Во власти девантара

— Я приду, — тихо сказала она.

— Тогда я с радостью буду ждать завтрашнего дня. Какого цвета будет твое платье?

— Зеленого. Его сделала Обилее. — Волшебница задумчиво отбросила прядь со лба.

Нурамону нравился этот ее неосознанный жест; она брала волосы безымянным и указательным пальцами, убирая их к затылку.

— В таком случае платье наверняка великолепно.

— Мне очень интересно, что прикажет принести тебе королева. Что бы это ни было, оно будет дороже, чем все, что мог бы подарить тебе кто бы то ни было.

— Подарить? Я приму это на время эльфийской охоты. Однако когда мы вернемся, я отдам все хозяйке.

Нороэлль не удержалась и рассмеялась.

— Нет, Нурамон. Королева щедра. Она не примет дары обратно.

Он поцеловала ее в лоб.

— А теперь я пойду, Нороэлль.

— Может быть, один из твоих родственников все же заставит себя прийти к тебе в покои.

— Нет, в это я не верю. — Он взял ее руки в свои и произнес: — Однако кто знает? — Он поднял лицо к звездам. — Кажется, сегодня ночью возможно все. — Он отпустил девушку. — Доброй ночи, Нороэлль.

На прощание она поцеловала его.

Нурамон покинул террасу, и дойдя до двери, ведущей в пиршественный зал, снова обернулся и посмотрел на Нороэлль. Она была совершенна. Никогда и нигде он не видел этого настолько отчетливо, как в этот миг.

Дойдя до коридора, где располагались покои участников отряда эльфийской охоты, он заметил, что все двери закрыты. Посетители свои обязанности выполнили, других, похоже, никто не ждал. Гул голосов еще не смолк под сводами.

Перед своей дверью он остановился и прислушался. Было тихо. Он так надеялся, что хоть один из его родственников будет ждать его здесь. Нурамон открыл двери и заглянул в комнату. И действительно, рядом с постелью, повернувшись к нему спиной, неподвижно застыла фигура. Однако радость его была недолгой. В его отсутствие принесли стойку с оружием и доспехами, и в слабом свете янтаринов он принял ее за эльфа — настолько сильно хотелось ему, чтобы к нему пришли.

Он разочарованно закрыл двери. Подошел к стойке и посмотрел на подарки королевы. Там были плащ, доспех и короткий меч.

Нурамон снял плащ бордового цвета и взвесил его в руке. Он был тяжелым, сшитым из шерсти и льна; и сделан был настолько искусно, просто пропитан волшебством, чтобы ни ветер, ни капли воды не проникли под него. Он защитит и от жары, и от холода.

У Нороэлль был такой плащ. Она привезла его из Альвемера. Наверняка королева подарила его не просто так. Вещь из Альвемера — это вещь с родины Нороэлль. В холодной стране людей плащ сохранит тепло.

Он сложил его и положил на каменную скамью. С любопытством оглядел доспех. То были латы победителя дракона. Этот доспех был славен тем, что был крепок и в то же время плотно прилегал к телу. Требовалось немалое умение, чтобы изготовить такой доспех. Он был собран из множества кусочков драконьей кожи, защищал тело и руки. Оружейник был мастером своего дела. Каждый фрагмент драконьей кожи он разделил на множество тонких слоев, затем обработал и собрал вместе заново по своему усмотрению. Между различными слоями он поместил прослойку в форме капли. Вероятно, это были обрезанные пластинки драконьей чешуи. Однако наверняка этого не знал никто… Кожа приятно пахла. Драконья вонь ушла во время обработки, сменившись мягким ароматом леса.

Только в Ольведесе еще изготавливали доспехи из кожи дракона, потому что только там изрыгавшие огонь чудовища еще представляли опасность. Оружейники Ольведеса были очень известны, они оставляли свое клеймо на своих творениях. Нурамон развязал перевязь и снял доспех со стойки. Поискал на внутренней стороне знак мастера, изготовившего это великолепие. Нашел его на нагруднике. Там было изображено солнце, а под ним мелкими буквами было написано: Ксельгарик.

Нурамон был тронут. Ксельгарик считался одним из лучших мастеров, которые когда-либо жили в этом мире. Он ушел в лунный свет после того, как изготовил для королевы полный доспех альвов, ставший венцом его таланта. Нурамон еще ребенком слышал об этих доспехах. Ксельгарик ушел в лунный свет в тронном зале замка, после того как королева приняла у него работу.

Носить доспех, сделанный руками Ксельгарика, было большой честью. Даже если бы он не стал искать знак мастера, все равно было видно, что это поистине княжеский дар. Хотя на первый взгляд ему не хватало гладкости, каждая часть его была на своем месте и рассказывала историю охоты на дракона. Зеленая кожа чудовища из Ольведеса находилась рядом с коричневой кожей твари из лесов Гальвелуна и красной — солнечного дракона из Ишемона. Вместе фрагменты образовывали мозаику из лесных красок, плавно перетекавших одна в другую.

Нурамон снова повесил доспехи на стойку. Теперь он занялся поясом и мечом. Это был меч в простых кожаных ножнах. Изогнутая рукоять и гарда были сделаны из золота, богато украшены, рукоять отделана перламутром и медными полосами. Нурамон обнажил оружие, и у него захватило дух. Клинок был выкован из сияния звезд, металла, найти который можно было только на самых высоких горных вершинах. Это оружие было таким же произведением искусства, как и доспех. В центре широкой гарды виднелись витые руны. Не сразу разобрал Нурамон то, что там было написано: Гаомее! Он держал в руках меч Гаомее! Этим оружием был побежден Дуанок. А теперь его понесет он…

Зов королевы

Фародин рано попрощался со своими гостями. Он хотел побыть один, чтобы собраться с мыслями. Однако у него ничего не получалось, потому что из соседней комнаты доносился шум пиршества. Сын человеческий просто безумец! Никто в здравом уме не напивается в ночь перед эльфийской охотой. А ржание говорило о том, что составляет ему компанию Айгилаос.

Эльф улегся на жесткую постель. Его охватила тихая радость, когда он думал о событиях прошедшего вечера. Наконец он отважился открыться Нороэлль. Отважился говорить о любви своими неловко подобранными словами. И то, чего он не добился тысячами песен, подарили ему наконец несколько предложений, произнесенных от чистого сердца: он был уверен, что в этот вечер завоевал Нороэлль.

Тихий стук оторвал его от размышлений. В комнату вошел кобольд с большим потайным фонарем.

— Прости, что тревожу твой покой в ночь перед эльфийской охотой, о почтенный, однако тебя хочет видеть королева. Следуй за мной, пожалуйста.

Эльф с удивленным видом поправил одежду. Что могло произойти?

Кобольд осторожно выглянул из-за двери. Ноздри его трепетали, словно он, подобно гончей, почуял след.

— Воздух чист, почтенный, — прошептал он заговорщицким тоном и широкими прыжками понесся по коридору, затем отворил дверь, скрытую за занавесом, на котором была изображена сцена охоты на оленя. Он провел Фародина по узкой лестнице, которой обычно пользовались только кобольды и гномы. Под лестничной площадкой обнаружилась еще одна тайная лестница, за которой оказался покрытый плиткой холл. Кобольд то и дело с улыбкой оборачивался к Фародину. Очевидно, он наслаждался отведенной ему ролью.

Они добрались до витой лестницы внутри большой колонны. Сквозь стену Фародин услышал слабые звуки музыки. Он вспомнил последний раз, когда Эмерелль дала ему тайное поручение. «Снова придется кого-то убить ради нее», — удрученно подумал эльф. Во время тролльских войн семь сотен лет тому назад в нем что-то надломилось. Только королева знала об этом. И она воспользовалась ситуацией. Он скрывал эту темную сторону своей души. При дворе знали всего лишь льстивого, немного поверхностного миннезингера. Когда он впервые встретил Нороэлль, в нем зародилась надежда на то, что он сможет снова стать тем, кем был когда-то. Только ей одной было под силу совершить такое чудо.

Кобольд застыл в конце лестницы перед воротами из серого дерева.

— Дальше я идти не имею права, почтенный. — Он передал Фародину фонарь. — Ты знаешь дорогу. Я буду ждать здесь.