Страница 7 из 80
Великая эпидемия удушений гарротой, разразившаяся в начале 1860-х, давно сошла на нет. Но девушки Сэл придумывали все новые методы, которые в сочетании со старыми порой напоминали о кошмарах Душителя Билла.[14] Дело доходило до того, что в некоторых районах, где они работали, богачи боялись выходить из дому с наступлением темноты.
Сэл было тридцать с небольшим и жизнь ее отнюдь не баловала. В детстве она познала немало лишений, но честолюбие и неукротимое желание пробиться наверх провели Сэлли Ходжес по далеко не самой гладкой дороге от шлюхи до содержанки. Из этой, последней, роли Сэл выжимала все возможное. Последний ее содержатель был титулованным и невероятно богатым аристократом.
Нелегкое положение содержанки она терпела целых два года и за это время сумела обзавестись материалами — письмами и документами, — с помощью которых могла при необходимости скомпрометировать своего любовника. Когда такой момент настал, Сэл выложила перед несчастным имеющиеся факты и потребовала передать в ее собственность дом, в котором жила, и немалую денежную сумму в обмен на молчание и опасные бумаги. С этого времени дела Сэл пошли в гору, а обретенный дом стал первым из целой сети шикарных борделей. Затем она попала в сферу влияния Джеймса Мориарти, что обеспечило дальнейший рост и процветание ее бизнеса.
Женщина яркой внешности, всегда одетая по последней моде, с роскошными волосами цвета золота, пропорциональной фигурой и богатым на модуляции голосом, она имела лишь один недостаток: в моменты сильного душевного волнения срывалась и переходила на язык своей уже далекой юности. Такой вот срыв случился и в комнате Мориарти, когда Сэл столкнулась лицом к лицу с матерью Мэри Макнил.
— Расселась тут, словно сама никогда не была индюшкой на вертеле, да еще имеешь наглость обзывать меня шлюхой, сучка сухозадая!
— А ты и есть шлюха, Сэл Ходжес. Шлюхой была, шлюхой и останешься. И я не допущу, чтобы моя дочь расхаживала по улице с тобой и твоими потаскухами!
— Думаешь, твоя девка слишком хороша, чтобы зарабатывать по-свойски? Думаешь, она какая-то особенная, да? Так вот, леди Макнил, я тебе глазки-то открою. Твоя Мэри не первый месяц с кавалерами милуется, а мои девочки ее только недавно подобрали…
— Ах ты, лживая стерва!
— Спроси ее сама, лепешка ты коровья.
— Моя Мэри хорошая девочка…
— Такая ж, как мамочка, да? Не думай, что я ничего не помню, Рози Макнил. Уж тебя-то не забыла. Как там тебя матросы называли, а? Похотливая Рози? Да я…
Договорить Сэл не успела, поскольку Рози Макнил сорвалась с места и, пролетев через полкомнаты, подскочила к обидчице с явным намерением попортить смазливое личико. К счастью для обеих, Пейджет и Ли Чоу не дремали и, подоспев к месту схватки, растащили разъяренных, плюющихся и визжащих фурий. Мэри Макнил, симпатичная, темноволосая девушка лет семнадцати, осталась на месте, но лицо ее стало белым, как мел.
— Я требую тишины!
Впервые за весь этот нелегкий день Мориарти повысил голос.
— Здесь вам не пивная и не бордель! Попрошу обеих не забывать, где вы находитесь.
Яблоком раздора была, конечно, Мэри Макнил. До недавнего времени девушка занималась пристойным делом, помогая, по словам матери, владельцу «Семи звезд» на Леман-стрит. Однажды вечером миссис Макнил получила записку, в которой говорилось, что домой Мэри не вернется, а останется с подругами. Рози не понадобилось много времени, чтобы узнать, что «подруги» эти — не кто иные, как девушки Сэл, и что ее дочь обосновалась в одном из известных заведений Вест-Энда. По правде говоря, больше всего мамашу обеспокоил тот факт, что Мэри больше не приносит домой заработанные шиллинги.
— Ладно.
Мориарти вышел из-за стола. Рози Макнил вернулась в кресло под опекой Ли Чоу. Пейджет застыл рядом с тяжело дышавшей Сэл Ходжес. (Взгляд Мориарти задержался на ее волнующейся груди.) Малышка Мэри, бледная и встревоженная, подалась вперед. Мориарти оглядел всех троих.
— Вы только отнимаете у меня время.
Голос его прозвучал мягко, но в нем отчетливо слышалась жесткая нотка.
— Послушай, Рози. Я давно знаю Сэл. Очень давно. И за все это время она только однажды позволила своим девочкам взять кого-то со стороны. Было это в восемьдесят восьмом, не самом лучшем году для шлюх, хотя Потрошитель выбирал жертв только на самом дне, так что девочкам Сэл беспокоиться было не о чем. Мэгги Раттер, так ведь ее звали, Сэл?
— Она и сейчас со мной, Профессор.
— Высокая, рыжеволосая, со смуглой кожей.
Все смотрели на Профессора.
— Мэгги работала сама на себя — на территории Сэл. До того Сэл, если находила доллимоп,[15] на своем участке, просто от нее избавлялась. Сегодня она есть, а завтра — пуфф! — и ее уже нет. Исчезла, как Король-демон в пантомиме. Да, потом она снова появлялась, но уже не там, где работали девочки Сэл. Я в такие дела не вникаю. Я никогда не спрашивал Сэл, как она это делает, но думаю, девке вряд ли нравилось, как с ней обходились.
Он помолчал. Глаза его снова блеснули.
— Потом появилась Мэгги Раттер, и я спросил у Сэл, почему она поступила с ней не так, как с другими. «Профессор, — сказала мне Сэл, — Мэгги была хорошенькая, и я подумала, что ей стоит дать шанс, и предложила место в своей семье». Вы впустую отняли у меня время, потому что, на мой взгляд, нечто подобное случилось и теперь. Я прав, Сэл?
— Правы, Профессор. Так все и было.
— Итак, Рози, твоя драгоценная Мэри, с виду такая тихоня, в свободное от работы в «Семи звездах» время выходила на улицу. Ты не хуже меня знаешь, что Леман-стрит — территория Сэл. Поступай, как знаешь, но я думаю, что тебе стоило бы договориться с Сэл. Будешь получать что-то от заработков Мэри. — Он повернулся к девушке. — Ты, Мэри, придешь завтра сюда в одиннадцать вечера…
— И не вздумай требовать плату, Мэри, понятно? — прошипела Сэл. — С Профессора денег не берут.
Мориарти позволил себе слабую улыбку.
— А теперь убирайтесь. Все.
Когда женщины ушли, Пейджет спросил, надо ли еще что-то сделать.
— Думаю, с тебя пока хватит. — Мориарти холодно взглянул на него. — Займись Майклом Культяшкой и Лордом Питером да не забудь про надзирателя, Элтона.
— Все сделаю, сэр.
Подумать было о чем. Откинувшись на спинку кресла, Мориарти перебрал в уме те вопросы, решить которые предстояло как здесь, в Англии, так и за границей. «А вообще-то, — вздохнул он, — я бы выпил стакан портвейна и съел булочку». Минут через двадцать в комнату ворвался Эмбер с новостями о полковнике Моране.
Сев в экипаж на Кондуит-стрит, Себастьян Моран отправился, как мы уже отмечали, в Англо-индийский клуб сначала по Риджент-стрит, а потом по Хеймаркет. К вечеру посвежело, по улицам гулял холодный ветер, но вокруг кипела жизнь, мимо катились кэбы, экипажи и омнибусы, тротуары полнились гуляющими горожанами, некоторые из которых спешили за вполне невинными радостями в Ройялти, где давали «Тетку Чарлея», или в театр принца Уэльского на «Веселую девицу».
Впрочем, как отметил с усмешкой Моран, не забывали здесь и о любителях более чувственных наслаждений. Контроль за проститутками в Вест-Энде был не столь строгий, как в Сити и Ист-Энде, и те девушки Сэлли Ходжес, которым разрешалось охотиться на клиентов в районе Хеймаркета и прилегающих к нему улиц и переулков, легко смешивались со своими грубоватыми сестрами по семейству продажной любви. За подопечными строго присматривали сутенеры и разные бузилы.[16]
В какой-то момент Моран позволил себе помечтать о том, что когда работа будет сделана, он навестит какое-нибудь приличное заведение, может быть даже, тот бордель Сэлли, что находится неподалеку от Сент-Джеймского парка. Недавно туда поступили две привезенные из Парижа француженки, большие искусницы по части разных штук. Мысль эта приятно взволновала старого солдата и охотника, вышедшего в этот вечер за большой добычей, запах которой уже дразнил ноздри и отдавался пощипыванием в чреслах.
14
Душитель Билл (Chokee Bill) — лондонский преступник, убивавший проституток с помощью белых шелковых платков.
15
Непрофессиональная проститутка.
16
Сцена, увиденная полковником из экипажа, не столь уж сильно отличается от тех, что до сих пор можно наблюдать в некоторых районах Лондона, где, несмотря на «Акт об уличных правонарушениях» 1959 года, женщины легкого поведения ухитряются открыто предлагать «свой товар», хотя, конечно, во времена Морана, диапазон был гораздо шире. В марте 1973-го автор имел возможность пройтись воскресным вечером через Шефердс-Маркет: жрицы любви присутствовали там в изрядном количестве, как и сутенеры, тогда как мелкая шпана отиралась лишь у домов на Маркет-Мьюз, Керзоне и Даун-стрит. — Примеч. автора.