Страница 23 из 153
— Надеюсь, у тебя был веский повод звать меня. — Шаманка говорила негромко, несколько хрипловато. И тем не менее каждое ее слово было слышно отчетливо.
— Вожак стаи Оргрим полагает, что нашел труп тиранши. — Бранбарт снова шмыгнул носом, но на этот раз не стал плевать на палубу, а ненадолго отошел к перилам.
Сканга обернулась к Оргриму. Глаза ее были затянуты белой поволокой. Она протянула к нему руку.
— Отведи меня к Эмерелль, волчонок.
Ощущение было такое, словно его коснулась сухая ветка. Пальцы шаманки были твердыми и казались мертвыми. Ногти были скрючены, будто медвежьи когти. Сканга подняла на него взгляд и заморгала.
— Я тебя знаю, волчонок. Придешь ко мне, когда закончатся бои. — Она негромко захихикала. — Значит, теперь тебя зовут Оргрим.
У вожака стаи свело живот. Он слыхал о том, что шаманка иногда велит приводить к себе молодых сильных воинов. Поговаривали, что она крадет у них жизненную силу.
Он отвел шаманку к ложу королевы. Похоже, несмотря на свои молочные глаза, Сканга была не совсем слепа. Он ее не предупреждал, а она все равно сделала большой шаг через тело мастера меча. Зачем она захотела держаться за его руку? Чтобы проверить, подходящая ли он жертва для магии крови?
Шаманка положила узловатую руку на грудь мертвой королеве, ощупала разорванное платье. Затем раздраженно хрюкнула и ощупала лоб Эмерелль. Длинные ногти разрезали обгоревшую плоть. Сканга что-то негромко бормотала себе под нос. Оргрим разбирал только отдельные слова. Она приказывала эльфийке вернуться. При этом голос ее звучал мрачно и неестественно. Вожак стаи содрогнулся. Внезапно стало прохладнее. Со стороны открытого моря прилетел порыв ветра, тряхнул такелаж. Губы мертвой королевы задрожали. Рот ее открылся. Из уголков губ тонкими нитями потек свет, похожий на мед, засиял сквозь закрытые глаза. Послышался душераздирающий стон.
— Не противься, — прошептала Сканга. — Я вернула твой свет, эльфийка. Я могу удерживать его, сколько захочу. Теперь ты снова чувствуешь мучения, испытанные в миг смерти. Свою обгоревшую плоть. Раздробленные кости в теле.
Стон стал более пронзительным. Веки умершей затрепетали. Оргрим отпрянул на шаг. В это мгновение он был совершенно уверен в том, что все, что он слышал о Сканге, — правда.
— До сих пор мне говорили все, что я хотела знать. Сопротивляться смысла нет. В конце концов вы все говорите. Сдавайся. Скажи мне, как тебя зовут. Только свое имя — и я отпущу тебя.
Глаза мертвой королевы открылись. Там больше не было ни глазных яблок, ни зрачков. Только яркий свет, яркий настолько, что вожаку стаи пришлось отвести взгляд.
— Имя!
— Са… Сан…
Из глаз Эмерелль потекли слезы света. Ее голос потонул в неразборчивых всхлипываниях. Все громче и громче становился мучительный крик. Оргрим часто слышал крики умирающих, но зрелище мучений уже мертвого существа взволновало его до глубины души. Значит, нет спокойствия. Даже в могиле. Никогда.
— Санселла! — выдавила из себя королева. — Меня зовут Санселла! Санселла!
Сканга отняла руку. Жуткий свет исчез мгновенно. Тело лежало совершенно неподвижно. Оргрим испуганно уставился на мертвую. Могут ли трупы лгать? Неужели это последняя хитрость тиранши?
— Могу себе представить, что ты сейчас думаешь. — Сканга не сводила с него взгляда своих молочно-белых глаз. — Ответ таков: нет!
Бранбарт шмыгнул носом и плюнул под ноги Оргриму.
— И ради этого ты потопил свой корабль, щенок! Ты не достоин быть вожаком стаи. Я отнимаю у тебя стаю. Теперь ты простой воин. И, вероятно, это еще слишком много!
Оргрим, ничего не понимая, переводил взгляд с короля на Скангу и обратно. Эльфийская тварь лишила его всего! Он был слишком потрясен и удивлен, чтобы что-либо сказать. На протяжении нескольких дней все его мысли были направлены на то, как он станет герцогом, а теперь он даже не вожак стаи.
Шаманка держала в руках Лебединую диадему и гладила металл.
— Связь обрывается, — негромко сказала она. — Королева так долго носила свою корону, что существует связь между этим куском металла и ею. Но она ослабевает. Похоже, Эмерелль умирает. — Сканга закрыла глаза и крепко прижала корону к груди. — Она на краю заросших лесом болот на другом конце города.
— Приведите ее ко мне! — крикнул Бранбарт. — Тот, кто приведет Эмерелль, станет герцогом! Пошлите корабли, чтобы из болота она не ушла в море. Окружите ее! Травите ее, как волки раненую косулю. Вы слышали, она при смерти. Приведите ее ко мне! Если Эмерелль уйдет от нас, эта победа ничего не стоит!
Под колючим покрывалом
Мимо Олловейна проплыл мертвый ламассу с широко раскинутыми крыльями. Пряди его бороды окружали голову, словно пляшущие водяные змеи. Огромные крылья и тело быка были изуродованы. Только загорелое лицо с классическим носом, благородными бровями и полными чувственными губами было нетронуто. Ламассу плыл в широком луче красного света, попадавшем на воду через проем ворот под потолком цистерны. И он был не единственным мертвым, которого сюда сбросили.
Олловейн подгреб к причалу и вцепился в одно из золотых колец, встроенных в стену для того, чтобы привязывать к ним лодки. Стояла мертвая тишина. Ничто не шевелилось. Ни в воде, ни на лестнице, ни по дороге наверх, к красному свету.
Мастер меча бесшумно выскользнул из бассейна цистерны. Белый мраморный пол был испачкан кровью. Олловейн обнажил меч и длинными прыжками помчался к свету.
Здешняя потайная дверь тоже вела в роскошный зал. Черный фриз с деревьями из перламутра был единственным украшением мрамора. Большинство масляных ламп на лестнице были разбиты. Кровь была на стенах и на полу. Тяжелые золотые ворота были сметены. Похоже, будто какой-то великан в гневе колотил по ним кулаками. Снаружи ярким пурпуром горело небо.
Лестница вела наверх, в сад с прудами. Из золотых фонтанов рождались хрустальные цветы. Во взбаламученной воде одного из бассейнов лежали два хольда. Кровь тонкими розовыми струйками стекала в бассейн. Кроме плеска волн, не было слышно ни звука.
Олловейн недоверчиво огляделся. Что бы ни бушевало здесь, оно ушло дальше. Выше по холму он услышал пронзительные крики. Нужно возвращаться! Его долг — спасти королеву! Вахан Калид потерян. Один меч ничего не может изменить. Но может оказаться, что будет довольно увести Эмерелль из этого ада.
Олловейн снова вложил меч в ножны. Затем поспешил вниз, чтобы подать своим спутникам сигнал факелом. От парка с прудами было всего несколько сотен шагов до мангровых зарослей. У них почти получилось! Кентавры вытащили лодку из цистерны и подняли ее наверх.
Словно в качестве приветствия, из бассейна поднялась серебряная колоннада, когда они вышли в ночь. Их окружила завеса мелких брызг. Гондоран указывал отряду дорогу.
— Наверное, нужно иметь лошадиный зад, чтобы в голову пришла идея разгуливать с лодкой, — послышался сильный голос.
Серебристую пелену разорвали тени. Тяжелая дубинка вылетела вперед и переломила Антафесу передние ноги. Кентавр рухнул на колени. Олловейн увидел, как мокрый корпус лодки выскальзывает из рук остальных кентавров. Оримедес пригнулся, уходя от удара, и лягнулся. Его подковы угодили в грудь тролльскому воину.
Лодка скользнула по гладким мраморным плитам и вдруг наклонилась вперед. Все еще стоявший у кормового руля Гондоран пронзительно вскрикнул. Лодка заскользила по лестнице, широкой, словно склон холма. Хольд отчаянно пытался обходить статуи, стоявшие на массивных пьедесталах между ступенями. Скоростной спуск вел суденышко прямо на темную воду мангровых болот.
— Стражи, рассыпаться! — крикнул Олловейн, извлекая клинок из ножен. Теперь, когда у невидимого врага наконец появилось лицо, эльф чувствовал безудержную ярость. — Оримедес, обеспечь безопасность лодки! — Мастер меча проявил осторожность и не произнес имени королевы. — Йильвина, охраняй раненых!