Форпост

Сергей пишет песни, сочиняет стихи и музыку. О Родине, бескорыстной мужской дружбе, настоящей любви — ребятам очень нравится. В горах вместо гитары — автомат, там опасно и тяжело физически, но, вспомнив о маме, бывшей узнице фашистского концлагеря, понимает, насколько тяжелее было ей. И, кажется, уже ничто не страшно. Такой вот психоаналитик, рядовой Сергей Бакланов. Как дальше, после той скоротечной встречи в День Победы, сложилась судьба этого мужественного и способного парнишки, увы, не знаю.

А вот его ровесник из Подмосковья рядовой Дмитрий Копытов навсегда останется в моей памяти. После взрыва мины его симпатичное лицо трудно было узнать. А ведь еще какой-то час назад солдат улыбался в объектив моего старого «ФЭДа»…

После того случая фотоаппарат был надолго отправлен в отставку. Только тогда я понял суеверность разведчиков, уходивших небритыми в ночную засаду и как огня боявшихся в те минуты фотокамеры. «Вот вернемся, тогда с удовольствием попозируем для твоей газеты» — обычная их отговорка.

Начальник штаба инженерно-саперного батальона дивизии майор Юрий Христенко, душа любой компании, верил в удачу больше, чем в Бога и партию, вместе взятых. Но суеверным отнюдь не был. Когда его заменщик сидел уже в Кабуле, на пересылке, Юрий, нарушив очередное негласное табу (говорят, иначе он поступить не мог), повел своих саперов на разминирование. Перед боевой операцией как ни в чем не бывало сфотографировался с подчиненными на память: дескать, другого случая не будет. И как в воду глядел. Спустя несколько суток Баграмский гарнизон потрясла страшная весть, в которую никто не хотел верить: погиб Юрий Христенко. Весельчак и балагур, душа любой компании…

Ежегодно 15 февраля, в наш день, мы поименно вспоминаем своих погибших друзей и мысленно, хоть несколько секунд, бываем с ними. Помнить — увы, это все, что мы, живые, можем сделать для павших в боях.

Афганский борщ по-украински

Приехав спустя год в отпуск на родную Полтавщину, случайно узнал, что в Баграме поваром в столовой госпиталя работает моя одноклассница — Таисия Вольвач. Это же надо, как тесен мир! Вместе в школе учились, теперь вот судьба вновь свела, и где — в Афганистане, да еще в одном гарнизоне.

Мысленно несколько раз представил нашу с Тасей встречу и все равно не угадал. В действительности все получилось намного неожиданней. С Сашей Векличем по газетным делам находились в госпитале. Ближе к обеду зашли в столовую. Сели за свободный столик в офицерском зале. И тут с полным подносом в белом халате появилась Тася и… прошла мимо. Даже обидно немного стало: не узнала. Жду ее второго выхода. Затем негромко окликаю и — немая сцена. А потом взрыв женских эмоций:

— Гриша, ты?! Откуда?!

С опасением кошусь на поднос с аппетитным борщом, не дай бог она его уронит прямо мне на голову. По инерции поднимаюсь, а дальше, думаю, вы представляете, что было: жаркие объятия, поцелуи. Боковым зрением заметил, что народ перестал обедать и столовая превратилась в театральную сцену, на которой происходит любопытное действо — кульминация встречи двух одноклассников. Мы едва не сорвали аплодисменты.

— Ты так просто от меня не уйдешь, обязательно надо отметить это историческое событие! — радостно сообщила Тася.

Она, конечно, злоупотребила служебным положением: в поварской подсобке каких только кулинарных деликатесов мы с Сашкой под 96-градусный напиток не отведали. Даже полтавское сало с чесноком (последнее — хорошее средство от поцелуев и инфекции) с удовольствием попробовали.

Потом с ответным визитом принимали шеф-повара госпиталя у себя на базе.

За буднями подошло время расставаться. Тася в Афганистане встретила будущего мужа и уехала с ним в Союз. Сейчас живет в городе Кривой Рог, у нее уже взрослые сын и дочь. Виделись с Таисией дома, на 25-летии со дня окончания средней школы, собрался почти весь класс. У берегов красавицы Сулы вспомнили годы безвозвратно ушедшей юности и ту, подаренную судьбой, незабываемую встречу в далеком Афгане.

Украинский борщ (не зря во Львове учились) полюбили и друзья-однокурсники: татарин Игорь Курбангалиев, киргиз Акжол Исаев, узбек Камиль Джабаров, белорус Володя Титков. С некоторыми из них нас так же, как и с Тасей Вольвач, неожиданно свел Афганистан.

В пригороде Кабула, в Теплом Стане, в газете автомобильной бригады служил Игорь Курбангалиев, с которым периодически встречались и у него, и у меня в Баграме. Игоря отнюдь не всегда можно было застать в бригаде: он с автоколоннами объездил весь Афганистан. Естественно, неоднократно попадал под обстрелы и дорожные мины. И тогда приходилось забывать о блокноте и фотоаппарате и брать в руки автомат Калашникова, тоже серьезный аргумент военного журналиста. К счастью, удача Игорю сопутствовала.

Наш общий с ним командир отделения по ЛВВПУ, тогда корреспондент газеты Туркестанского военного округа «Фрунзевец», Владимир Тимофеев несколько раз в году бывал в загранкомандировке в Афгане. Став полковником, доктором наук, он не забывает дни и ночи, проведенные под неспокойным афганским небом. Как и другой сокурсник Валерий Коваленко и его отец, тогда полковник, старший преподаватель Львовского высшего военно-политического училища, побывавший в месячной командировке в ДРА. Редкое совпадение обстоятельств: отец и сын встретились в Баграмском гарнизоне, в редакции газеты «Ленинское знамя».

И друга третье плечо

Бывший командир второго отделения нашей курсантской группы Сергей Анисько, увы, недавно ушедший из этого мира, по-моему, был последним редактором газеты 108-й мотострелковый дивизии. Перед отъездом в Союз получил я от него письмо с Дальнего Востока, где Сергей служил. Он уже собирался в Афган, поэтому формировал базу данных о климате, обстановке и в целом о жизни в чужой стране.

А что, кроме правды, я мог написать в ответ? Не скрывая, сообщил, что здесь, как раз плюнуть, можно подхватить целый букет болезней: забытый в Союзе тиф, тропическую лихорадку, дизентерию, пневмонию и, конечно же, «желтуху» — по-медицинскому гепатит.

Любопытная старая справка попалась на глаза, подготовленная главным инфекционистом Министерства обороны СССР генерал-майором медицинской службы К. Ивановым. Вот выдержки из нее:

«…Две трети 40-й армии (около 80 тысяч человек) в течение года получали тяжелую инфекцию, и не одну. Ведущее место занимал вирусный гепатит (40,6 51, 2 проц. всех больных), шигеллезы и другие острые кишечные инфекции (14,6–20,2 проц.), брюшной тиф и паратифы А и Б (9,6–26,9 проц.), малярия (2,7–5 проц.), амебиаз (3,3–11 проц.).

Особенностью инфекционных заболеваний в условиях Афганистана была их высокая степень летального исхода. Так, в 1983 году в гарнизонах Кандагар и Кундуз тиф тяжело протекал в 25 процентах случаев, а смерть после осложнений превысила трехпроцентную отметку».

А ведь за этими цифрами — тысячи жизней, преимущественно молодых…

«Единственное, Серега, что здесь замечательное, так это взаимоотношения между людьми — чистые, доверительные, доброжелательные. Непорядочных, подлых людей здесь, наверное, и вовсе нет, по крайней мере я таких не встретил», — писал я на Дальний Восток, ничуть не преувеличивая.

Кстати, это первое открытие, которое сделал для себя на чужой земле: здесь мы, даже незнакомые, относимся друг к другу куда бережнее, терпимей, чем дома, где, казалось бы, не гремят выстрелы, тишина и покой — чем не идеальные условия для добрых взаимоотношений. Прав поэт:

Риск — привилегия разведчиков

На ташкентском пересыльном пункте в ожидании попутного борта на Кабул провел несколько томительных дней и ночей. И вот наконец-то объявили, что через пару часов состоится долгожданный рейс «Ан-12». Все, включенные в заветный список его пассажиров, обрадовались. Хотя постореннему наблюдателю несколько странным могло показаться это общее настроение: в неизвестность, на войну ведь летели люди. Впрочем, и на мирной «пересылке» с ее неопределенностью и пустым времяпровождением оставаться уже не было сил. На борту самолета я оказался рядом с высоким усатым капитаном-брюнетом в песчаной «афганке». Как выяснилось, он возвращался из отпуска в Баграм. Услышав, что я направляюсь туда, получив назначение в дивизионную газету, строгий на вид капитан впервые улыбнулся, сказав: