Перекресток

– Вячеслав Иванович, – на время праздника договорились отказаться от псевдонимов, – пора бы начинать!

– Начнем!

Интеллектуал пошел вслед за Вадимом и Женей к помосту.

– Хватило стропил? – спросил он. Вопрос о строительстве помоста решался, как и все на этом празднике, экспромтом. Какие-то брусья, доски и десять килограммов больших гвоздей купили по дороге, на одном из строительных рынков около МКАДа. Быстро покидали все это в нанятый грузовик, и без того забитый многими предметами, и поехали дальше.

– Как видите, все в лучшем виде!

Они поднялись к помосту. Оказалось, что за помостом оборудован «штабной стол». Он был наскоро и грубо сколочен выше по склону. И сам напоминал помост, только меньше и намного ниже. Еще выше, прямо на земле и камнях были сооружены сиденья, полукругом охватывающие стол. Два больших костра по бокам хорошо освещали стол, если смотреть на него из импровизированных кресел. Однакос помоста он даже не был виден – прятался в тени. Человек, выходящий из-за стола, словно возникал из темноты, и, пройдя меж двух огней, оказывался на помосте, хорошо освещенном еще парой костров.

За столом собраласьбольшая часть ближайших соратников Интеллектуала. Кроме них там были еще несколько человек. Среди них выделялся Георгий Олегович Дубенков. Старый соратник Интеллектуала по НРПР, высокий крупный мужчина, тренер по бодибилдингу и борьбе. В свое время он создал самую боеспособную районную организацию НРПР. И сохранял ее, даже когда партии не стало. Именно он привел на праздник шестьдесят человек из Смоленской и прилегающих областей.

Кроме Дубенкова за столом сидели руководители групп из Челябинска и Петербурга. Эти мужчины, чуть старше сорока, уже многие годы сохраняли в своих городах дееспособные молодежные организации русского сопротивления. Но никак не могли найти федеральную структуру, которой можно было бы поверить и которую можно было бы поддержать. Лично Интеллектуала они уважали. Однако однажды сказали ему примерно следующее: «Ты, Иваныч, нормальный мужик, и мы тебе верим! Но, согласись, ты довольно прост. Тебя легко надуть. А потом ты уже искренне убеждаешь в чем-то людей, которые верят тебе. Убеждаешь в том, в чем не по расчету, а по простоте обманулся сам. Так что, извини, но мы больше не будем никому доверять, даже по твоей рекомендации. Если сделаешь что-нибудь сам, то еще подумаем. А так – нет!»

Сейчас они приехали по приглашению Интеллектуала именно на праздник, а не на политическое мероприятие. Приехали, скорее, из любопытства. Тем более, что дорога им и их соратникам была щедро оплачена. Причем, не по прибытии, а перед поездкой, телеграфным переводом. Такой подход вызывал уважение.

Кроме старых и новых соратников за штабным столом сидел личный друг Интеллектуала. Вовка, по прозвищу Вовец! Он был намного младше Интеллектуала, как впрочем, и большинство его знакомых, друзей и близких. Прекрасный инженер, неплохой бизнесмен и организатор, он, помимо всего прочего, был натурой заводной и артистической. Почти профессионально играл на гитаре и пел. Случайно узнав о готовящемся празднике, Вовец пришел в восторг, только представив реализацию замысла. И упросил взять его с собой.

Он оказался в команде, как нельзя, кстати. Со всеми перезнакомился, успел завязать пару интересных контактов по бизнесу, растормошить и сплотить всю разношерстную и разновозрастную компанию за штабным столом. И, к тому же, спеть полдюжины песен, которые вроде бы и не относились к теме дня, но пришлись весьма кстати своим настроем. Кроме того, он весьма недурно разбирался в электронной аппаратуре, и помог Жене при монтаже усилительной системы.

В момент появления Интеллектуала Вовец был увлечен разговором с Татьяной, которая исполняла роль хозяйки стола. Интеллектуала поразило, как за эти несколько часов расцвела и помолодела эта, изрядно потасканная, путана. Ее спина распрямилась, она подтянулась, голова свободно откинута назад, глаза блестели, а щеки горели.

Она как будто разом сбросила и печать своей малопочтенной профессии, и груз тяжкой доли матери-одиночки. Словно опять была девушкой из нормальной семьи, студенткой старшекурсницей приличного ВУЗа.

– Ну и здоров же ты спать, Иваныч, – сказал Дубенков, сжимая Интеллектуала в объятиях.

– Георгий Олегыч, мы же уже здоровались, чего это ты вдруг снова решил, – засмеялся Интеллектуал, с трудом избавляясь от железных объятий Дубенкова.

– Так мы с тобою семь лет не виделись! Можно и поздороваться лишний раз!

– Ладно, коллеги. Все разговоры потом. Сейчас надо открыть наш праздник.

– Праздник? – умные твердые глаза питерского соратника Валеры Антощенкова, бывшего офицера ВДВ, выражали сомнение и ожидание подвоха.

– Да праздник, праздник! Никаких съездов и оргкомитетов! Мы просто пьем и гуляем в хорошем месте, в хорошей компании, в ночь на Ивана Купалу!

– Иван Купала, по-моему, 4-го июля.

– Или 6-го.

– Ну, значит, соберемся еще 4-го и 6-го!

– А спонсор оплатит?

Интеллектуал стал серьезен.

– У меня, вернее у нас с ребятами, нет спонсоров. Но есть помощники и покровители.

– Кто же они, эти благодетели?

– Наши русские Боги и Творец Вселенной! И прошу не ерничать по этому поводу! Мы просто не успели многое рассказать, но это так! А конкретносейчас мы пропиваем гонорар за перевод и издание моей «Истории цивилизации и человека» в Европе. Можете верить, можете – нет. Впрочем, мы никого ни за что не агитируем.

За столом повисла тишина. Снизу от костров доносился гул разгорающегося веселья.

– Ну, ты даешь, Иваныч, – прервал неприятное молчание Дубенков. – Прямо, как олигарх какой-то!

– В финансовом плане мне до олигарха далеко. А в других моментах им до меня далеко. Или я не прав, Валера?

– Прав, профессор. Извини, просто все это удивительно.

– То ли еще будет!

Из темноты вынырнул отсутствовавший дотоле Алекс – Кондор.

– Гномы начинают беситься! Надо проявить организаторский позыв!

– Женя, запись к трансляции готова?

– Да!

– А микрофон?

– Да!

– Включишь запись сразу, как только я закончу тост.

Интеллектуал вышел из огненнойарки на помост. Заря догорала. И внизу было уже довольно темно. Меж костров наблюдалось активное шевеление. Он взял в руки микрофон, и над лугом разнеслось:

– Друзья, соратники, коллеги, господа, подруги! Мы собрались здесь просто потому, что нам хорошо вместе! Это только кажется, что, было бы много пива и вина – и хорошо будет со всеми. Это не так! Сказать такое может только быдляк, только голодный раб или холуй. Здесь таких нет! И мы собрались вместе – без чужих. Собрались, чтобы отпраздновать, по старому русскому обычаю, самую короткую ночь в году. Не более того! Но и не менее того! Ибо, без своих собственных праздников нет народа! Как нет его и без своих предков.

И… и без тех, кого с нами нет… Нет физически… Но они с нами! И мы знаем, что они рядом! И первую чашу пьем за них! Они будут веселиться эту ночь вместе с нами и нашими Богами!

Не чокаясь, земляки…

Интеллектуал замолчал, и над полем поплыли щемящие слова Харчикова.

Он стоял и не знал, что делать дальше. Вдруг из темноты вышла Татьяна. Интеллектуал поразился ее виду. Она была закутана в простыню, накинутую как сарафан на голое тело. На голове ее был венок, а в руках – огромная кружка с красным шампанским. Она подала Интеллектуалукружку. И он выпил ее до дна.

Снизу нарастал гул голосов. Он усилился еще больше, когда песня Харчикова закончилась.

Интеллектуал отдал кружку Татьяне.

– Принеси еще, – сказал он, снова взял в руки микрофон и поднял руку. Гул несколько стих.

– Соратники и земляки! Вроде довольно много еще русских на земле. Но сколько изних празднуют этот наш родной праздник?! Хотя бы не так, как мы, а поскромнее? Мало, увы, очень мало! Другие русские будут праздновать православные праздники, где через слово поминают жидовских святых! Будут праздновать коммунячьи лживые даты, 23 февраля, когда красная сволочь бежала от Пскова аж до Питера, а теперь это нагло преподносят как победу! Будут праздновать еще более уродские нынешние «россиянские» праздники! В конце августа будут праздновать годовщину фарса у Белого дома в 1991 году!