Каменный принц

— Тебе повезло, что я сейчас добрая, Джорди. Я разрешаю тебе остаться в живых после такого шовинистического замечания.

Он нахмурился.

Она усмехнулась в ответ.

— А теперь давай поспешим вовнутрь. Конечно, если ты не планируешь нарушить свое слово.

— Только бесчестный человек смог бы это сделать. Не я, — процедил он стальным голосом.

— Ах, вот как? Ну, я думаю, мы договорились, что если я торжественно поклянусь отвести тебя завтра к колдуну… что я и сделала… ты пойдешь в дом… но вот ты стоишь.

Хмм, что бы это могло значить?

Его хмурый взгляд стал еще жестче.

Хорошо. Она настояла на своем, хотя и не знала, зачем его подстрекает. Она знала, что в безопасности рядом с ним. Странно, но это факт.

— После тебя. — Она предложила ему пройти вперед, отчасти из желания посмотреть на его зад во время ходьбы, отчасти потому, что не хотела, чтобы он шел сзади нее. Хотя когда она последовала за ним, она поняла, что ей не нравится то, что в данный сценарий вплетаются нотки покорности.

Он посмотрел на нее через плечо — его взгляд был озорным, и радужная оболочка потемнела, покрытая голубой дымкой.

— Возможно, в следующий раз ты ответишь любезностью на любезность и пройдешься голой передо мной.

Никогда. Даже если он будет умирать и это будет единственный путь к его спасению.

Чем ближе они подходили к дому, тем больше она осознавала, что на ней лежит ответственность за этого мужчину. Он мог быть слаще шоколадного мороженого жарким днем. Он мог хотеть уложить ее в постель, чтобы она знала “свое место”. (Этот момент все еще бесил ее.) И он мог быть воином, привыкшим все контролировать. Но она его поцеловала. Она его освободила, и это означало, что ответственность за его благополучие, по крайней мере на какое то время, лежит на ее плечах.

Внутри дома Кейти наблюдала, как Джорлан рассматривал разные деревянные изделия, образцы обоев и разбросанные везде инструменты. Она взяла обрызганную краской простынь с пола и обернула ее вокруг его плеч. Он не обратил на это никакого внимания. К счастью, из-за отсутствия с его стороны внимания простынь не упала. К сожалению, красочное белье никак не умаляло его мужественности. Он мог держать коробку тампонов в одной руке и сумочку в другой, но все равно никто бы не сомневался относительно его мужественности.

— Если мы из разных миров, то откуда ты знаешь мой язык? — спросила Кейти.

— Ты думаешь, что я не смог подчинить себе ваш примитивный язык, пока коротал здесь последние пару столетий?

Кейти открыла рот, чтобы объяснить, что она совсем не сомневается в его интеллекте, а просто хотела поинтересоваться, выучил ли он язык с помощью волшебства, но вместо этого сказала:

— Если ты достаточно умен, чтобы выучить целый язык, то что помешало тебе узнать хоть что-нибудь об эмансипации женщин?

— Я знаю о равных правах и прочей такой ерунде, но я увидел совсем не то, что ты думаешь. Ваше мироустройство начало ухудшаться именно тогда, когда ваши мужчины потеряли инстинкты воина.

— Ну, возможно, у тебя не было хороших учителей. — Он сжал кулаки. — Давай пойдем в гостиную, и я расскажу тебе кое-что о женской власти.

Наконец он повернулся и посмотрел на нее своими голубыми глазами.

— Если я войду в эту гостиную с тобой, то явно не для разговоров.

“Так, меняем план”.

— Ты хочешь пить? — выпалила она и, не дожидаясь его ответа, сказала: — Конечно, хочешь. Ты же не мог пить, начиная с каменного века. Я что-нибудь принесу тебе. В моем грузовике есть холодильник. — С этими словами она умчалась в прохладный ночной воздух.

Следуя за Кейти к ее машине, он мягко усмехнулся и прошептал:

— Ты не убежишь от меня этим вечером.

Глава 3

Джорлан эн Сарр растянул губы в улыбке, наблюдая за бегством маленькой ведьмы.

Она была ведьмой, неважно, отрицала это или нет, но она услышала его голос, почувствовала его нетерпение, пока он находился в заточении камня — то, что не сделала, ни одна женщина на протяжении тысячи лет его заточения.

Его улыбка стала еще шире, когда он представил, как она будет делать с его плотью все, что уже делала с каменным изваянием. Как бы то ни было, он был мужчиной.

Здоровым, крепким мужчиной, и прошло слишком много времени с тех пор, как он в последний раз спал с женщиной. Но потом его веселье неожиданно оборвалось.

Выражение лица стало ровным и не выражало никаких эмоций. То, как Кейти отвлекала его своими яркими янтарными глазами и своим поведением “прикосайся/не прикосайся ко мне”, могло помешать его основной задаче: полная, абсолютная свобода. Абсолютная месть.

Много столетий прошло с тех пор, как на него наложили проклятие, и его потребность избавить галактику от Персена де Лоука, желание наказать сводного брата самым болезненным из возможных способов только выросло и зрело, пока не стало глубокой раной до самой кости. Время от времени Джорлан бредил рану, накаливая свою потребность в отмщении. Нужно расслабиться.

Ему было все равно, почему его брат, самый могущественный колдун во всей империи, проклял его на жизнь в страдании и одиночестве. Нэй, его волновала только возможность уничтожить ублюдка. При определенных обстоятельствах колдун мог жить вечно, поддерживая себя магией. Его собственная мать была раньше жрицей Друиннов и прожила более четырех веков.

Кроме того, время текло иначе в разных мирах. Тысяча лет прошло здесь, но сколько лет, времен года, столетий прошло в Империи?

Не важно. Де Лоук был все еще жив. Джорлан знал, он чувствовал это.

Месть будет за ним.

Он предвкушал мольбу о пощаде, на которую не обратил бы никакого внимания и которая избавит его мышцы от напряженного ожидания. Еще большую радость, чем месть, ему доставит возвращение домой. Завтра Кейти приведет его к волшебнику — экстрасенсу, как называет их ее мир — и он использует его силу, чтобы отправится через космос на другую планету. Домой. “О, Эллиа!” Думал ли он, что когда-нибудь вернется домой свободным человеком? Айе, мечтал, об этом. Но никогда не верил в это. До сих пор.

После того, как его каменный облик рассеялся, Джорлан забыл обо всем, кроме попытки вернутся домой, но попытка вызвать вихрь перемещения не удалась, так как его магические способности всегда были непостоянными. И то же время он был рад, что еще находится здесь, поскольку он должен был избавиться от второго проклятия брата. Кейти, возможно, и освободила его своим поцелуем, но на короткое время. На четырнадцать дней. Только ее любовь к нему разрушит его проклятие окончательно. Жестокость была частью его брата, а единственный путь к свободе можно найти только самостоятельно.

«Я не превращусь обратно в камень», — поклялся он мрачно. Нет, он сделает то, что необходимо, чтобы не допустить возвращения проклятия. Даже обольстит и покинет прекрасную Кейти. А как же иначе завоевать сердце женщины, если не переспать с ней?

Джорлан знал, что Кейти желала его, и он не думал, что ему понадобится больше времени, чем сегодняшняя ночь, чтобы уложить ее в постель. Он просто доставит ей самое потрясающее чувственное наслаждение, которое она когда-либо испытывала. Ни одна женщина, кроме тех, у кого не было сердца, не смогла бы устоять. У него был опыт общения с бессердечными женщинами, и наблюдая за Кейти, он понял, что она совсем не была похожа на Мейлин, бессердечную распутную девку и единственную женщину, в которую он по глупости своей влюбился.

Глубоко вздохнув, он представил, что воздух наполнен величественными ароматами Империи. Не было никакой другой земли, которая оставила бы свой отпечаток в самой сущности человека, словно была старым добрым другом. Не было никакой другой земли, которая смогла бы заполнить его внутреннюю пустоту. Никакая другая земля, где правят мистические устои, где волшебство находится в почете наравне с мужским господством, не стала бы для него домом.

В этот момент Джорлан был переполнен всепоглощающим отчаянием. Без сомнения эта ночь может продолжаться бесконечно. Хмурясь, он скинул простынь со своих плеч.