Мориарти. Последняя глава

Вскоре после свадьбы Пипа Пейджета и Фанни Джонс он отдал первому приказ — убить. Хуже всего было то, что убить предстояло знакомую женщину, Кейт Райт, долгое время бывшую домоправительницей в его тайном убежище в Лаймхаузе. Приказ и стал тем перышком, что сломало спину верблюду, то есть, в данном случае, Пейджету. Он выполнил приказ, но утратил веру и сбежал вместе с Фанни Джонс. Мориарти знал, что стало причиной дезертирства, и оставил предательство без последствий, предпочтя оправдать большого, сильного парня с выгоревшими на солнце волосами. Он сказал себе, что сам виноват в его бегстве. Человек, не признававший и не понимавший любви, Мориарти питал к Пейджету странное, почти родительское чувство. Но теперь мнение изменилось. Так или иначе, у него будет в скором времени другое тайное убежище, в роли хозяйки которого — или по крайней мере домоправительницы — он видел только одну женщину: жену Пипа Пейджета, деревенскую девушку Фанни Джонс. Профессор всегда добивался своего, и никакие моральные соображения его не останавливали. Даже сейчас, стоило лишь представить вкус вареного окорока с гороховой кашей в исполнении Фанни Джонс, как у него побежали слюнки.

Мориарти снова поднялся, подошел к двери, ступил на лестничную площадку и в тот же самый момент услышал донесшийся снизу, от задней двери, секретный стук. Впрочем, никаким секретным этот стук давно уже не был.

А потом он услышал голоса: Спира и Гарри Джаджа.

— Боюсь, Профессор, хорошего мало. — Вольно или невольно Спир повторил слова Эмбера, с которых тот обычно начинал свои доклады. Мориарти стоял у камина, и Спир смотрел ему прямо в глаза. Гарри Джадж остался за дверью.

— Говори. Я как-нибудь справлюсь.

— Это касается Сэл. Сэл Ходжес.

— И что Сэл? — беззаботно спросил Мориарти.

— Ее, похоже, убили. Задушили в доме Беспечного Джека. В том доме, что принадлежал его отцу. На Бедфорд-сквер.

— И когда же это случилось? — Тон Мориарти ничуть не изменился.

— Вчера вечером. Тело сейчас у старика Кэдвенора.

— У гробовщика?

— У гробовщика, — подтвердил Спир.

— Ты ее видел? — прошипел Профессор.

Спир покачал головой — реакция Мориарти серьезно его озадачила.

— Значит, тело ты не видел?

— Еще нет, сэр.

— Но разговаривал с теми, кто его видел?

— Я разговаривал с Джорджем Джиттинсом. Он говорит, что она на себя не похожа.

— И не должна быть похожа, если ее задушили, — кивнул Мориарти. — Ладно, если это все твои плохие новости, давай съездим и взглянем на нее.

— Есть еще кое-что. Теперь мы знаем, где и когда Беспечный Джек будет более или менее один. В пятницу вечером.

— Более или менее один?

— С ним будет телохранитель. Может, два.

— Сидни Стритер?

— Думаю, о нем вам больше беспокоиться не надо.

— Я и не беспокоился.

— Стритер отправился кормить рыб.

— Желаю ему счастливого пути. Кто займет его место?

— Понятия не имею. Скорее всего молодой Рустер. Рустер Бейтс.

— Что? Тот неуклюжий толстячок?

— Рустер работал раньше на нас. Может, он будет, а может, кто-то другой. Так или иначе, Джеку придется выйти их кэба. Около театра «Альгамбра», на Лестер-сквер. Представление начнется в девять. Когда закончится, никто толком не знает. Может, около полуночи. Может, позже. Но точно известно, что кэб он закажет на четверть первого.

— Хорошо. Я подумаю, что можно сделать. — Мориарти усмехнулся, обнажив хищно зубы, и хрипло хохотнул. — Альберт, ты принес мне отличную новость. Не пора ли Беспечному Джеку стать Джеком-в-коробочке? — Он снова хохотнул — сухо, зло, с каким-то змеиным шипением.

И Альберт Спир, сам погрязший в грехе, содрогнулся от пронизавшего его с ног до головы страха. Страха, просочившегося и в мозг, и в кости, и во все внутренние органы. Его бабушка сказала бы, что кто-то прошел по его могиле, но у Спира было другое сравнение: кто-то влез в его могилу и теперь пытается затянуть туда его самого.

— Дэниел здесь?

— Здесь, с мальчишкой.

— Будешь выходить, пришли сюда. Терремант вернулся?

— Еще нет. Он с Эмбером и Ли Чоу. Роют землю, отыскивают наших людей.

— Ты, конечно, им поможешь.

— Конечно, сэр.

— И продолжай поиски подходящего склада.

— Дел невпроворот.

Мориарти кивнул.

— Вот и занимайся. Все, Берт, иди. И пришли остальных. Спир уже шагнул к двери, когда Профессор снова остановил его.

— И вот что еще…

— Да, сэр?

Пауза затянулась секунд на десять, а то и пятнадцать. Мориарти как будто не мог решить, что сказать.

— Спир, друг мой… — и снова пауза. Еще секунд десять. О чем это он? На ум пришло французское выражение — pour encourager les autres. Ободрять других.

— Ты случайно не знаешь, куда мог податься этот мерзавец Пейджет?

— Не представляю, сэр. — Голос Спира слегка дрогнул.

— Найди его. И дай знать, где он. Хорошо?

«И что мне делать, если я его найду? Предупредить, а потом уже сообщить Профессору?»

— Найду, — пообещал Спир, зная, что сдержит обещание, если только пораскинет мозгами. — И, сэр, думаю, вам надо знать. Говорят, при кончине Сэл Ходжес присутствовал Уильям Джейкобс.

Мориарти кивнул, почти рассеянно, и продолжил какую-то свою тему:

— Спир… Беспечный Джек — человек, склонный к запретным удовольствиям, и я имею в виду не только противоестественное влечение мужчины к мужчине. Беспечный Джек хуже, намного хуже. Человек, отягощенный такими извращенными желаниями, не имеет права называться человеком. — Он поднял руку в почти прощальном жесте. — Будь здесь утром. В половине десятого. Мы вместе сходим взглянуть на тело Сэл. — Мориарти снова хохотнул, немало озадачив Спира, который, выйдя из комнаты, отправился вместе с Джаджем в подвал.

Оставшись один, Мориарти улыбнулся про себя. Он думал о Сэл, которую видел прошлой ночью и уже нынешним утром, когда она спешила на поезд — навестить их сына в Рагби.

На столе еще лежала посланная ею в четыре часа пополудни телеграмма:

ДОЕХАЛА БЛАГОПОЛУЧНО ТЧК АРТУР ЗДОРОВ И ПОСЫЛАЕТ ТЕБЕ ПРИВЕТ ТЧК ВЕРНУСЬ КАК ДОГОВАРИВАЛИСЬ ТЧК С ЛЮБОВЬЮ СЭЛ

Глава 9

ВОСКРЕШЕНИЕ

Лондон:

18 января 1900 года

Терремант обучал юного Уолли Таллина использовать для растопки страницы «Таймс», которые сначала сворачивались в длинные трубочки, а потом скручивались в некое подобие «бабьего узла».

— С такими штуками разжечь костер легче легкого, — говорил он. — Делаешь штуки три-четыре, кладешь сверху немного сухой щепы — и глазом моргнуть не успеешь, как займется.

В обязанности Уолли входила, помимо прочего, и растопка по утрам камина в комнате Профессора.

— Но имей в виду, — инструктировал Терремант, — газеты годятся не все. Фокус получается только со старым «Громовержцем». Я и с другими пробовал — не получается. Ни «Телеграф», ни «Экспресс», ни «График» не работают. «График», тот вообще ни на что не годится, только дымит.

«Громовержцем» в те времена называли «Таймс».

Спать легли в подвале. Отчасти, потому что Терремант вернулся домой только в три часа ночи, а юный Уолли засиделся за разговорами с Дэниелем Карбонардо — слушал жутковатые истории, — делая вид, что дожидается Терреманта, который допоздна обходил притоны и бордели и пытался вернуть в семью бывших людей Мориарти.

— Кое-кого надо было немного подтолкнуть, — сказал Терремант, когда они только проснулись и, едва волоча ноги, слонялись по подвалу. — Кое-кого приободрить. Вот я и приободрял. — Он похлопал по ладони тяжелой тростью, которую постоянно носил с собой. Набалдашник трости заканчивался шишкой, придававшей ему сходство с восставшим пего.[37] По твердости трость не уступала кирпичу, по весу — свинцу. Терремант купил ее в каком-то берлинском магазинчике, возле отеля «Бристоль» на Курфюрстендам, где Мориарти останавливался весной 1898 года, а до того преторианец носил с собой недди — короткую дубинку, имевшую примерно ту же форму.

37

Слово это, обозначающее причинный орган у человека или животного, пользовалось большой популярностью среди порнографов XIX века, возможно, из-за его «классического» происхождения (по-гречески оно означало «родник» или «фонтан»), — Примеч. автора.