Страница 30 из 44
К тому времени я уже хорошо понимал, что печатать повесть с продолжением, когда еще ни сам автор, ни издатель не имеют ни малейшего представления о том, как эта повесть будет развиваться и чем она кончится, по меньшей мере неосмотрительно! Однако именно это меня и привлекало: я хотел использовать возможность, так легкомысленно предоставленную мне мистером Рэндольфом Грейтсом-младшим, чтобы рассказать правду о трагической жизни Рамона Монтеро.
Рэнд, казалось, совсем забыл о моем существовании, а редактор воскресного приложения, который, кстати сказать, относился к моей работе весьма отрицательно, не беспокоил меня, зная, что я выполняю личное задание босса. Это меня вполне устраивало: я целиком мог посвятить себя внимательному изучению таинственных обстоятельств преступления и дальнейшему знакомству с людьми, которые так или иначе имели к нему отношение.
Надо сказать, что Карриган удивлял меня своим спокойствием. Неудачи его не огорчали и не разочаровывали. Он упорно продолжал изучать все существенные стороны дела: вещественные доказательства были подвергнуты новым, более сложным лабораторным исследованиям; десятки людей, которые в день убийства находились вблизи музея, тщательно допрашивались.
— В молодости, когда я сталкивался с первыми неудачами в работе, — признался мне полицейский инспектор, — сразу терял голову и метался из стороны в сторону. Только с годами я понял, что если следствие ведется правильно, по законам криминалистики, то каждая неудача и каждая отброшенная версия, по сути дела, увеличивают шансы на успех. Каждый раз мы обогащаемся опытом и познаем те пути, по которым идти не следует.
Такая постановка вопроса меня не воодушевляла. Следить за педантичной деятельностью Карригана мне было просто скучно. И я часто посещал парк аттракционов, где всегда находил какие-нибудь интересные детали для моей документальной повести.
Моего друга Джо я теперь почти не видел. И не только потому, что повседневные репортерские обязанности отнимали у него много времени. Они с Кэйзи были неразлучны и счастливы. Я просто не смел им мешать.
Должен признаться, что без Джо на Кони-Айленде мне приходилось нелегко. Я там по-прежнему с трудом ориентировался и часто, оглушенный шумом и криками толпы, подолгу блуждал среди аттракционов. Но, должно быть, верно говорит пословица: «Случай приходит на помощь лишь тому, кто его упорно ищет». А я его искал. И нашел…
Однажды возле какого-то балагана до моего слуха донесся гнусавый, монотонный голос зазывалы. Человек кричал:
ЛЕДИ И ДЖЕНТЛЬМЕНЫ! УБЕЙТЕ СВОЕГО ВРАГА, УБЕЙТЕ ЕГО, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН САМ РАСПРАВИТСЯ С ВАМИ! УБЕЙТЕ СВОЕГО ВРАГА, И СЧАСТЬЕ ВСЕГДА ВАМ БУДЕТ СОПУТСТВОВАТЬ! ВЫ НАЙДЕТЕ СВОЕГО ВРАГА ЗДЕСЬ… УБЕЙТЕ ЕГО И ЖИВИТЕ СПОКОЙНО!
Уже не впервые здесь, на Кони-Айленде, я убеждался в могущественной силе слова. Мне так захотелось узнать, о чем кричит зазывала, о каких он говорит врагах, что я энергично принялся пробивать себе путь локтями в ту сторону, откуда неслись крики.
Увы! Это оказался самый обыкновенный тир. На прилавке перед барьером лежало несколько воздушных ружей. В глубине балагана красовались яркие жестяные мишени. Я вгляделся и сразу все понял: это и были те самые «враги», которых зазывала так красноречиво призывал «убить». Их было много: враги на все вкусы! «Безработица» в виде закрытых фабричных ворот, которые распахивались от удачного выстрела. Стоило попасть в цель, и негр, или куклуксклановец, или полицейский, или бандит падали замертво, болтались на виселице, проваливались в ад. Тут были и «высокие цены», и «налоги», и мрачная фигура сборщика взносов за товар, проданный в рассрочку, и «рука Москвы», которая показывалась из-за кремлевской стены, вооруженная бомбой с горящим фитилем, и «неудача» в виде уродливой старухи, и зверское лицо фашизма, и еврей с крючковатым носом, и «несправедливость», которую удачный выстрел мог легко превратить почему-то в денежный дождь…
Нет, зазывала не обманывал: здесь было все, что мог ненавидеть любой посетитель парка. Я стал наблюдать, пытаясь заранее угадывать, какую мишень выберет очередной стрелок. Странно, мне это почти никогда не удавалось. Вот подходит немолодой, вполне прилично одетый человек. «Ну конечно, — думаю я, — этот будет стрелять по «высоким налогам» или по «конкуренту»!» А он упорно посылает заряд за зарядом в изображение окорока, на котором указана очень высокая цена. Это «дороговизна». С каждым удачным выстрелом цена несколько снижается… Но кто же он такой, этот человек? Безработный? Вряд ли. Конечно, не лавочник. Или, может быть, это биржевой маклер? А вот кто-то стреляет по мишени «рука Москвы». Лица стрелка не видно. Он в стоптанных башмаках, в потертом костюме с обвисшими карманами. Фашист? Эмигрант из бывших гитлеровских прихвостней? Ну нет! Этим типам в Штатах живется совсем неплохо. Скорее всего, это один из тех, кому вдолбили в голову, что во всех его бедах виновата Москва..
Просто удивительно, как много раздумий вызывало такое, в сущности, убогое зрелище! Но, ей-богу, тир «Убей своего врага» был выразительнее самой пространной лекции о путанице политических настроений в Соединенных Штатах Америки!
…УБЕЙТЕ СВОЕГО ВРАГА, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН САМ РАСПРАВИТСЯ с ВАМИ! —
кричал хитрый зазывала.
И к барьеру подходили озабоченные люди…
Стреляли солдаты и молодые девицы, старики и дети, негры и белые, люди мрачные и люди, скрывающие свои чувства под маской неестественного смеха или безразличия. И каждый раз, когда они поражали цель, побеждало самое большое желание каждого из них.
И все эти чудеса творили люди. Обыкновенные люди. Мои соотечественники…
Вот здесь-то и произошла та самая случайность, о которой я говорил в начале этой главы. Впрочем, случайность это или нет, я не совсем уверен. К сожалению, в моей стране такие вещи происходят нередко.
Несколько зевак, и я в том числе, наблюдали за красивым развязным парнем, который, не переставая вяло перекатывать во рту жевательную резинку, безуспешно стрелял по изображению негра. Раздосадованный неудачей, он бросил ружье на прилавок и, круто повернувшись, столкнулся лицом к лицу с негритянской девочкой лет тринадцати. Она уверенно пробиралась в толпе с корзинкой, из которой высовывалось горлышко молочной бутылки. Парень, не сумевший «убить своего врага» в тире, решил отыграться в жизни: он больно, а главное, неожиданно, щелкнул девочку по лбу.
— Попал-таки в черномазого! — хмыкнул он, встретившись со мной глазами.
Я промолчал и уже хотел отвернуться, но в это время девочка бросилась на своего обидчика и сильно ударила его ногой в лодыжку. Парень вскрикнул и запрыгал на одной ноге. Он рассвирепел и поймал девочку за короткую, загнутую кверху тугую косичку. На выручку маленькой негритянке подошли сразу несколько человек: продавец воздушных шаров, сухопарая пожилая дама, я… Да, я тоже подошел. Не так быстро и решительно, как следовало бы, но все же подошел. У пострадавшего красавца тоже объявились свои «сторонники». Они кричали непристойности, улюлюкали и замахивались на девочку. На первый взгляд могло бы показаться, что их очень много, но они не решались давать волю кулакам, потому что понимали: большинство из тех, кто стоит в стороне и молчит, в случае чего, задаст им хорошую трепку.
— Пойдем, — сказал я девочке, — я тебя провожу.
— Что вы! — Она улыбнулась ослепительной белозубой улыбкой. — Да я их ни капельки не боюсь: у меня здесь целый миллион друзей!..
— Вот как! Значит, я познакомился сегодня с маленькой миллионершей?
Девочка смеялась звонко и заразительно. Мы шли рядом, разговаривали и шутили. Было бы гораздо удобнее, если бы я взял ее за руку, так как толпа нас часто разлучала. Но я этого не сделал, не мог заставить себя это сделать. Да!.. Теперь мне стыдно об этом вспоминать, но я не взял девочку за руку, потому что она была черной: а вдруг бы кто-нибудь подумал, что она моя дочь?..