Virago

Дома, едва переодевшись в свободное и распашное платье, она уселась перерисовывать карту дона Кристобаля. За этим занятием и застал ее мессер Федерико. Он глянул через ее плечо в карту, и губы его округлились, изготовясь сказать удивленное «О!», округлились и глаза. Промолчал он только потому, что боялся помешать ей вычерчивать берег Иберии.

– Вот как ты умеешь! Ай-я-а, ну и племянница! Неужто прямо там и срисовала?

Она кивнула и отложила сухое перо.

– Далеко пойдешь. Заканчивай. Завтра отправим с курьером и с голубком.

– Скоро ли будет галера, дядюшка?

– Дней через десять, не раньше. Уж потерпи, – успех настроил посла на благодушный лад, – развлекись покуда, племянница. Я тебе открою кредит. Мавританское золото здесь куда как хорошо, и можно взять не втридорога.

– Дядюшка… – она помедлила, запоздало раздумывая, стоит ли рассказывать, пришла к выводу, что защита посла венецейского в нынешних обстоятельствах будет нелишней, и призналась, – я имела честь свести знакомство с супругом донны Элизабеты. И прошу вас рассказать мне о нем подробнее, потому что моя скромная персона его не в меру заинтересовала Да и его персона мне небезынтересна.

– Откуда он взялся? Как я слышал, он должен был уехать…

– Вот и я думаю, откуда? – произнесла мона Алессандрина таким тоном, словно посла обвиняла в несвоевременном возвращении маркиза.

– В чем именно выразился его к тебе интерес?

– Наотвешивал мне комплиментов целый воз, и сказал, что готов сопровождать меня везде и всюду. При том сказал так, что отказаться было невозможно.

Посол в досаде стукнул себя кулаком по раскрытой ладони.

– Очень даже возможно было бы отказаться! Сказала бы, что я не позволю.

– Он грозился и вам напеть похвал в мой адрес. Наверное, он не постеснялся бы испросить у вас разрешения на прогулки со мной. И вы бы ему не смогли отказать, дядюшка. Все-таки он родственник короля, и это чувствуется.

Посол мрачно молчал. Потом сказал:

– Ладно, не волнуйся. Интерес его скорее всего самого обычного свойства. А если совсем невмоготу станет, уедешь в Лисбону, поплывешь домой оттуда. Рекомендательные письма я дам…

– Все-таки, что он за птица?

– До недавнего времени был той самой птицей, которая у него в гербе. И поступал точно по своему девизу. А сейчас он свои обломанные когти весьма искусно прячет под мягкими перьями, и даже может казаться грозным, как показался тебе. Но если знать обстоятельства, это впечатление рассеется.

– О какой же камень он обломал когти?

– Представь себе, об одну девицу. Девица была небесной красоты, родом из Англии, и приданого у нее хватило бы, чтобы скупить пол-Кастилии.

– Элизабета?

– Ее кузина. Там история в самый раз для мессера Бокаччио. Я бы тебе рассказал, она стоит того, но не хочу отвлекать тебя от карты. Тебе хватит терпения дождаться утра?

День пятый,

в который мона Алессандрина и дон Карлос находят, что у них много общего.

– Итак, донна Элизабета до своего счастливого замужества жила в Англии, в городе Лондоне, в доме своей кузины. Кузину эту звали Маргарита, красотка она была. Отец у нее был первым негоциантом в Англии, богат, как Крез Лидийский, вел дела со всей Европой. А жених ее был из бедных рыцарей, работал помощником у ее отца, говорят, ради того только, чтобы видеть ее каждый день. Так вот, отец Маргариты родом был из Кастилии, у него и фамилия была Кастелл, по названию на английский лад той земли, откуда он выходец. А из Кастилии он бежал давным-давно, мальчиком еще, со своим отцом-иудеем. Оба они крестились, но младший Кастелл был покрепче своего отца. На людях он божился и крестился, как добрый христианин, а дома имел иудейскую молельню. В Англии до этого дела никому не было, там народ не шибко богомольный… А кастильской короне до всего есть дело, особенно до чужих денег. Про отступничество его прознали, и выяснить это наверняка отправился ни кто иной, как маркиз…

– Выяснять, как молится простой купец? – мона Алессандрина приподняла брови, и нацепила на двузубую вилочку ломтик рыбы. Посольский завтрак проходил в приятной желудку неспешности.

– Не простой, а очень богатый купец. Но, разумеется, он ехал не только за этим. У него были и другие важные дела в Англии. В те времена был он холост и в большом фаворе у своего дядюшки. А слава у него была такая, что если девушка проводила с ним полдня, то в чести ее уже можно было усомниться. И угораздило его влюбиться в эту самую Маргариту. А она, к слову сказать, и не знала, кто у нее отец и как он молится, потому что старый Кастелл был человек весьма скрытного нрава. Маркиз предложил ей руку и сердце и, по слухам, чуть ли не корону Кастилии и Арагона, которую клялся вскорости для нее добыть. Такой-то у дона Фернандо верный гранд и любящий племянник. Ну да ладно. Маргарита выслушала все это и отказала – под тем предлогом, что помолвлена. Нравом пошла в отца. Маркиз – к старому Кастеллу. И тот отказал, хоть это уже было опасно в его положении.

Тут наш влюбленный обратил внимание на Элизабету, но не для того, чтобы утешиться, а для того, чтобы заполучить Маргариту любой ценой. Элизабете он пообещал, что похитит ее, увезет в Кастилию и женится. А та влюбилась в маркиза с первого взгляда, и, ясное дело, согласилась. Он тогда везде растрезвонил, что покидает Лондон в большой печали, и корабль его видели плывущим вниз по Темзе к морю. А на самом деле корабль встал в затоне неподалеку от города. И однажды Маргарита получает письмо, написанное от имени ее отца, но не его рукой. А в том письме сказано, что ее отец, находясь по делам в порту, упал в трюм своего судна, сильно расшибся и просит ее приехать немедленно. Дело было уже вечером. Маргарита в большом горе собирается ехать, зовет с собой Элизабету… А Элизабета в это время получает другое письмо, где написано: «Поезжай с кузиной, сопровождающий привезет вас на мой корабль, ее я отправлю обратно, а тебя увезу…» и подписано «К. д'А.». Так девицы попали вдвоем на кастильский корабль. Ясно, что у маркиза было намерение отправить на берег Элизабету, но Маргарита, поняв, в чем дело, так в нее вцепилась, что растащить их не было никаких сил. Поплыли они в Кастилию вместе, а за ними в погоню пустились отец Маргариты и ее нареченный на доброй английской посудине, которая звалась «Маргарита», в честь красавицы.

У берегов Гранады их застигла буря. Англичане решили взять корабль маркиза на абордаж, и было взяли, да тут порвало канаты, и корабли разнесло. Не знаю точно, как там было дело, но и обе дамы, и нареченный Маргариты оказались в Гранаде, во дворце, который принадлежал когда-то матери маркиза, а потом ему. И праздновать бы маркизу победу, если б у него в доме не нашлось одной ушлой бабенки из простых, которая одно время с ним спала, а потом ему разонравилась, и он ее разжаловал в прислужницы. Бабенка эта решила ему насолить и устроила вот что: подговорила нареченного Маргариты для вида от нее отказаться, а Маргариту – для вида согласиться на брак с маркизом, и маркизу поставить условие: прежде чем состоится венчание, увидеть, как ее нареченный и ее кузина Элизабета выезжают из ворот. Отец Маргариты в это время скрывался в Гранаде у своего сотоварища-иудея. Ну а дальше эта самая бабенка просто-напросто подменила Маргариту на Элизабету. Перед тем она раскрасила Элизабету так, чтобы та походила на кузину, а повелителю своему маркизу подмешала в вино какое-то зелье, чтобы он черного от белого наверняка не отличил. Так он и женился на Элизабете.

Все бы еще обошлось, признай он этот брак. Элизабета – дама видная и достойная. Но он решил вернуть свое сокровище, Маргариту, и ради этого уже ничем не брезговал. А Маргарита пожаловалась на него государыне, и помянула между делом, что-де обещал он ей кастильскую корону, и вскорости… Государыня созвала суд, на который вызвала и маркиза, и Элизабету, и нареченного Маргариты, и саму Маргариту, и ее отца. Тут уж они все сцепились, как сведенные. Маркиз говорит, что отец Маргариты – иудей, и что Элизабета – служанка. Элизабета – руки в боки, и наизусть всех своих предков до двенадцатого колена, а они у нее и впрямь все как один благородные, только бедные, как церковные крысы. Нареченный Маргариты кричит, что маркиз напраслину на них возводит, и что Кастеллы спокон веку добрые христиане, никак иначе. Порешили: Кастелла, как иудея и отступника, в инквизицию, Маргариту и нареченного ее Питера поженить, а наследующий день после их свадьбы назначить смертный бой между Питером и маркизом за честь Элизабеты. В случае, если Питер победит, Элизабета признается честной женщиной, и маркиз обязан признать ее своей женой, а в случае, если маркиз, то… Маргарита остается вдовой, а Элизабета – обесчещенной.