Страница 11 из 15
2011
Подранки
Слова неприцельно, но больно задели…
Ну что же ты, милый, палишь мимо цели? Не пулею в сердце – лишь парой картечин. Дурак ты, мой милый, зачем же калечить? Уж лучше бы сразу, уж лучше бы насмерть, неслышно подкравшись по свежему насту. Зима упокоит в своей круговерти.
А я позабуду тебя после смерти.
А я позабуду расстрелянный вечер, тебя не узнаю в случайности встречи, глазами скользну равнодушно и мёртво, не вздрогнет истёкшая кровью аорта.
Ну что же ты смотришь потерянным взглядом? Ну что же ты медлишь с убойным зарядом? Прицелься точнее, не рань понапрасну.
Подранки, мой милый, смертельно опасны.
2011
Зимнее
Ну, вот и всё. Закончилась пурга. И с неба брызжет нестерпимо синим.
Мой ангел, я тебе не стану лгать – я приходила, чтоб тебя покинуть.
Чужая ночь, ворованная жизнь, из зеркала – ухмылка альтер эго.
Зима, мой ангел, снова запуржит, мои следы укроет долгим снегом.
А с неба свет, холодный зимний свет. Душа прозрачна, словно на рентгене.
Зима, мой ангел. Виноватых нет. Рельефнее и резче светотени.
Я до сих пор умею понимать, хотя меня так больно отучали.
Зима, мой ангел, светлая зима заплаканную память укачает.
Я принимаю холод снежных стен и скользкие дороги без разметок.
Зима, мой ангел.
Время перемен.
До звона промороженных ответов.
2011
Инклюзия
Он ещё мал и глуп, и счастлив, и знает всё-всё на свете –
не от этого ли знания так безутешно и часто плачут дети?
а, может быть, оттого, что они становятся
непоправимо взрослыми,
твёрдыми, плоскими и острыми…
Их милая круглая глупость возводится в квадрат –
и квадратура круга особенно мучает в ночи и по утрам,
бьёт по сердцу, по печени и нагоняет тоску.
И тогда глупость поспешно возводится в куб,
чтобы спрятать свою наивную круглость,
мягкую, хоть и упругую,
за холодными гранями, жёсткими рёбрами и прямыми углами,
чтобы выглядеть прямолинейной, острой и многогранной
и слепить отражённым от солнца светом,
загадочно, монохромно и дискретно.
Как подобает уважающему себя кристаллу,
который никого не согреет, ни от чего не растает.
А та маленькая круглая глупость,
на которой он взрос и окаменел,
застывает ненужной инклюзией,
оптически преломлённой иллюзией
в пространственной глубине.
Но когда этот кристальный кубик сыграет в ящик –
только эта инклюзия и останется настоящей.
Изначально присущей.
И донесущей
в неизбежные райские кущи
свою маленькую беззащитную круглую сущность.
2011
Молчанье
Я просто молчу в тебя. Ты молчишь в окно. В холодный квадрат синевы, где парит орлан. Я просто в тебя вросла. Глубоко. Давно. Молчание не в тебя – выжигает дотла. Мне нужно, смертельно нужно отдать тепло – я просто взорвусь, если станет некого греть. Я так горячо молчу, что не надо слов.
Как быстро твердеет небо в моём декабре.
Об мёрзлый купол разбился глупый орлан. Обрушилась чёрная ночь на промёрзший двор. В твоём молчанье в окно – вселенская мгла. Я молча пытаюсь не верить в твой приговор.
Ты просто уйдёшь сейчас. Я закрою дверь и буду молчать в себя, и взорвусь в тишине. Осколки молчанья стоном взлетят наверх.
Я больше не грею. Я греюсь.
В чужом огне.
2011
Мелочное
Рассыпалась мелочь по комнате. Плохая примета… к слезам? Пространство моё заоконное, наотмашь да по глазам. Прощать ли? прощаться? Ослепшая, смотрю в выжигающий свет. Примета… какого же лешего мне верить в фатальность примет? На небе цвета побежалости (а, кстати! прозрачный намёк). Любовь умирает от жалости, сглотнуть не умея комок. Рассыпалось целое мелочно – да так, что уже не собрать. Отрезано всё, что отмерено… вот только болит у ребра.
Торопится время настенное, прессует мгновенья в итог.
Бесслёзно вздыхает вселенная, зажатая в несколько строк.
2012
Перестук
Кто виноват, что виноватых нет?
Привычным словоблудием утёрлась и, понимая неуместность торга, не спорю о предъявленной цене. Не спорь и ты, ведь ты не виноват – а, значит, и тебе платить по счёту за каждую сфальшивленную ноту, усиленную небом во сто крат.
Наш разговор похож на перестук, мы тешимся иллюзией общенья, мы перестуком прогоняем тени в беззвучную глухую пустоту.
Но это так… нечаянный апарт. Ты не услышал… да и слава Богу. Тебя зовёт в недальнюю дорогу (на кухню) твой спасительный стопарь. Махни за то, что нет ничьей вины, что в преданности слишком много смысла, за то, что водка, к счастью, не прокисла, что доживём, пожалуй, до весны.
Ещё за то, что «Господи, прости!», за всех, кому узнАется когда-то, прощают ли ни в чём не виноватых в конце необратимого пути…
2012
На авось
Ты знаешь, назову тебя Авось. Бери шинель, Авось, пойдём до хаты
Ты села рядом… я ужасно рад!
Ты пахнешь гарью, холодом и болью… так пахнут обожжённые любовью. Я, может, дурачок, но не дурак, и знаю запах неизлитых слёз и запах остывающего лета. Я не умею подсказать ответов – всего лишь пёс, бродячий рыжий пёс – но я умею просто согревать, поскуливать душевно, по-собачьи, зализывать тоску и неудачи и понимать беззвучные слова. Напрасно ты не пахнешь колбасой – от зимних сплинов верное спасенье. Добротный ужин прогоняет тени и навевает безмятежный сон.
Ну, что, пойдём? ведь я уже люблю – и я тебя до смерти не покину. Я однолюб, прости мой главный минус… а, может, ты решишь, что это плюс? И что с того, что в доме два кота? я как-нибудь смогу договориться. Да пусть любые лапы, морды, лица! мы всё с тобой расставим по местам. Всё будет замечательно, авось.
«Пойдём, Авось»?! ты, всё-таки, решила! Не сложится – пойдём с тобой на мыло? Да понимает шутки рыжий пёс! Всё будет хорошо у нас с тобой. Ты купишь мне предписанный намордник – и я готов носить его как орден, подаренный индейкою-судьбой.
…а ты забудешь всё, что не срослось, и перестанешь пахнуть так тревожно.
Ведь в этой жизни многое не сложно, когда с тобой прижившийся Авось.
2012
Прогнозное
Какой диагноз? чуточку жива. Убита тяжело, но не смертельно. Ещё тревожат сквозняки и тени, кривляется остаточная темень, но обещает прорасти трава.
И говорят, что ожидают май, и по прогнозу в нём тебя не будет, а я покину трудовые будни и улечу к далёким близким людям, которые умеют понимать. Я обещаю больше не болеть и избегать заразы повсеместно, хотя… тебе уже не интересно, посовпадал на временнОм отрезке и наследил… ну да, оставил след. Но я уже покинула постель (твою), воскресла, аки птица Феникс. Ещё слаба, но ты уже до фени, я отрезвляюсь горечью кофейной, пускаю дым в бездумной пустоте.