаты примерно так, как в романе Жюля Верна «Пятнадцатилетний капитан» негодяй Негоро портил показания корабельного компаса, в результате чего шхуна-бриг «Пилигрим» попала вместо Южной Америки в Центральную Африку. В итоге тот, кто хотел отомстить за порушенную научную карьеру, попал на нары, а вредителю вырезали половину желудка и почку, так что и ему жизнь оказалась не в радость.

Вообще-то Веденеев мог и составчик приготовить, который спалил Митрохина изнутри.

А вот у Даниила Вязникова причин вроде не было никаких, и возможности совершить преступление, скорее всего, тоже. В компанию затесался случайно, к горючим веществам по работе доступа не имеет, в отличие от остальных трех свидетелей, которые вполне могли стать подозреваемыми.

С другой стороны, это слегка даже подозрительно — почему у всех рыльце немного в пушку, а у Вязникова нет? Антон Ромашин хмыкнул. Это только в фильмах и книгах самый безобидный на вид фигурант и является главным злодеем. Немалый опыт следователя подсказывал Ромашину, что мотивы преступления как правило лежат на поверхности, а преступники — вовсе не обремененные интеллектом хладнокровные злодеи с задатками гениальных актеров. Если человек выглядит невиновным, то таковым он чаще всего и является на самом деле. А если принять во внимание, что женщина вряд ли по психологии своей выбрала бы столь варварский способ убийства, то самым подозрительным в этой компании оказывается Веденеев. Его и нужно трясти в первую очередь…

Света пришла сегодня с работы рано. К приходу мужа успела не только ужин приготовить, но даже отвезти к матери восьмилетнего Алешу — в школе объявили карантин по случаю эпидемии гриппа, и бабушка сама предложила забрать внука на неделю к себе. Приятно удивленный великодушием тещи, Антон расслабился и за ужином позволил себе грамм сто «смирновки», которые очень хорошо пошли под жаркое.

Потом он слегка вздремнул в кресле и проснулся, когда Света включила телевизор и тот внезапно заорал. По второму каналу показывали ритуальную свару в Думе между коммунистами и «яблочниками», при активном участии жириновцев, со смаком подливавших маслице в огонь. Света убрала звук и принялась рассказывать о том, как и у них в фирме чуть не подрались сегодня две солидные клиентки поспорившие о том, кого обслуживать в первую очередь. Антон благодушно кивал, слушая вполуха, но, когда в конце выпуска показали сюжет о сгоревшем автомобиле, поднял палец, призывая к молчанию, и врубил звук. Репортер, разбитной юноша, топтался на месте происшествия, машину как раз грузили на трейлер, а тучный майор ГИБДД сиплым голосом, ставя дикие ударения в словах, сообщил уважаемым телезрителям, что не нужно, господа хорошие, превышать скорость, потому что иначе получаются негативные инциденты с летальными для некоторых водителей последствиями. Какая еще скорость в лесу, раздался из-за кадра недоуменный вопрос репортера, но тут пошла реклама пива…

Мысленно воздев очи горе, Антон подумал, что у Ильи уже есть, скорее всего, более точные сведения о том, какую скорость «превысил» погибший, сунувшись в багажник стоявшего автомобиля.

— Извини, Светик, — пробормотал Антон, — трубочку дай-ка мне…

Илья обрадовался звонку и сказал, что дело гораздо интереснее, чем он предполагал. А поскольку по телефону о тонких материях химии горючих веществ говорить неуместно, то он ждет Антона у себя дома, и желательно прямо сейчас.

— Да что там такое, — заворчал Ромашин. — Время не терпит, что ли? Света на отпустит, к тому же сына к теще отправили. Завтра пришли заключение…

— Время терпит, — кротко согласился Илья. — Но для меня и Оли будет обида, если не приедешь отметить в узком кругу очередную годовщину нашей свадьбы.

— Насколько узок круг? — помолчав, спросил Антон.

— Весьма узок. Только вы да мы.

— Ну, жди…

Репины жили недалеко, но ехать пришлось в объезд — на Профсоюзной меняли дорожное покрытие. Через полчаса Света и Ольга уже сооружали на кухне хитрую закуску из рыбных палочек, почему-то называемых крабовыми, и запекали мясо под сыром и майонезом в гриле.

Антон вышел вслед за Ильей в большую застекленную лоджию, переоборудованную в кабинет.

— Странное дело, — сказал Илья. — В тканях я не нашел никаких следов горючих веществ. Насчет внутреннего горения — тоже дохлая гипотеза. У покойника сначала обуглилась кожа, потом подкожный жировой слой и… все! Ни на сантиметр дальше. Будто человека сунули в печь крематория, а когда он подрумянился, быстренько вынули.

— Циник ты… — Антона передернуло.

— Да нет, просто работа такая! Так вот, одежда почти не пострадала, и этому я вообще не могу найти объяснения. Машина горела, как паяльная лампа! Последнее, впрочем, понятно: выяснилось, что этот дурак держал в багажнике запасную пластиковую канистру с бензином.

— Значит, бензин и вспыхнул…

— Бензин загорелся потом, сначала вспыхнул Митрохин, вот в чем загвоздка. А уже затем температура в багажнике на краткий миг поднялась до нескольких сотен градусов. Канистра взорвалась, тут и бензин, сам понимаешь… Но в это время Митрохин был уже мертв.

— Ничего не понимаю, — успел сказать Антон, но тут их позвали в комнату к столу.

Да я, в общем, тоже не очень… — заключил Илья. — Придется еще поработать, хотя дело, мне кажется, дохлое. Не было причин для такого пожара. Ни внешних, ни внутренних. Если без мистики.

— А с мистикой? — спросил с интересом Антон.

— Это не ко мне. Я напишу, что экспертиза не дала однозначного ответа на вопрос о причинах возгорания. А что до неоднозначных, ты мне скажи, какая причина тебя больше устроит. Начальству-то все равно, если дело придется закрывать.

— Мне, в общем, тоже, — пробурчал Антон.

Институт физики горения оказался длинным девятиэтажным зданием постройки семидесятых годов и располагался за высоким кирпичным забором. Пройдя проходную, где вооруженный автоматом охранник долго сличал его личность с фотографией, следователь попал во двор, огромный, как аэродром. Главный корпус возвышался больным зубом среди корпусов поменьше. Неподалеку живописно темнели странные сооружения, похожие на разбомбленные вражеской авиацией пакгаузы. Горением в институте, видимо, занимались давно и серьезно.

Руководитель службы безопасности Борис Степанов встретил следователя приветливо.

— Поможем, чем сможем, — сказал он. — Я уже в курсе. Вашему эксперту тоже нужен пропуск? Нет проблем, оформим. Пусть приходит в любое время. А вас,

— он внимательно посмотрел на Антона, — сейчас проводят.

Лаборатория быстрого горения располагалась на шестом этаже. Из окон открывался изумительный вид на дальний лес: — чистый Шишкин, минус медведи на поляне. Шестеро сотрудников лаборатории стояли у большого, на всю стену, окна, и изучали лесной пейзаж. Увидев следователя, Веденеев подошел к нему и, приветственно взмахнув рукой, спросил:

— Как там Маша? Нас не пустили в больницу!

— Ее сегодня выпишут, — сказал Ромашин. — Не знаю, почему вас не пустили, может, только родственникам положено?..

Он не стал говорить, что сам запретил пускать к Митрохиной кого-либо из посторонних. Но Веденеев понимающе прищурился.

— Тайна следствия, я полагаю? Ну-ну… Что же вы мне повестку не прислали, а сами изволили прийти?

— Ясное дело, — из-за спины Веденеева появился плотный коренастый мужчина лет сорока с кустистыми бровями и огромной лысиной. — Если следователь сам пришел, стало быть подозреваемся все мы.