Страница 8 из 20
стоял пятитонный грузовик, водитель выглядывал через опущенное стекло, махал рукой и скалился неизвестно с какой радости во весь рот. Кузов был до краев наполнен черно-коричневой картошкой. Алекс застонал.
– Увидел? – снова ожила трубка. Голос шефа звучал строго и требовательно. – Надевай штаны и пристраивай товар. Послезавтра передашь пятнадцать «лимонов».
– Какие пятнадцать «лимонов»? – чуть не плача спросил Алекс. – На рынке отборная по три штуки за кило. А эта вся в земле, как прошлый раз... Я тогда еле по две сдал...
– По сколько хочешь сдавай. А передашь пятнадцать «лимонов». Или свои доплачивай, или не связывайся с оптовиками – сам становись торговать!
У Алекса было три палатки и два места в овощном ряду. Но рынок завален картошкой, и за два дня продать пять тонн второсортного товара было совершенно нереально. Николай Иванович это прекрасно знал.
– Давай, давай, шевелись! Выгони эту блядь и дуй на рынок! Только не мочись пока...
– Почему не мочиться? – клюнул он.
Шеф довольно захохотал:
– Потому что потом пойдешь в вендиспансер на анализы! Чтобы диагноз точно поставили!
Николай Иванович положил трубку.
– Что там случилось? – спросила Светка. Шеф обозвал блядью не персонально ее, а любую бабу, которая должна была находиться у Алекса. Но пришлось на Светку. А она не попадала под это определение. Или попадала? Черт его знает – все границы постирались, представления перемешались... Раньше как считалось? Проститутка ложится за деньги, блядь – за веселое времяпрепровождение, выпивку, шумные компании, рестораны... Алекс-то сам не помнил, как оно раньше было, все Кривуля рассказывал. А сейчас, поди, и он не разберется...
– Чего застыл? – Светка скорчила гримасу: наморщила лоб и выпучила глаза, явно копируя его физиономию. – Опять кто-то наезжает?
Она сидела на не очень свежей простыне, поджав ноги и упираясь тугими сиськами в крепкие бедра. Девятнадцать лет, еще не успела истаскаться. Хотя трахается с четырнадцати. Рыжие волосы растрепаны, вечерняя тушь размазана. В рестораны он ее не водил, денег не давал, так, подбрасывал иногда мелочь на колготки... Все развлечения – видешник, пара стаканов сладкого вина с мороженым да постель или что окажется вместо нее: прилавок, мешки с картошкой, брошенный на пол ватник... Ездили, правда, пару раз в Анталью да в Эмираты, по воскресеньям выбирались к Кривуле в сад, шашлыки жарили, но это уже давно, когда шеф еще не взял за горло.
– Не твое дело, – нехотя буркнул Алекс, чувствуя, что испорченное настроение требует разрядки. – Идти надо. Вставай, умывайся, а то совсем на ведьму похожа!
– Вчера совсем другое говорил, – огрызнулась Светка. – Набросился, как голодный солдат, даже в ванную не пустил!
Она неторопливо поднялась, аптечной резинкой стянула на затылке волосы, так что обнажились некрашеные корни, и зашлепала босыми ногами по щелястому облезлому полу. Бледные ягодицы играли, синяя мушка на правой расправляла крылья, будто собиралась взлететь. Высоченная, со сводчатым потолком, растрескавшаяся комната была почти пуста. Старый диван, телевизор с видиком на обеденном столе – и все. Единственным украшением бывшей коммуналки являлась стройная Светкина фигурка.
«Честная давалка», – всплыло в памяти определение из Кривулиной классификации, и он двинулся следом. Светка упруго журчала в туалете, Алекс пока стал умываться. Туалет и ванную разделяло нечто среднее между стеной и забором из необработанных почерневших досок, которых хватило только на два метра, дальше объемы служб сливались и вытягивались к пятиметровому потолку гигантским, поставленным на попа пеналом. Ремонт и перепланировка квартиры требовали больших вложений, не говоря о расходах на мебель: при нынешней ситуации такие траты становились нереальными.
Уныло излился проржавевший бачок, щелкнула задвижка.
– От кого ты запираешься? – лениво поинтересовался он.
– Привычка...
Светкина манера расхаживать голой по квартире возбуждала Алекса, и сейчас он ощутил прилив мужской силы, еще не полный прилив, а так – первый толчок, обещающий, впрочем, быстрое восстановление. Только что он собирался зайти в туалет, но сейчас изменил намерение, тем более что переполненный мочевой пузырь усиливал сексуальные ощущения.
Раковина была разбита, мыться приходилось над огромной, сильно обшарпанной ванной. Выждав, пока Светка наклонилась чистить зубы, Алекс присел и стал рассматривать место, где упругие бедра соединялись, переходя в ягодицы и еще кое во что. Лицезрение густо заросших волосами складок оправдало порыв первого толчка, он выпрямился и стал пристраиваться сзади, она вертела задом и отбрыкивалась.
– Хватит, хватит, сам говорил...
Ухватив белое тело цепкими пальцами, он прекратил верчение и попал, куда хотел. Светка сразу же замерла, привычно уперевшись руками в край ванны. Уже с месяц под ней лежал принесенный Кривулей тяжелый сверток. «Карданные валы», – объяснил тот. Но зачем прятать их у Алекса под ванной? И откуда у массажиста автомобильные запчасти? И почему у него была такая физиономия, будто на башку кирпич падает?
– Ну ты чего?
Мысли перешли в другое русло, и порыв пропал.
– Давай, чего ты? – Светка добросовестно пыталась поправить дело. – Хочешь, в рот возьму...
– Чего, чего... Сама брыкается... Не хочешь, не надо!
– Да брось! Пошли в кровать, я тебе все сделаю!
– Некогда уже, – буркнул Алекс и вышел из ванной. С виноватым видом Светка потащилась следом.
Через час Алекс бегал по рынку, пытаясь пристроить товар, но выходило даже хуже, чем он ожидал. Торговать надо было себе в убыток и приходилось очень сильно изворачиваться, чтобы снизить уровень потерь.
– Давай по два с полтиной, – уговаривал он горбоносого Томаза, который держал шесть палаток на рынке и две в городе. – В следующий раз я тебе ходовой товар со скидкой сдам... Клубника пойдет, груши, абрикосы... Слово даю! Сам меньше наварю, но с тобой расквитаюсь!
– Нэ могу, дарагой, – флегматично отвечал тот, глядя в сторону. – Груш, клубнык, это харашо, у мэна в Гагре много был. Картошка плохой, да. Ее по два рубла торговать нада, а то сгныет весь...
– Если по два, я треть потеряю, – убито проговорил Алекс.
– Зачэм так дорога брал? – резонно спросил Томаз. – Цэн нэ знаэш?
– Меня один гад за горло держит, – пожаловался Алекс.
– Нэ работай с ным. Ко мнэ иди, два палатка возле вокзала скоро ставыть буду... Томаз замолчал, глядя за спину Алекса. Тот обернулся и похолодел.
– Гад, говоришь? – высокий импозантный мужик в белой рубашке, желтой замшевой курточке, тщательно отглаженных черных брюках, спадающих складкой на черные, с квадратными носами туфли, иронически улыбался. – С гадами работать нельзя. Придется тебе действительно к Томазу идти...
Николай Иванович поправил дорогие очки с желтыми стеклами, машинально провел ладонью по подстриженным «ежиком» седым волосам.
– Только вначале со мной рассчитаешься. Я ведь не люблю, когда мне должны. И длинные языки не люблю.
– Да я не про вас... Язык плохо слушался Алекса, в голове помутилось.
– Знаю, про кого! Я все про вас, блядей, знаю... Помнишь, что ты Игорю говорил? Дескать, этот кровосос выжимает нас насухо, все себе в карман гребет!
– Я не говорил, – уныло произнес Алекс. Он понимал, что произошла катастрофа, не знал только, какими будут ее размеры.
– Не говорил? – импозантный мужчина удивленно развел руками. – А если я Игорька приведу и тебе в жопу паяльник вставлю?
Алекс молчал.
– Заткнулся? То-то... Значит, понял, что дурак. Игорек поумней тебя, потому я ему твои палатки и отдам. Да еще посчитаем все... Сколько я тебе в кредит давал, сколько ты вернул, да сколько процентов набежало. Может, придется у тебя и хату отобрать... Шеф повернулся и пошел вдоль овощного ряда.
– А за картошку чтоб отчитался, как положено! – бросил он напоследок. На ватных ногах Алекс добрел до «штабной» палатки, где в подсобке