Златоборье

Бабка треснулась оземь, обернулась чёрной галкой и, ругаясь на весь белый свет, полетела за Певун-ручей, на Еловый край Муромки, к своему свинарнику.

Антоши дома не оказалось. И на огороде тоже. Сбежал? Но он ведь и впрямь заблудится в лесу. Даша села на Белого Коня и сначала поехала в Муромку, к маме. Мама была возле тёлочек. Даша спрыгнула с Ивеня, обняла маму и завсхлипывала.

— Антоша сбежал! Где его теперь искать? Заблудится в лесу, а там рысь, волки…

— Твой Антоша чересчур умный, чтоб заблудиться, — сказала мама. — Перестань слезы лить. Жив он и здоров. У бабки Завидухи в гостях.

— Как?! — удавилась Даша.

— Да вот так! Чтоб тебе насолить.

Лицо у Даши сделалось маленькое от огорчения, потом посуровело, стало совсем суровым и опять помягчало:

— Я всё-таки очень рада, что он нашелся.

Мама накормила дочку обедом, и Даша отправилась на Еловый край. Дом Завидкиных — вот он. Антоша возле окна пил малиновый чай с медовыми пряниками.

— Здравствуй! — Даша чувствовала себя как попрошайка.

— Мы с тобой сегодня виделись, — ответил Антоша, нехорошо ухмыляясь.

— Ты прости меня, — сказала Даша. — Я не знала, что ты плохо плаваешь.

— Я?! Плохо?! — И Антоша запустил в девочку огрызком.

— Пошли домой, — попросила Даша. — Велимир Велимирович будет недоволен, что ты ушёл из Златоборья.

— Не пойду, — сказал Антоша. — Мне здесь очень хорошо. Мне кровать с периною поставили, с шестью подушками. Меня медовухой поили.

Мне меч-кладенец подарят. А ты Белого Коня отдавай! Я буду скакать, кипрей рубить. Заросло у вас всё в Златоборье, запустил твой дед-бездельник хороший кордон.

— Ты говоришь не свои слова! — испугалась девочка. — Антоша, пошли со мной.

— Шиш! — И Антоша показал два шиша. — Убирайся, дура никудиновская!

Даша увидела, что за спиной Атоши за занавесками прячутся дед Завидкин и бабка Завидуха.

— Я тебя спасу! — крикнула бесстрашно Даша.

— От кого? Я папе напишу, и он все ваше Златоборье отдаст Матрене Чембулатовне.

— Я тебя спасу! — упрямо прошептала девочка. Антоша услышал и захохотал.

— Ты себя спаси сначала! Себя!

За его спиной захихикали и даже, кажется, захрюкали. Даша повернулась и побежала напрямки — к Певун-ручью, чтоб перебрести на мелком месте и скорее домой. Может, дедушка вернулся? Об Антоше Даша так рассуждала: «Ничего бы страшного, если бы он перешёл жить к другим людям. Но ведь люди эти — Завидкины! Дня у них не прожил, а говорит уже, как Завидкин».

Дунул ветер. Принёс запах свинофермы Завидкиных. Свиноферма располагалась в стороне от Муромки, в недостроенном свинарнике. Здание было круглое, просторное. Не достроили его потому, что старый колхоз захирел. Председатели менялись так часто, что их ни по имени-отчеству не знали, ни в лицо. Муромка опустела. Дешевле было забыть о стройке. И о ней забыли.

Даше почудилось, что свинья хрюкает. Обернулась — она! И поросенок сбоку трусит. Даша сделала вид, что не приметила погони. А сама скорей да скорей, да во всю прыть.

Сторожка вон ещё где! Глянула Даша через плечо: рысью бежит свинья. Мордой по земле водит, следы Дашины снюхивает. Поросёнок как припустит вдруг со всех поросячьих ног. Даша споткнулась со страха. Но нет, не упала. Бежит уж совсем без памяти. Поросенок под ноги кидается, толкает. Даша треснула его пяткой — заверещал, озлобился, того гляди с ног собьёт. А свинья уже совсем близко. Клыки жёлтые, пена с клыков.

Бежит Даша, а сама пытается слова дедушкиного заклятья вспомнить, и опять в голове пусто. За колечко медное ухватилась.

— Ворон, где ты?

Поотстал топот. Оглянулась Даша, а ворон сел свинье на голову и глаза ей крыльями застит. Но поросёнок опять тут как тут. Наподдал Даше, она кубарем, да руками-то за крыльцо ухватилась. На четвереньках — в сени, дверь на запор!

НОЧЬ

Даша проснулась среди ночи. Кошка когтями по окну скребла.

— Отдай жемчужину! Отдай жемчужину! — выла по-кошачьи, но человеческим голосом.

Даша спросонья поглядела на окно, а там глазища с блюдца фосфорически горят. Горят, но всё равно будто слепые. Свет двумя лунами бродит по сторожке, Дашу ищет.

Даша голову под одеяло, сверху подушкой закрылась. Рама дрожит, стекло позвякивает, того и гляди — лопнет и рассыплется. Проша с Сеней объявились.

— Она только пугает, — говорит Проша. — Ей в избу хода нет. Разве что через трубу.

Только про трубу помянул, умолкла кошка.

— На крышу прыгнула, — догадался Сеня.

— В трубу полезет?! — ужаснулась Даша.

— Тссс! — прошептал Проша и пропал вместе с Сеней.

В трубе и впрямь заскреблось, зашуршало, что-то ввалилось в дымоход и взревело басом:

— Мяяяу-уу!

Через окно было видно, как сыпались искры, синие с зелёным. И тишина. Уж так тихо сделалось, что было слышно: бобовый росток, поскрипывая, прорастает через и потолочные доски.

Кубарем, обнявшись, прикатились Проша и Сеня, лапки потирают.

— Мы ей тёмную в трубе устроили!

И вдруг явственно раздался скрежет зубов в подполье.

— Крысой обернулась! — охнул Проша. — Чего делать-то?

Скрежет становился громче да громче, а за окном не светало. Крыса! Мышей Даша не боялась, но крыса-то с кошку, а может, и много больше. Это ведь не совсем обычная крыса. Скрежет зубов был так близок, словно у самого уха рвали и точили несчастное дерево.

— Ку-кха-кхре-кху-у! — вскричал с насеста самозванец Петрушка — петушок.

Опять раньше времени, хрипло, второпях, чтоб Петра-то Петровича опередить. А под полом — писк, стон. И тишина. Тишина!

— Петрушка, голубчик! Золотое горлышко! — Даша готова была выбежать из дома, забраться на насест и подпеть торопыге — нарушителю петушиного этикета. Она заснула тотчас.

МАЛОПРИЯТНОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ

В дверь барабанили, а Даша спала и улыбалась во сне. Бум! Бум! Бум! Даша открыла глаза, вспомнила ночь и крикнула, ткнув кулачком в сторону двери:

— Нет тебя в помине и не было!

Бум! Бум! Бум! — продолжали колотить в дверь.

— Хозяин!

Даша спрыгнула с печи, сняла крючок с двери, но в сенях замерла, прислушиваясь.

— Кто? — спросила она, слыша, как на крыльце тяжело переступают ноги в сапогах.

— Хозяйка! — обрадовались стучащие. — Отвори, пожалуйста. У нас бумага к леснику.

Мы мелиораторы.

— Мелиораторы?! — вскрикнула Даша.

— Ну да, мелиораторы. От комарья вас избавим.

— В Златоборье комаров очень мало, — сказала Даша, не торопясь отворить дверь. — Лесника нет.

— А нам он ни больно нужен. Мы сначала обследуем место, а технику пригоним, может, на следующий год.

Даша отворила дверь. На крыльце стояли двое, бородатые, с рюкзаками. Даша была рада гостям, хоть они и мелиораторы-осушители. Колдунья не посмеет явиться к дому, где поселились городские взрослые люди.

Принесла со льда две кринки молока, сливки размешала, чтоб вкуснее пилось.

— Кушайте.

Молоко гостям понравилось, и мёд, и чай. После завтрака осушители устраивались. Спать решили на сеновале. Люди они были деловые. Расстелили спальные мешки, взяли инструменты и, не откладывая дела на завтра, отправились на Чёрное озеро.

Даша места себе не находила. Где же дедушка? Не заблудился ли он в нехожем лесу? Не держит ли его с Ноем Соломоновичем, окружив со всех сторон, коварная топь? Может, им помощь нужна?

Печали печалями, а хозяйство не ждёт. Для гостей Даша приготовила такой обед, что сама пальчики облизывала.

Тут воротились из лесу осушители. Разложили на столе карту, обсуждают, что видели.

— Задача у нас на удивление простая, — сказал один. — Воду из Семиструйного ручья надо отвести в Певун-ручей.

— Туда же проведём канал из озера, — подхватил другой. — Озеро лежит выше. Удивительно удобное место для мелиорации.