Страница 19 из 44
Мисс Паризини судорожно проглотила слюну, поперхнулась и продолжала хриплым голосом:
— А я… Я решила сообщить об этом Монтеро. Мне захотелось увидеть, как отнесется к такой новости этот черствый, равнодушный ко всему человек. Я знала, где он живет. В тот день я уехала с работы раньше и встретилась с ним недалеко от его дома. Там, на улице, я рассказала ему все, весь разговор…
Она сцепила руки и стала раскачиваться из стороны в сторону.
— О! Я знаю, что поступила очень нехорошо, что совершила преступление, но постарайтесь понять меня, господин инспектор…
— И это все?! — Я был вне себя от удивления.
— Все, клянусь вам, все! Больше я об этом никому не сказала! Я понимаю, что совершила преступление против моего хозяина, мистера Губинера. Я предала его, выдала его секрет. И пусть бы ничего не случилось, но он все равно мне этого никогда бы не простил, если бы только узнал… И Чарли мне бы не простил… Ведь семнадцать лет, сэр, семнадцать лет мы боремся за свое счастье. А если я потеряю работу, все пропадет. Все! Заберут и платяной шкаф — за него выплачивать еще три месяца, — и столовый гарнитур, и диван, и я останусь одна, совсем одна на всю жизнь…
Мисс Паризини разрыдалась.
— Успокойтесь. — Мне впервые стало ее жалко. — Губинер от меня ничего не узнает. Я дал вам слово. Расскажите лучше, как отнесся к вашему сообщению Монтеро.
— Он… Он долго не мог понять. — По губам кассирши пробежала злорадная улыбка. — А потом так смешно шевелил руками и говорил что-то непонятное на своем языке. Но все-таки я не сумела пронять его как следует. Он остался таким, как всегда, — бесчувственной деревяшкой, куклой.
— Неужели вам его совсем не жаль?
— Я добрая католичка, господин инспектор, и никогда не радуюсь чужому несчастью. Но бог ведь сам его прибрал, не так ли? Значит, это был нехороший человек.
Кажется, я узнал все, что хотел. И даже более того — я познакомился с мисс Паризини. Как это могло случиться, что я, коренной житель Нью-Йорка, никогда раньше не встречал таких людей?.. Чепуха! Конечно, встречал. Они были везде: и в редакции, и на улице, и среди моих знакомых. Просто мне не приходило в голову думать о том, как они живут, чем живут, какие у них цели в жизни.
— Ну, а… та девушка, о которой говорил управляющий, она была у мистера Губинера? — спросил я скорее всего для того, чтобы заполнить затянувшуюся паузу.
— Не знаю, сэр, Мне ведь из окошка кассы видны только руки. Они протягивают мне деньги, а я им билеты. О последней посетительнице я рассказала все, что помнила, тому доброму инспектору в очках… — и, решив, что я хочу услышать то же самое из ее уст, добавила: — У нее на правом запястье позолоченный браслет «змейка». Руки молодые. На ногтях остатки лака темно-красного цвета. Протянула мне две монеты по двадцать пять центов. Я ей говорю: «Скоро перерыв, через десять минут мы закрываем». — «Ничего, говорит, дайте билет». Я и дала. А что мне было делать?
— Наверное, прислуга или няня, — сказал я, готовясь распрощаться с хозяйкой. Мне захотелось на воздух.
— Что вы! С такими яркими ногтями…
Я вздохнул.
— Извините за беспокойство, мисс Паризини. Я пойду. Можете быть уверены, что о нашем разговоре никто ничего не узнает.
Она принялась энергично вытирать фартуком ладони, но, протянув мне руку, вдруг застыла, глядя на меня широко раскрытыми глазами.
— Боже мой! — Она удивленно смотрела то на меня, то на свои руки. — Я вспомнила! Честное слово, я вспомнила… У этой женщины были испачканы ладони. Будто она где-то падала…
Я заметил, что это могло произойти на любом из многочисленных аттракционов, где люди падают. Например, на чертовом колесе, во вращающейся трубе, в «пьяном» коридоре… Ничего особенного — девушка повеселилась, а потом решила пойти в Музей восковых фигур…
Но мисс Паризини покачала головой:
— Нет. Редкая женщина истратит полдоллара, чтобы за десять минут осмотреть музей…
— Постойте! — вдруг перебил я ее. — А мистер Губинер был в это время в музее?
Мисс Паризини медленно поднесла руку ко рту. Глаза ее расширились.
— Да… Святая Мария, это была она! Та самая девушка, которую обещал послать управляющий мистеру Губинеру…
Я сел. Конечно, это могла быть только она!
Глава десятая
ХОТИТЕ — ВЕРЬТЕ, ХОТИТЕ — НЕТ
— Черт возьми! Ты меня слушаешь или читаешь книгу?
Мой друг Джо Кэсиди на миг перестал листать страницы словаря Уэбстера и посмотрел на меня удивленно:
— Старик, я не только тебя слушаю — я ловлю каждое твое слово и не перестаю удивляться. Воображаю, что скажет Карриган…
Мой друг Джо Кэсиди посмотрел на меня удивленно.
— Карриган ничего не скажет, потому что он от меня ничего не узнает. Я дал слово. И от тебя он тоже ничего не узнает. Слышишь?
— Хорошо, хорошо. На меня ты можешь положиться. Но ты не думай, что этот толстячок хоть сколько-нибудь наивен. Он всегда знает больше, чем говорит, и никогда не теряет зря времени. Но, во всяком случае, Мак, ты узнал уйму сногсшибательных вещей. Я думаю, что девчонку найдем где-нибудь в парке аттракционов. Она наверняка там работает. Ведь кассирша слышала, как управляющий сказал, что далеко ходить не надо. Кроме того, наша девица торопилась — значит, у нее было мало времени, возможно даже, она выбежала в обеденный перерыв… Вот что, Мак, надо будет узнать, какие аттракционы закрываются на обед чуть раньше музея, и среди них искать девушку с браслетом «змейка». Очень просто! Поехали?
— Послушай, Джо, а почему бы не спросить прямо об этом Губинера или его родственника Паркера?
— Так они тебе и скажут! Особенно если ты напал на правильный след. Ты разве не видел, как он все время крутит…
— Хм! Да… Пожалуй, ты прав, Джо. — Я посмотрел на часы. — Поехали в парк. Мы еще застанем аттракционы открытыми.
Аттракционы парка Кони-Айленд закрываются на обед в самое различное время дня, но нас интересовали только те, где перерыв начинался несколькими минутами раньше, чем в Музее восковых фигур.
— Девушка купила билет за десять минут до закрытия музея, — рассуждал Джо по пути на Кони-Айленд. Почему она так поступила, мы еще не знаем, но мы можем предположить, что она очень торопилась: предстоял разговор с Губинером и обратный путь к себе на работу. Музей закрылся в три часа дня, а аттракцион, где работает наша девица, вероятно, закрывается на несколько минут раньше. Скажем, в два сорок пять. Таким образом, у нее было достаточно времени, чтобы прийти в музей, поговорить с Губинером и возвратиться на работу.
— А в котором часу произошло убийство? — спросил я.
— В том-то и дело, что убийство произошло в то время, когда у девушки был обеденный перерыв. Судебная экспертиза называет довольно точное время: между тремя и тремя тридцатью дня.
— Уж не думаешь ли ты?..
— Нет, думать я предоставляю тебе! Я просто собираюсь узнать, какие аттракционы Кони-Айленда закрываются на обед с двух тридцати до трех пятнадцати. А потом поискать там девицу с браслетом.
— Но ведь она могла отпроситься раньше или позднее своего перерыва.
— Вряд ли. В тот день было много народу. Это можно допустить как исключительный случай.
Джо удивительно быстро раздобыл у администратора парка список тех аттракционов, которые нам предстояло посетить. К счастью, их оказалось не так уж много: большинство зрелищ закрывалось на обед гораздо раньше или не закрывалось вовсе.
В нашем списке значились аттракционы: «Путешествие в ад», «Мертвая петля», «Городок лилипутов», «Царица змей», «Переворачивающаяся кровать» и знаменитая выставка курьезов «Хотите — верьте, хотите — нет»…
Джо свистнул от удивления.
— Смотри-ка, сюда входит «Казнь на электрическом стуле». Это аттракцион, где работает тот парень, за которым Карриган установил свою проклятую слежку! Хорошо, оставим напоследок. — Он достал карандаш и принялся жирно подчеркивать некоторые строки. — Так. А теперь посмотрим, куда мы пойдем в первую очередь… «Городок лилипутов» вычеркнем совсем. Их профсоюз строго следит за тем, чтобы там не работал ни один человек нормального роста. В аттракционе «Мертвая петля» женщины не участвуют. Это я хорошо знаю. Тоже вычеркнем. Нас пока интересует девица. Только она! Давай начнем с выставки курьезов. Там работает много народу.